К последнему уроку у Витьки совсем пропало желание рассказать кому-нибудь о переписке с Леной Измайловой, тем более что из окна класса он увидел старика Никитина, в окружении малышни разгребавшего снег на том самом месте, где прошлой весной был залит каток. Мысли о предстоящих хоккейных баталиях полностью завладели Витькиным воображением.
Звонок с уроков сразу вымел полкласса, а Витька вылетел первым, схватил в раздевалке пальтишко и, натягивая его на ходу, выскочил из школы. Работы у старика Никитина было еще много — будущий каток и на четверть не расчищен, а от малышни какая польза? Только под ногами путаются. Кинув портфель на лавочку у подъезда, Витька взял вторую лопату и стал помогать Никитину. Вдвоем они разгребали снег, толкая лопаты впереди себя. Дело было не ахти какое веселое, но зато впереди предстояло самое интересное — заливка катка водой. Длинный резиновый шланг кольцами и восьмерками змеился у крана, торчащего из подвального окошечка дома.
Никитин часто делал передышки, закуривал папиросу, кашлял и сердился:
— Что за народ? Два подъезда обошел, зову родителей — для ваших же пацанов каток. Нет, и в ус не дуют! Думают — блажь, а хоккей воспитывает смелость, отвагу, бойцовские качества прививает!
Витька шмыгал носом, тыльной стороной ладошки вытирал взмокший под шапкой лоб и спрашивал:
— Заливать когда будем?
— Все своим чередом! — говорил Никитин и продолжал. — А то, понимаешь, сиднем сидят пацаны. То за уроками, то за телевизором. Целыми днями! Откуда ж силушке быть? С малолетства исключаем. Вот и растут тюря-тюрей, смотреть тошно. Потом лохмы до плеч отпустят, умники непоротые. А им солдатами быть!
Трудились больше часу. Витька скинул пальтишко, Никитин тоже расстегнулся — под шарфом, намотанным на шею и свисавшим двумя хвостами, мелькнула густая орденская колодка. Витька и не знал, что у старика Никитина столько наград…
Возле почти расчищенного хоккейного поля появился Федя Победимов.
— Чего стоишь? — спросил Витька. — Бери лопату.
— Больно надо, — сказал Федя.
— А кататься небось будешь?
— Буду и тебя не спрошу, — вызывающе сказал Федя.
Витька показал ему кукиш:
— Вот покатаешься на катке!
— Посмотрим! — засмеялся Федя и ушел.
— Посмотрим! — вслед ему крикнул Витька.
В скором времени Никитин стал заливать каток. Витька изнывал от нетерпения, дожидаясь своей очереди. Наконец Никитин дал ему шланг и велел поливать водой равномерно, чтобы не намерзали ледяные волдыри. Вездесущая малышня с почтением и завистью смотрела, как Витька управляется со шлангом. Правда, с него сильно капало, из трещин в резине били тонкие струйки, и вскоре Витькины войлочные ботинки промокли насквозь. Ольга Ивановна, испугавшись, что он простудится и сляжет с ангиной, всыпала ему по первое число, потом, голоногого, усадила в ванну, наполнив ее горячей водой и сыпанув туда сухой горчицы. Витька сидел покорно, ногам было нестерпимо горячо, он попеременно вытаскивал из воды то одну, то другую ногу, как будто маршировал сидя. В ванную заглянула Зоя, сочувственно подмигнула Витьке:
— Терпи, казак, атаманом будешь!
— Пусть только заболеет, — отозвалась тут же мама. — Я ему спину мягче живота сделаю!
Все обошлось, Витька даже насморка не заработал и на другой день в школе на переменках сколачивал хоккейную команду, заранее чувствуя себя капитаном.
Однако игра не состоялась.
Приехал самосвал, поднял, круто накренив, кузов, и из него прямо на ледяное поле посыпались, грохоча и дробясь, кирпичи.
Витька, который пришел сюда раньше всех, кинулся к водителю.
— Вы что? Это же наш каток!
— А наше дело телячье, — сказал водитель, опустил кузов, и пустой самосвал с лязгом укатил.
Витька побежал домой, стал звонить в квартиру Никитина, но на звонки никто не отозвался. Пока Витька, негодуя на самоуправство водителя самосвала, мыкался туда-сюда, возле груды кирпичей объявился Федя Победимов.
— Видал? — подбегая к нему, закричал Витька. — Мы тут каток себе устроили, а он кирпичей навалил!
— Это для нашего гаража кирпичи, — сказал Федя.
— Как так?
— А так. Папа получил разрешение!
— Мы раньше каток залили! — возмутился Витька. — Не будет тут никакого вашего гаража!
— Нет, будет, — сказал Федя Победимов.
— Нет, не будет!
