Это, конечно, меняло дело, но все равно Витька почувствовал, что просто обязан повидать Толю до его отъезда во Вьетнам, сказать ему хотя бы несколько слов. Каких? Неважно, они придут потом, сами. Важно было застать Толю Плужникова, побыть с ним один на один, без посторонних, как тогда, когда они вдвоем сидели вот здесь и ели пельмени.
— Он где живет? — спросил Витька.
Зоя молчала. Витька посмотрел на нее. Она сидела у стола пригорюнившись, глядела в погасший экран «Ладоги», и в глазах у нее копились слезы.
— Ты что, Зоя? — заморгал Витька. — Не плачь!
Зоя встряхнула головой и, сложив пальцы уголками, вытерла глаза.
— Знаешь что? — сказал Витька, осененный прекрасной мыслью. — Ты женись на Толе!
Он всегда ошибался, путаясь в выражениях «жениться» и «выходить замуж». Но дело было не в этом, и Витька продолжал:
— Он хороший. Когда мы были на твоем концерте, он знаешь что сделал? Украл с выставки фотографию, на которой есть ты. Честно говорю! Потому что это сильнее его, понимаешь?
Зоя грустно улыбнулась, потрепала Витьку по волосам:
— Дурачок ты…
— А он надолго туда уезжает?
— На полгода или на год, пока неизвестно.
Витька шмыгнул носом. Мама уезжает на пять дней — и то долго, а тут целые полгода или даже год.
— Ты не бойся, Зоя. Там у них заводы под землей, в пещерах, в горах, я видел в кино. Не бойся, все будет в порядке!
На следующий день после уроков Витька подошел к Александре Михайловне и спросил, не знает ли она, где находится специальное ПТУ, в котором обучают молодых вьетнамцев.
— Зачем тебе? — удивилась классная воспитательница.
Витька рассказал про Толю Плужникова.
— Хорошо, — сказала Александра Михайловна, — попробуем разузнать.
Она ушла в кабинет директора. Минут через десять вышла оттуда.
— Вот тебе адрес, Егоров, — она протянула ему отрывной листок календаря, на котором был написан адрес ПТУ. — Но у нас к тебе будет просьба. Раз уж ты все равно поедешь в это училище, попытайся договориться там вот о чем: пригласи вьетнамских товарищей к нам в школу, устроим вечер встречи. Считай это своим пионерским поручением, Егоров!
Найти училище по указанному адресу не составило большого труда. Витька толкнулся в парадную дверь, но она оказалась запертой. Других дверей с улицы не было, а все двухэтажное здание училища было обнесено невысокой оградой. Не долго думая Витька полез через ограду, но зацепился за что-то и порвал пальто. Придерживая рукой вырванный сзади клок, Витька постоял с минуту, размышляя, удобно ли заходить в училище в таком виде и — тем более выполнять поручение. Решил сперва разведать, заглянуть снаружи в окно. Уцепившись за подоконник, Витька подтянулся, уперся ногой в выступ кирпича и прилип лицом к стеклу.
За окном он увидел мастерскую. У станков стояли молодые вьетнамцы в комбинезонах. Были они все ростом с Витьку, черноволосые, одинаковые. Возле одного станка заметил склонившегося Толю Плужникова, который что-то объяснял вьетнамской девочке, похожей на мальчика.
Витька постучал в стекло. Его услышали, увидели, кинулись гурьбой к окну, стали махать ему руками, смеясь и говоря что-то, но Витька ничего не слышал, глупо улыбался, почти вися на подоконнике, и просил позвать Толю Плужникова.
Но Толя сам подошел к окну. Обнаружив торчащую с улицы Витькину голову, удивленно поднял брови, сделал знак рукой, означающий: погоди, сейчас выйду. И скрылся из виду.
Молодые вьетнамцы остались за стеклом, оживленно обсуждая столь неожиданное появление снаружи незнакомой им головы в шапке с торчащими вразлет ушами, а Витьке было неловко сразу же спрыгивать вниз, и он продолжал приветливо смотреть на этих ребят.
Один парнишка — скуластенький, с веселыми раскосыми глазами и улыбкой во весь рот — прижался носом к стеклу, смешно его сплющив. Витька немедля ответил тем же: еще смешнее приплюснул свой и без того вздернутый нос, который стал похож на пятачок, как у поросенка.
За стеклом дружно захохотали, и в это время сзади раздался знакомый Толин басок:
— В чем дело, старик? Что за акробатика?
Витька живо соскочил вниз.
— У меня поручение от школы! — не без гордости сказал он и добавил, потупясь:
— Я пальто порвал…
— Нос вытри, весь чумазый, — сказал Толя.
И они пошли в училище…
Поздно вечером, лежа уже в постели и потушив свет, Витька будет до мельчайших подробностей вспоминать, как он был в этом ПТУ.
