На всякий случай класс поставил вокруг неё несколько дополнительных барьеров.
Класс ненавидел сочинения.
Класс обожал диктанты.
Неужели это так сложно понять?!
Всё готово. Диктуй, Димка!
Поезд метро остановился так резко, что не все устояли на ногах. Было темно, по краям туннеля тянулись железобетонные стены. В вагоне стало необычайно тихо. У кого-то заиграла и тут же затихла музыка на мобильном. Сначала все молчали, а потом заговорили, но так, чтобы не пугать образовавшуюся тишину — почти шёпотом. Через пять минут все заоглядывались, через десять кто-то предложил попробовать открыть двери, но вагон дернулся и снова остановился. Люди замолчали.
В вагоне было многолюдно, поэтому не сразу было понятно, откуда идёт звук.
— Пип, пип, пип, — произнёс кто-то детским голосом. И ещё настойчивей: — Пип. Пип. Пип. Настройка. Встройка. Контакт. Точка. Ожидание.
Наконец все увидели его. Он сидел на местах «Для инвалидов и пассажиров с детьми» — мальчик лет десяти. Светлые волосы, зелёная курточка, на коленях рюкзак, смотрит в пол.
— Пип, пип. — в пол сказал мальчик. — Ожидание.
Первой опомнилась большая тётенька очень предпенсионного возраста, которая стояла недалеко от мальчика.
— Ребёнок, — властно сказала она. — Уступи место.
Мужчина, который стоял рядом, нервно повёл плечом.
— Что же вы только сейчас опомнились? — спросил он.
Тётенька задумалась, но смогла сказать только:
— Не вмешивайтесь не в своё дело.
Мальчик посмотрел на тётеньку и неторопливо передал ей рюкзак. Женщина молча забрала его и оттиснулась к дальней площадке вагона.
Мальчик посмотрел на стоявшего рядом мужчину и сказал:
— Контакт. Начало. Будет, будет расти трава на земле, трава на солнце. Будет, будет расти трава на земле, трава на солнце.
— Припадочный, — сказал кто-то.
И тут же погас свет. Железобетонные конструкции по бокам туннеля стали со скрежетом вытягиваться вверх.
— Будет… будет… — слышалось сквозь скрежет. — Будет… будет…
Какая-то девушка уткнулась к парню в курточку и всхлипнула. Парень занервничал:
— Ну начинается.
— Хочу домой, — сказала девушка.
— Ну что ты, вдруг что, так сразу домой? — спросил парень.
— Хочу домой, — всхлипнула девушка. — Хочу домой…
Мальчик положил руку ей на ладонь и тут же сделал шаг назад. Будто невзначай, он дотронулся ещё до кого-то из вагона.
— Всё нормально? — забеспокоился парень. — У тебя не поднялась температура? Кто-нибудь — у кого-то есть градусник? Скорее!
Электронный градусник показал, что с такой высокой температурой не живут. Девушка помотала головой и сказала:
— Да всё нормально.
Железобетонные конструкции распрямились, в вагон полился свет. Раздались громкие щелчки, вагон отделился от состава и медленно поплыл вверх. Он поднялся над освещённым солнцем городом, над деревьями, над людьми, над сверкающей рекой, над зданиями, над жизнью, надо всем.
— Будет, будет, — сказал мальчик. — Будет, будет расти трава на земле, трава на солнце.
— Давайте выкинем его в окошко, — предложил мужчина.
— Грохнетесь, — коротко сказал мальчик и дотронулся до мужчины. — Будет, будет расти трава на земле, трава на солнце.
— Будет, — сказал мужчина. — Будет.
— Контакт, — сказал мальчик. — Установление. Переход. Стадия, стадия.
Люди внизу чувствовали, что вагон как будто раскалён, от него разило жаром, и все не сводили с него глаз. А внутри сидели первые жители Солнца, не боящиеся ни огня, ни лавы, ни нового.
— Будет, будет расти трава на земле, трава на солнце, — хором говорили они, и вагон рывками двигался вверх.
— А знаете, что можно делать с клеем ПВА? — спросила Маша. — Можно наливать его в колпачок… А потом переливать в бутылочку… А потом обратно в колпачок…
Так наконец-то был изобретён вечный двигатель на клеевой основе!
Как-то Маша стала повторять только одну фразу:
— Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА!
Все смотрели на неё и ничего не понимали. А Маша злилась и повторяла:
— Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА!
Люди разводили руками. А Маша не унималась:
— Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА! Дайте, пожалуйста, мне клей ПВА!