— Посмотрите на него! — засмеялся Федя. — Твоя, что ли, земля?
— Моя! — заорал Витька.
— Какой нашелся!
— Забирай свои кирпичи! Не будет здесь гаража! — Витька схватил два кирпича и отбросил их в сторону.
— Не трожь! — сказал Федя и вплотную подошел к Витьке.
— Наш каток! — сказал Витька, сжимая кулаки.
— А я говорю, не трожь! — повторил Федя и толкнул Витьку в плечо.
— Так, да? — выдохнул Витька и бросился на Победимова.
Они сцепились, упали. Каждый старался подмять под себя противника. Ноги то скользили по льду, то упирались в кирпичи. Снег под мальчишками смешался с красной кирпичной пылью. Витька сопел, напрягался изо всех сил, чтобы свалить с себя Победимова, который сумел оседлать его и тыкал ему в лицо мокрой рукавицей. Извернувшись, Витька опрокинул Победимова навзничь, навалился на него, укладывая его на лопатки.
— Не будет гаража! — тяжело дышал Витька прямо в лицо Федьке.
— Не твоя земля! — шипел под ним Победимов.
— И не твоя! Не твоя!
Они снова катались по снегу. Борьба шла с переменным успехом, и неизвестно, чем бы кончилась, если бы их не растащили в разные стороны. Витьку держал за плечи Федькин отец, а Федьку — старик, Никитин.
— Что за шум, а драки нет? — весело говорил Победимов-старший.
— Откуда здесь взялись кирпичи? — строго спрашивал Никитин.
Мальчишки наперебой принялись объяснять про самосвал, каток и гараж, но взрослые, отпустив их и не слушая, уже говорили друг с другом всерьез, и Витька, отряхивая пальтишко шапкой, прислушивался.
— У меня официальное разрешение райисполкома, — сказал Федин отец и достал из кармана бумагу.
— Вы будете иметь дело с общественностью, — сказал Никитин, даже не взглянув на бумагу. — Гараж ваше частное дело, а территория вокруг дома принадлежит прежде всего вот им! — Никитин показал рукой на Витьку и Федю.
Через несколько дней гараж для Победимовых начали строить. Но не на том месте, куда сперва свалили кирпичи, а с другой стороны дома, рядом с помойкой.
Все воскресенье Витька с ребятами гонял на катке шайбу. Ольга Ивановна кричала в форточку:
— Витька-а! Иди обедать!
Но Витька только отмахивался. Какой может быть обед, если его команда проигрывает со счетом 28:30?
Домой вернулся разгоряченный, красный, как редиска, но зато с победой! Решающий гол он забил сам: шайба попала на клюшку, впереди никого не было, он рванулся к воротам и с ходу вкатил туда штуку.
Воротами служили магазинные ящики.
Все остальное было как в настоящем хоккее.
По телику передавали мультфильм «Ну, погоди!»
Свирепый волк с голосом артиста Папанова гонялся за беззаботным зайчишкой и все время попадал впросак.
Витька не раз видел эти забавные серии и в кино, и по телевизору, но не смог отказать себе в удовольствии посмотреть еще разок, тем более что на столе лежали учебники и тетрадки, которые не вызывали у Витьки ничего, кроме страдания.
Когда зайчишка и волк пронеслись стремглав мимо дрыхнущего носорога и очутились в павильоне кривых зеркал, Витька услышал, что пришла Зоя.
— Зоя! — закричал Витька, не отрываясь от экрана. — Иди скорей, мульти-пульти передают!
Но Зоя не спешила.
Она разделась, сменила туфли на шлепанцы, прошуршала в них к телефону, позвонила кому-то и, сказав несколько слов, положила трубку. Потом зашла на кухню, приоткрыла кастрюльку на плите, но есть ничего не стала.
— Знаешь, — сказала она Витьке, — а Толя, наверно, скоро уедет во Вьетнам.
— Толя Плужников?! — воскликнул Витька и сразу выключил телевизор. — Но там же война!
— В том-то и дело, — грустно сказала Зоя.
Витька давно не виделся со своим другом Толей Плужниковым, и Зоино сообщение потрясло его. Невольно вспомнились кадры из кинохроники и газетные снимки: взрывы бомб, огонь напалма, обломки сбитых самолетов, нацеленные в небо ракеты.
Но Зоя сказала:
— Его посылают туда на завод. Монтировать оборудование, обучать работать на наших станках.
Это, конечно, меняло дело, но все равно Витька почувствовал, что просто обязан повидать Толю до его отъезда во Вьетнам, сказать ему хотя бы несколько слов. Каких? Неважно, они придут потом, сами. Важно было застать Толю Плужникова, побыть с ним один на один, без посторонних, как тогда, когда они вдвоем сидели вот здесь и ели пельмени.
