— Залезем под навесик да зароемся — и пересидим, во…
Они влезли под нависающий берег и принялись нагребать сухого мха и мертвых листьев. Йик сморщил нос:
— Йик хочет в суп. Здесь ф-фу!
— Ну-ка дайте его сюда! — приказал Лог-а-Лог таким тоном, что Йик зажмурился.
Моди с большим облегчением передала детеныша вождю.
— Слушай меня внимательно! — грозно провозгласил Лопоух. — Мы здесь прячемся, и если ты пикнешь, хоть одни звук издашь, я тебе такую оплеуху отпущу, что зубы выскочат! А теперь молчать, и если ты меня понял, то кивни.
Испуганный малыш принялся неистово кивать.
Они затаились в канаве под своим ненадежным прикрытием. Скучать им не пришлось, едва успев спрятаться, они услышали шаги. Два бурых копейщика тяжело шагали по канаве. Вот они уже рядом. Один из них ткнул копьем в кучу сухих листьев.
Вжик!
Железный наконечник копья чуть не задел ухо Моди. Тут же к канаве подошли носильщики со своим драгоценным грузом.
— Поставьте, придурки, поставьте. В канаву меня хотите вытряхнуть? Мало я настрадался?
В канаве тем временем копейщик заносил свое оружие, чтобы ткнуть им как раз туда, где за листвой скрывалось брюхо Лог-а-Лога. Кердли недовольно потянулся к патрульным:
— И чем это таким полезным вы здесь занимаетесь? Отлыниваете? В канаве спрятались?
— Не-е, великий…
— Как можно, великий! Ищем этих… землероек и драчливую зайчиху.
— Ну и как, нашли?
Копейщик опустил занесенное над Лопоухом копье:
— Нет, великий, не нашли.
Ненароком спасший беглецов Грантан заорал на несчастную парочку так, что с головы его посыпалась засохшая грязь с прилипшими к ней жалами:
— Так кончайте валять дурака, вылезайте из канавы и займитесь чем-нибудь полезным. Насобирайте мне яиц и сварите их. Сдохнешь с голоду с такой бестолочью безмозглой!
Крысы послушно выбрались из канавы и затрусили в лес.
Моди перевела дух:
— Ф-фу, повезло на этот раз.
Лопоух только фыркнул:
— Повезло! Лежим под носом у кровожадного чудовища, окруженные ордой нечисти. Это называется везением?
Вместо ответа кулак зайчихи молниеносно метнулся в сторону Йика и Лопоуха. Пролетев между их носами, он врезался в нос нового действующего лица, только что появившегося в их укрытии. Оказалось, что мисс Моди Магзбери Тропл, известная товарищам по полку как Бешеная Моди, может одним ударом оглушить змею. Удар встретил голову чудовища, как летящий булыжник. Змея обмякла, застыла, а Лог-а-Лог, не забывая зажимать рот беспокойному младенцу, уважительно переводил взгляд с головы рептилии на кулак Моди и обратно.
— Сезоны славы, откуда эта тварь взялась?
Моди подула на кулак, искоса поглядела на сраженного противника. Крысы, к счастью, ничего не заметили. Сложно было расслышать шорох и шепот из канавы на фоне воплей их вождя. Моди вернула внимание к змее:
— Здоровенная гадина, во.
Лопоух закрыл глаза и беспокойно зашевелил ноздрями:
— И почему я его не учуял? Я всегда нюхом чую змею.
Моди подняла змеиную голову, оглядела ее:
— Не учуял, потому что это не змея, а уж. Просто здоровенный, я таких в жизни не видела.
Лопоух кивнул:
— Да, наш Йик в его пасть проскользнул бы в один миг.
Моди осторожно высунула лапу из укрытия и сорвала несколько стеблей росшей рядом дикой петрушки. Она свила их в жгут и примерилась к голове ужа:
— Да, эта зверюга с удовольствием внесла бы Йика в свое сегодняшнее меню. Спасибо моей правой, во.
И она принялась связывать челюсти лишенного вкусной трапезы пресмыкающегося.
Расхрабрившийся Йик ударил ужа по морде кулачишком:
— Вот тебе! Йик тоже драчливый заяц!
Моди тут же возмутилась:
— Послушай, молодой господин, это я зайчиха, во!
Серьезно настроенный детеныш замахнулся на Моди кулачком:
— А я никакой не мосподин, а Йик!
— Оба вы хороши. Доорались! Вас услышали и идут сюда.
Кроты втащили обмякшую полевку в сторожку и бухнули ее на кровать. Фенн Синяя Лапа брезгливо принюхивалась и присматривалась к незваному гостю:
— Ф-фу! Уберите отсюда это… как только оно очнется. Какое грязное существо! Придется теперь отскабливать покрывало, вывешивать его в саду, чтобы выветрилось.
— Что мне в вас нравится, мисс Синяя Лапа, — прокомментировал аббат Даукус, — так это ваше мягкосердечие, нежность, любовь к ближнему.