Кто-то не выдержал и закричал:
— Дайте, пожалуйста, ей клей ПВА! Дайте, пожалуйста, ей клей ПВА! Дайте, пожалуйста, ей клей ПВА!
— Да, — сказала Маша. — И заклейте мне рот.
Я уже полчаса стоял в углу, когда увидел на обоях мальчика. Его лицо сложилось из штришков и чёрточек, и было таким настоящим, что я присвистнул. Как это я его раньше не замечал? Мальчик смотрел на меня по-дружески и, кажется, подмигивал. И я подмигнул. Тут в комнату вошёл папа и окликнул меня.
— Чего? — недовольно спросил я.
— Ну что, ты всё понял? Осознал свою вину?
— Нет совсем, — сказал я. — Я ещё постою.
Папа пожал плечами и сказал:
— Как хочешь, — и ушёл на кухню.
А я снова повернулся к мальчику, но его уже не было. Как я ни всматривался в рисунок на обоях, но так и не смог найти его лицо.
Убежал он, наверное.
Я его подожду.
Вдруг вернётся…
Я ехал в поезде и слушал, как стучат колёса:
«Маленько-помаленьку, маленько-помаленьку, маленько-помаленьку»…
И так весь день! Я спросил у папы, почему мы движемся маленько-помаленьку, и он сказал: «Так надо».
Но ведь мы никуда не приедем, если помаленьку! Быстрее надо!
Поэтому, когда никто не видел, я шепнул поезду:
— Ты давай поскорее, а?
Сначала ничего не поменялось. Но когда я проснулся среди ночи, то поезд нёсся как сумасшедший. И я услышал другое:
«Догнать-перегнать! Догнать-перегнать! Догнать-перегнать!»
Я успокоился, беззвучно прошептал: «Спасибо», и снова стал засыпать. Маленько-помаленьку…
Мы с родителями ехали в полупустой электричке уже полчаса. Дорога была неблизкой, и я скучал. Рядом со мной сидел незнакомый мальчишка и, похоже, на кого-то дулся. Я решил завести разговор.
— Ты где живёшь? — спросил я.
— Там, — резко сказал мальчишка и неопределённо махнул рукой.
— Я тоже там, — сказал я.
— Хватит врать.
— Я не вру. Ты чего такой злой?
— Я не злой, — недовольно сказал сосед, — я пасмурный.
— Почему?
— Отвали, — сказал мальчишка и отвернулся.
Я обиделся и пересел. А он посмотрел на это и тоже пересел ко мне.
— Тебе чего? — спрашиваю.
— Отвали, — говорит мальчишка.
Я пожал плечами и стал смотреть в окно. А мальчишка — на часы.
— Ещё пять минут, — сердито сказал он. — Будешь ждать?
— До чего?
— До хорошего настроения, — процедил мальчишка.
— Подожду…
И мы стали смотреть на часы: я и он. А когда прошло пять минут, сосед улыбнулся и сказал:
— Привет! Тебя как зовут?
Мама сказала, что сегодня — день летнего солнцестояния. Интересный день какой! Наверное, в этот день солнце не гуляет по небу туда-сюда, а стоит на месте и наблюдает за нами.
Чтобы солнцу было легче, я решил ему всё объяснять.
Я задирал голову вверх и громко кричал о том, что я делаю.
— Я ем! — кричал я солнцу.
— Я пошёл к бабушке!
— Я всё ещё иду к бабушке!
— Бабушку я не нашёл!
— Бабушка сама нашла меня!
— Я залезаю на дерево!
— Я немного порвал футболку!
— Папа меня ругает ни за что!
— Папа говорит, что есть за что!
— Я читаю!
— Всё, почитал!
— Я нехотя мою руки!
— Я снова ем!
— Я не могу доесть!
Я обо всём кричал солнцу, даже по мелочам.
А вечером, когда взошла луна, я, уставший, молча сидел на диване и слушал, как мама поёт грустную песню. Как здорово, когда ничего никому не надо объяснять!
«Я взошла!» — вдруг сказала мне луна…
Один мальчик ходил себе по облакам. Ходил-ходил… ходил-ходил… Надоело ему.
Решил ходить по летящим самолётам. Шёл-шёл по самолётам… шёл-шёл… Все самолёты были какими-то одинаковыми. И идти по ним было одинаково.
Тогда мальчик решил гулять по верхушкам деревьев! Гулял-гулял… гулял-гулял… Было сложно так гулять, потому что верхушки деревьев щекотали пятки. Сначала было смешно, а потом — хоть плачь. Слишком уж щекотно.
