на него, что с тех пор перестала приезжать в замок.
За это время ей приходилось слышать много самых нелестных отзывов о старом графе. Она узнала, как он дурно обращался с женой, как он не любил своих старших детей, на которых не обращал никакого внимания и которыми, конечно, не мог гордиться. Этих племянников, Дэвиса и Морица, леди Лорридэль никогда не видала. Только младший из них, Седрик Эрроль, красивый юноша восемнадцати лет, явился однажды в Лорридэль-Парк и объявил ей, что желает лично познакомиться с тётей Констанцией, о которой много слышал от своей матери. Леди Лорридэль сразу полюбила его, уговорила остаться на несколько дней, ласкала, баловала и восхищалась его красотой, умом и весёлым характером. Она надеялась видеть его у себя не раз, но, к сожалению, надежда эта не осуществилась, так как старый граф, рассерженный этим визитом, навсегда запретил сыну бывать у тётки. С тех пор леди Лорридэль всегда с нежностью вспоминала о нём, и хотя не одобряла его женитьбы на американке, но тем не менее не сочувствовала отношению старого графа к сыну, от которого он отказался и которого лишил наследства. Потом до неё дошли известия о смерти всех трёх племянников, и наконец совсем недавно она узнала о существовании маленького сына капитана, которого дед, за неимением других наследников, вызвал теперь из Америки.
– Вероятно, для того, чтобы испортить его, как остальных, – сказала она мужу, – если только влияние матери не пересилит дурного влияния деда.
Но когда она услыхала, что мать Седрика разлучена с ним, она пришла в такое негодование, что едва могла говорить.
– Это позор, Гарри, – сказала она мужу. – Подумай только: отнять маленького ребёнка у матери и заставить его жить с таким человеком, как мой брат! Старый граф или будет жесток с мальчиком, или избалует до того, что превратит его в маленькое чудовище. Я бы написала брату, если бы из этого мог выйти какой-нибудь толк.
– Не будет толку, Констанция, – сказал сэр Гарри.
– Конечно не будет, – отвечала она. – Я слишком хорошо знаю его сиятельство графа Доринкорта. Но всё же это возмутительно!
Не только бедняки и фермеры слышали о маленьком лорде Фаунтлерое; о нём слышали и другие. Слухи о его красоте, уме и растущем влиянии на деда распространились далеко за окрестности Доринкорта. О нём говорили за обеденным столом, дамы жалели его молодую мать и расспрашивали, действительно ли мальчик так красив, как о нём говорили, а мужчины, знавшие графа и его привычки, от души смеялись над верой мальчугана в доброту его сиятельства. Сэр Томас Эш из Эшен-Голла, будучи однажды в Эльборо, встретил графа с внуком верхóм и остановился, чтобы пожать руку лорду и выразить ему своё удовольствие по поводу его цветущего вида.
– И знаете ли, – говорил он впоследствии, рассказывая об этой встрече, – старик выглядел гордым, как индейский петух; да я, право, и не удивляюсь этому: более красивого мальчика, чем его внук, я никогда не встречал. Он прям, как стрела, и сидел в седле как настоящий кавалерист.
Так мало-помалу эти слухи дошли и до леди Лорридэль; она слышала о Хиггинсе, о хромом мальчике, о постройках новых домов и о многих других удивительных вещах; в конце концов она так заинтересовалась мальчиком, что захотела непременно лично познакомиться с ним. Она начала придумывать, как бы устроить эту встречу, как вдруг совершенно неожиданно получила письмо от брата с приглашением приехать в Доринкорт.
– Просто непостижимо! – воскликнула она. – Я слышала, положим, что с приездом мальчика в замке творятся чудеса, а теперь начинаю этому верить. Говорят, брат его обожает и ни на минуту не расстаётся с ним. А как он гордится им! Я положительно уверена, что он хочет показать его нам. – И она поспешила принять приглашение.
Было уже поздно, когда они с сэром Гарри приехали в замок Доринкорт, и леди Лорридэль, не повидав даже брата, сразу прошла к себе в комнату. Переодевшись к обеду, она вошла в гостиную, где стоял перед камином граф, высокий величавый старик, а рядом с ним маленький мальчик в чёрном бархатном костюме с белым кружевным воротником. Мальчик посмотрел на неё такими ясными, приветливыми глазами и всё его милое личико озарилось такой очаровательной улыбкой, что она чуть не вскрикнула от удовольствия и удивления.
Пожав руку графа, леди Лорридэль назвала его именем, которого не произносила со времён своего девичества.
– Ну что, Молинё, – сказала она, – это и есть твой внук?
– Да, Констанция, – отвечал граф. – Фаунтлерой, это твоя тётка, леди Констанция Лорридэль!
– Как поживаете, тётя? – осведомился Фаунтлерой.
Леди Лорридэль положила ему руку на плечо и, посмотрев на обращённое к ней лицо, горячо поцеловала ребёнка.
– Да, я твоя тётя Констанция, – сказала она, – я очень любила твоего бедного папу, а ты очень похож на него.
– Я рад, когда мне говорят, что я похож на папу, – отвечал Фаунтлерой, – потому что, кажется, его все любили… совсем как милочку, тётя Констанция. – Последние два слова он прибавил после непродолжительной паузы.
Леди Лорридэль была в восхищении. Она нагнулась и снова поцеловала его, и с этой минуты они сделались большими друзьями.
– Что ж, Молинё, – сказала она, – лучшего нельзя было бы и желать.
– Да, я тоже так думаю, – сухо ответил лорд. – Он – славный мальчуган. Мы большие друзья, и, представь себе, он считает меня добрейшим филантропом. Признаюсь тебе, Констанция, – впрочем, ты и сама увидела бы это, – что на старости лет я рискую потерять голову от любви к нему…
– А что его мать думает о тебе? – спросила леди Лорридэль с обычной прямотой.
– Я её не спрашивал, – ответил граф, слегка хмурясь.
– Ну, знаешь, – сказала леди Лорридэль, – я буду с тобой откровенна с самого начала и скажу тебе, что не одобряю твоего образа действий относительно невестки. Я намерена посетить миссис Эрроль, как только будет возможно. И если ты хочешь со мной поссориться из-за этого, то лучше скажи сразу. То, что я слышу об этой молодой женщине, убеждает меня, что ребёнок ей всем обязан. Даже в Лорридэль-Парке до нас дошли слухи, что все бедняки её положительно обожают…
– Они боготворят его, – сказал граф, кивая на Фаунтлероя. – Что касается миссис Эрроль, то надо сознаться, что она очень миловидная женщина. Я очень обязан ей за то, что она передала часть своей красоты мальчику, и ты можешь поехать к ней, если хочешь. Я требую только одного, чтобы она оставалась в Корт-Лодже и чтобы ты не требовала от меня свидания с нею. – И он опять нахмурился.
– Однако