Белка ощетинилась:
— Посмотрела бы я на наше мягкосердечие, если бы вам на кровать бухнули этакое, милостивый государь.
— Если вы хотите, мэм, поскорее освободить свою кровать, лучше пригласите сюда нашу целительницу Атрату.
В сторожку вошли Бенджо Типпс и Орквил. Хранитель погребов посмотрел на полевку с видимым раскаянием:
— Да, перестарался я малость. Очнуться-то он очнется, да вдруг дураком на всю жизнь останется.
Орквил скривил губы:
— Ну, намного дурнее, чем он был, не станет. Встречался я с ним. Гадкий старикашка. Жадный, злобный, глупый, неблагодарный.
Белка Фенн ввела сестру Атрату, все еще горестно жалуясь на свою судьбу:
— Вон, гляньте. Всю постель изгадили. Покрывало, подушка…
— Благодарю, благодарю, мисс Фенн, я все слышала, довольно, — утихомирила ее сестра Атрата. Она наклонилась над новым пациентом, приподняла одно из его век. — С минуты на минуту очнется, — сообщила она присутствующим. — Лампу мне дайте, Орквил. Сюда, ко мне, пожалуйста.
Сестра Атрата зажгла от лампы вывалившееся из подушки перышко, затем задула его и сунула тлеющий огарок под нос лежащему на кровати. Лишь только дымок втянулся в его ноздри, пациент тут же пришел в себя, подпрыгнул, чихнул, замахал лапами.
— Вот и отличненько, — сказала сестра Атрата. — А теперь мы вам компрессик на шишечку да микстурки в ротик.
Командор Рорк внес поправки в план лечения:
— Сперва он ответит на наши вопросы. Пройдет с нами на стену, там воздух свежее. Здесь больно уж жжеными перьями воняет.
Больной воспринял идею Командора без воодушевления:
— Сначала надо голову залечить. Этот ваш колючий свин… Ай!
Командор сжал лапу нахала и не дал ему завершить фразу.
— Если еще раз назовешь мистера Бенджо Типпса колючим свином, я тебе такую шишку поставлю, что навек языка лишишься. Следи за речью! Прошу на выход.
И Командор подкрепил приглашение ощутимым тычком в спину полевки.
На стену они поднялись вчетвером, с Орквилом и Бенджо Типпсом. Командор и Бенджо Типпс держали «водяного» за лапы. Когда приблизились к северо-западному углу, «водяной» вдруг начал извиваться, прятаться за Командора.
— С чего это ты вдруг струсил, почтеннейший? — поинтересовался Командор.
«Водяной» прижался к зубцу стены, явно не желая высовываться.
— Эй, очнись! — ткнул его в бок Бенджо Типпс. — Что ты тут вытворяешь?
Кивая в сторону леса за северной стеной, «водяной» пробормотал:
— У… у… увидят. Увидят, боюсь.
Бенджо приподнял его за загривок и выставил на обозрение между зубцами.
— Кто увидит?
«Водяной» извивался, пытаясь вырваться, но Бенджо держал его крепко.
— Там… лис-капитан и его команда, много, много их.
— И ты один из них! — сурово заклеймил его Бен-джо.
— Нет-нет, я не из них! Спросите вот этого парня, он знает, — умоляющим тоном проныл пленник.
Орквилу не очень-то хотелось выручать старого негодяя.
— Он не был с ними, когда я его встретил впервые, но это ничего не значит. Такой подлый зверь мог и с нечистью снюхаться.
Командор прошел на северную стену, вгляделся в лес, в тропу, в канаву:
— Ничего не вижу. Орквил, что по этому поводу скажешь?
Орквил пожал плечами:
— Не знаю, что и сказать. Много их там было, на корабле. И на палубе, и под палубой. Если бы они за нами гнались, то хоть кого-то мы бы увидели, так? Может быть, они прячутся, дожидаются света дневного.
— Нет, друг, это на нечисть не похоже. Они днем прячутся, а ночью нападают, — сказал Командор и повернулся к полевке: Ничего об их планах не слышал?
«Водяной» ухмыльнулся:
— Ничего они мне не говорили. Но во всяком случае по лбу они меня не били, как мистер Типпс, и пищу мою они не воровали, как этот молодой человек.
Не обращая внимания на колкости, Орквил высказал предположение:
— Может быть, они сменили позицию. Давайте потихоньку обойдем стены. Может быть, заметим что-нибудь.
Командор кивнул:
— Верная мысль. Пошли. Бенджо, если он пикнет, утихомирь сразу, не церемонься с ним.
Еж вытащил из-за пояса бочарный молоток на короткой рукоятке.
— Пусть только попробует. Даже если вздохнет громко. Идем!
В неверном свете луны четверо пустились в обход стен, внимательно вглядываясь в ночной пейзаж за стенами аббатства. Ночь выдалась тихая, спокойная. Орквил радовался, что он снова в аббатстве. Молодой ежик чувствовал себя совсем уже взрослым. С прошлыми заблуждениями покончено, уверенно думал он.