Вот Толя Плужников вводит его в мастерскую, и его сразу обступают со всех сторон, пожимают руку, хлопают по плечу. Вокруг звучит непонятная речь, и все время улыбки, улыбки, десятки белозубых улыбок!
А вот вьетнамская девочка с черной челкой, та самая, что похожа на мальчика, разложив на коленях Витькино пальто, ловко пришивает вырванный уголком клок. Рука с иголкой так и летает, так и летает! Вокруг этой девочки сгрудились ее подружки, помогают ей советами, поудобней расправляют его пальтишко.
Толя негромко говорит Витьке:
— Это наша маленькая Бинь. У нее вся семья погибла. Осталась сиротой…
А вот тот самый скуластенький парнишка с которым они прижимались носами к стеклу. Что-то рассказывает Витьке по-своему, показывает то на потолок, то на пол, потом вынимает из кармана расческу и протягивает ему Витька теряется, думает, что у него хохол торчит на макушке, смущенно приглаживает ладонью волосы, а Толя, видя это, подсказывает:
— Это тебе в подарок. Бери, бери! Расческа не простая…
Витька лезет рукой под подушку, нащупывает расческу, достает, зажигает лампу около кровати и в который раз рассматривает подарок. Расческа в самом деле не простая! Сделана из обломков сбитого американского самолета. На ней, над зубцами, выцарапана картинка: истребитель «МИГ» летит в небе, а на землю, разваливаясь на куски, падает сбитый бомбардировщик.
Ни у кого в школе нет такой исторической расчески!
Толя Плужников сказал про этого парнишку, который показался Витьке ровесником:
— У него две боевых награды. Защищал от налетов знаменитый мост Хамжонг. Был сильно ранен.
— Сколько же ему лет? — тихо спросил Витька.
— Семнадцать…
Получив такой драгоценный подарок, Витька всего себя обшарил в поисках какого-нибудь ответного сувенира. Ничего путного не нашлось. Вдруг вспомнил про пальто, бросился туда, вспугнув девочек, извлек из оттопыренного кармана хоккейную шайбу, вручил парнишке, у которого две боевых награды:
— Вот, возьми на память…
Шмыгнув носом, Витька прячет расческу под подушку, гасит лампу и снова вспоминает прожитый день.
Из училища он вышел вместе с Толей Плужниковым. Шагал рядом, стараясь идти в ногу, не сбиться. Толя остановился, чтобы закурить сигарету «Варна», чиркнул спичкой, закрыл ладонями огонек.
— А ты когда уезжаешь во Вьетнам? — спросил Витька. — Скоро?
— Не исключено, — сказал Толя, выпуская изо рта клуб дыма, который сразу же разметался на ветру.
— Сам небось попросился? — с завистью спросил Витька.
— Небось, — загадочно сказал Толя, уходя от прямого ответа. — Если поеду, то не один, с бригадой от завода.
Витька понимающе кивнул.
— А тебе про это дело Зоя сообщила? — поинтересовался Толя.
— Знаешь что? — сказал Витька. — Выходи за нее замуж. А?
Толя внимательно посмотрел на Витьку.
— Тоже не исключено, — сказал он минуту спустя.
И не стал поправлять Витьку, который опять ошибся, спутав эти сложные взрослые выражения.
Но вот и трамвайная остановка.
— Мне туда, старик, — сказал Толя, показав направо.
— А мне туда, — сказал Витька, показав налево.
Они крепко пожали друг другу руки и сели в разные трамваи.
…И в этот момент Витька сладко засопел носом.
Бывает же так: человек делает порученное ему дело, вкладывает в него свои душевные силы, тратит свободное время, волнуется, переживает, а когда дело сделано, когда оно предстало перед другими людьми, может быть, как раз теми, для кого оно и делалось, случается нередко, что этого-то человека вдруг не оказывается среди всех. По разным причинам. И тогда сделанное им дело существует без него, отдельно, само по себе.
Как дом, из которого ушли строители, сдав его новоселам.
Как написанная писателем книга, которую можно взять в библиотеке.
И даже как школьный вечер, который Витька Егоров считал своим кровным делом.
Конечно, не он один занимался подготовкой этого вечера, но зато, пожалуй, именно он, Витька Егоров, больше всех волновался, переживал, бегал из класса в класс, уговаривал, убеждал, договаривался, спорил. Оставался после уроков на репетиции школьного концерта, допоздна засиживался с ребятами в пионерской комнате, вместе с другими рисуя плакаты и оформляя выставку о походе по местам боевой славы. Украшал спортзал, развешивая на шведской стенке еловые гирлянды, перевитые красными лентами, и длинные, как обои, полотнища лозунгов. Несколько раз звонил по телефону в ПТУ Толе Плужникову, уточняя, сколько придет гостей, потому что для каждого из них шестой «б» класс готовил маленький подарок-сувенир, а однажды в воскресенье даже позвонил домой Александре Михайловне, чтобы поскорей сообщить ей о том, что на вечере согласилась выступить Зоя Терехова, работница трикотажной фабрики.
