было определить, действительно ли ей недавно было плохо, но этому, пожалуй, можно было только порадоваться.
– Посидишь со мной, пока она не проснется и мы не убедимся, что все в норме? – еще раз попросила Лина.
– Куда ж я денусь, раз пришла. – Мне показалось, что безразличный, даже слегка грубоватый тон будет как раз к месту.
– Ты чудо, – прошептала она и снова попыталась меня обнять, но я увернулась, пробормотав:
– Раньше ты была оригинальнее, что ли, в выражении эмоций.
– А, это все девчонки. В нашей компании принято постоянно обниматься, громко хохотать, визжать – в общем, бурно на все реагировать, – немного свысока пояснила Лина, когда мы вышли из комнаты бабушки.
– А ты, кажется, в любой компании умеешь стать своей.
– Они хорошие. С ними легко… Если не хочешь чай, можно выпить сок с печеньями.
– Не откажусь.
Мы разместились на небольшой, довольно уютной кухне. Я отметила, что хотя на вид она вроде бы не отличалась от сотен других кухонь (шкаф для посуды скучного серого цвета, выцветшая скатерть, не ахти какая чистая плита и всяческие фартуки и прихватки тут и там), в ней все же было что-то особенное, что-то очень личное.
– Это бабушкино самое любимое место во всем доме, – подтвердила мою догадку Лина, наливая мне сок. – Она проводит здесь кучу времени. Читает, пасьянсы раскладывает, чай все время пьет…
– Часто ты у нее бываешь? – спросила я, все еще соблюдая правило неизменно холодного тона.
– Раз в неделю точно. А то и чаще. Мне здесь очень хорошо. – Это прозвучало искренне, не в духе Лины. Хотя что я могла о ней знать, если она никогда не бывала со мной самой собой?
– Ну вот. А я даже не знала, что у тебя есть бабушка. Ты о ней ни разу не упоминала.
Никакой обиды. Никакой тоски. Помнить о «правиле».
– К слову не приходилось.
– Ты не хотела впускать меня в свою жизнь.
– Кто старое помянет, тому глаз вон, Делия.
– Прекрати меня так называть. Это… из прошлого. – Я сама почувствовала, как глупо и сентиментально прозвучала последняя фраза, и тут же пожалела о том, что в последнее время смотрела так много мелодрам.
– Ладно… я понимаю, все это сложно… но я рада тебя видеть, – сказала Лина, опять подозрительно искренне. – Может, просто поговорим… ну, как старые знакомые? Как учеба?
– Хорошо. Заканчиваю вроде без троек, надо только биологию подтянуть, – соблаговолила ответить я.
– У меня будет всего три четверки. – Лина заботливо подвинула ко мне печенья. – Ты угощайся.
– Спасибо. Ну, с точными науками ясно – в этом ты сильна. А как тебе удалось справиться с гуманитарными предметами?
– У нас на них обращают не очень много внимания. Что с нас взять – мы же «физики», а не «лирики». В прошлом году сложнее было.
– В прошлом году у тебя была я. А в этом кто? – без обиняков осведомилась я.
– Не-е, на сей раз не то… все мои подруги в этом приблизительно одинаково соображают. Учиться чуть легче, потому что у нас другие требования… – снова начала объяснять Лина.
– А как там Зойка? – язвительно перебила ее я.
И тут она рассмеялась – сначала весело, а потом как-то смущенно.
– Ой, да… видишь ли… нет никакой Зойки.
– Переехала? Не общаетесь?
– Нет, я ее выдумала.
Я чуть не подавилась печеньем.
– Что?! Зачем?! – мгновенно стряхнув с себя напускное безразличие, воскликнула я.
– Теперь уже сама не знаю. Хотелось казаться круче, наверное, – призналась Лина с такой милой улыбкой, что будь я парнем – тут же простила бы ей любой обман.
– Значит, ты сама делала все рефераты?
– Конечно. И даже удовольствие от этого получала иногда.
– Отлично! О чем еще ты врала мне ради создания имиджа супергерл?
– Я и не помню.
– Хоть что-нибудь вспомни, а. Интересно.
Судя по тому, что Лина снова смущенно захихикала, что-то все же пришло ей на ум.
– Говори – не отстану, – грозно предупредила я.
– Если честно, когда в прошлом году я говорила тебе, что уже с кем-то целовалась… ну, понимаешь.
– А-а, ясно. Но теперь-то ты исправила этот досадный промах.
– Да, с Колей, – подтвердила Лина и вдохновенно произнесла:
– Рассказать тебе про наш первый поцелуй? Это было…
– Не надо! – вырвалось у меня, прежде чем я успела себя остановить.
– О-о, ну да, прости. Я забыла. Он тебе все еще нравится? – Сочувствие в голосе – ужасно, этого я и боялась.
– Нет-нет, просто не слишком интересуюсь чужой личной жизнью. А то ты сейчас еще что-нибудь захочешь рассказать…
– Что? – не поняла Лина.
– Кто-то там мне говорил, что намерен подождать всего год с сексом. Год прошел, – ядовито напомнила я.
Эта тема давалась мне уже чуть легче, чем раньше: взросление и пагубное влияние пресловутых мелодрам с обязательными постельными сценами.
– Мы об этом говорили, – без тени смущения сообщила моя бывшая подруга. – Он хочет, но я… понимаешь, мне кажется, у нас все не всерьез, а занятие «этим» – все-таки признак доверия. Так что, наверное, это будет кто-то другой. Хотя… я еще подумаю.
– Если не всерьез, почему не бросишь его?
– Он мне нравится.
– С самого начала, да? Признайся уж, – вздохнула я, чувствуя себя как никогда уязвимой.
Мне казалось, я успокоилась насчет Коли – избегала ходить по коридору мимо кабинетов, где шли уроки его класса (расписание я так и не смотрела, просто постепенно выучила, где и когда он появляется), резко отворачивалась и заставляла себя думать о другом, когда видела его в обнимку с Линой, запрещала себе мечтать о нем перед сном… А вот теперь на секунду представила, как они… да просто, без подробностей – как они лежат в одной постели… и все. Замутило, все сжалось внутри…
Казалось, забыла об обиде, которую мне нанесла Лина, и теперь мне все равно, – а оказывается, совсем даже нет. Но как я ни стараюсь разжечь в себе желание оттолкнуть ее, сделать побольнее, чтобы она все поняла, – мне нравится сидеть с ней рядом, пить этот сок… Еще чуть-чуть, и я вообще брошусь ее обнимать, просто потому что она снова рядом.
А она? Наверняка задумала какую-нибудь пакость – держи ухо востро, Оля.
– Отметила я Колю с самого начала, – согласилась Лина, – но встречаться с ним захотела ближе к концу учебного года.
– Ты еще думала, кого выбрать: его или Журавлева, – напомнила я, и вдруг Лина изменилась в лице – по нему будто пробежала легкая судорога, пусть всего на секунду, но не заметить этого я не могла.
– Ох, Оля, – пробормотала она, – как же
