class="p1">– П-почему… – прошептала она. – Почему вы меня запираете?
– Жена сказала, что не хочет больше о тебе слышать.
«Блестящий вопрос, Лили, – подумала она. – Лучше не бывает. И о чём ты только думаешь?»
Он наклонил голову и посмотрел на неё глазами-угольками.
– Тебя не пускали в дом, – заметил он. – Обычно такое происходит с нами. А теперь сиди тише воды ниже травы. Пока не придумаю, что с тобой сделать.
Он повернулся и ушёл. Лили ещё слышала на лестнице его шаги, потом дверь закрылась, воцарилась непроглядная тьма и безмолвие.
Прошло немного времени, и лестничная клетка вновь ожила, превратившись в светлое пятно, отец, гремя ботинками – топ, топ, топ, – спустился в подвал, и Лили уже подумала, что он, наверное, решил в конце концов с ней покончить или выпустить, что было бы предпочтительнее, но менее вероятно.
Он отвязал бечёвку и открыл решётчатую дверцу. А потом сунул что-то вовнутрь, тёмное, тёплое, хнычущее, извивающееся. Перед лицом Лили оказалось мохнатое тельце.
Кротиха.
Потом снова закрыл дверцу и направился к лестнице, вслед за ним исчез свет.
– А тут ничего, – сообщила Кротиха. – Уютненько.
«Пока не придумаю, что с тобой сделать», – сказал отец.
А вот это плохо. Кто знает, что случится? Интересно, какой у него выбор… или у неё?
Лили пыталась порвать запор, но бечёвка оказалась на редкость прочной. Она тихонько всхлипнула.
Если она будет голодать в собачьей переноске, то, наверное, закричит, не сможет ничего сделать, мамаша услышит, спустится сюда – и всё.
Если вернутся настоящие родители и, как сказала самозваная мать, заболеют, она всё равно останется здесь, и тогда что?
Даже если эта призрачная мамаша не явится, Лили просто утратит силы, разрядится, как забытая игрушка с севшими батарейками, мама, папа и Малыш умрут, и она тоже умрёт, и…
Нет.
Очень хотелось жить.
Она думала о походах в больницу, иглах, скучных процедурах. Да, сейчас она совсем не против. Потому что и там иногда через окна проникал свет, иногда кто-нибудь оставлял одно из окон открытым, на щёлочку, и тогда до Лили доносился запах ветра и деревьев.
– Что же делать? – спросила она у Кротихи, которая распласталась у её головы и скребла лапками.
– Мы где, в норе? – спросила в ответ та. – Копать можно? Я попробовала, но тут скользко и твёрдо.
– Не копай. Мы в коробке.
Глаза у неё привыкли к темноте, она различала предметы в подвале: велик, коробки.
Через обнаруженный ими угольный лоток сочился смутный свет.
– Да, тут очень скользко.
– Пластик.
Кротиха вздохнула.
– Вряд ли у меня что получится. Когти скользят.
– Спасибо, что пытаешься помочь, – ответила Лили.
Нестерпимо саднило плечо и правое бедро, так сильно, что больно было шевельнуться, – она поморщилась и попыталась толкнуть ногой дверцу, но не хватало места, чтобы развернуться, к тому же в спину давило что-то острое. Она сложилась, сидя в ящике, и чувствовала, как её охватывает паника – дыхание участилось, на лбу выступил пот, ручейками потёк по щекам, мир сжался до пластиковых стенок, с ней, втиснутой между ними и…
Шорох, удивлённый крик и шлепок.
– Ой!
Потом ещё один шлепок, потише.
– Ай! – сказал второй голос, тихий и тоненький.
– Фу, – заявил первый. – Подземелье. Это неестественно. Крылья даны, чтобы парить в воздухе.
– Хватит ныть, – оборвал его второй. – Надо искать Лили! И спасти! Жаль, что со мной нет меча, но я что-нибудь придумаю. – Молчание. – Смотрите! Гвозди! Ржавые! Железо. Можно воевать.
– Можно-то можно, – ответил первый, более властный. – Однако, как ты уже заметил, сначала поищем Лили.
Ворон.
Ворон и Мышонок.
– Я здесь, – подала голос Лили. – И Кротиха тоже.
Она ничего не видела, кроме маленького зарешёченного окна вверх ногами.
Через мгновение внизу, вне поля зрения, послышались шаги: двух ног и четырёх лапок.
– Ты где? Наверху? В маленькой коробке? – спросил Ворон.
– Ага.
– Плохое решение. И как ты собираешься искать записку?
– Я тут не по своей воле, – ответила Лили. – А записку я уже нашла. Но потом эти… самозваные родители нашли меня. И Кротиху. Грозились навредить ей, если я не перестану сопротивляться. Я боролась, ещё как! Хотя толку мало. И я сдалась. Из-за Кротихи. Они хотели её убить.
Опять она несёт чушь. Пора прекращать болтовню. Она больна – ей незачем оправдываться, что не победила демонов! Хотя, как ни странно, у неё появилось чувство, будто победила.
– Ой, – пискнул Мышонок. – А мы думаем, что ж так долго? А потом Ворон увидел, как ты борешься с ними в кухне. Поэтому и спустились вслед за вами через угольный лоток. Ты должна была их победить. От тебя этого ждали.
Легче ей не стало.
– Спасибо, – холодно сказала она. – В следующий раз.
Кроме шуток, она, может, ещё попробует, и не раз. Она больше ничего не боится – разозлилась по-настоящему. Когда та мамаша зажала Кротиху… внутри у Лили что-то шевельнулось, хранившееся в глубине, невидимое глазу, как поднимающийся у края чистого озера ил, когда наступишь.
– Ты можешь оттуда выбраться? – спросил Ворон. – Из корзины?
– Очевидно, нет, – самым саркастичным тоном, не очень-то, правда, испепеляющим, ответила Лили. Из-за ограниченных возможностей. В буквальном смысле.
– Не могли бы вы нас отсюда вытащить? Кротиха не может порвать пластик.
– Хотя тут очень уютно, – заметила та. – Похоже на туннель.
– Не слушайте её, – сказала Лили. – Освободите нас. Немедленно. Прямо сейчас. Всё болит и я… я…
Она хотела сказать, что боится. В панике. Только теперь, когда рядом были другие зверьки, страх почти прошёл. К нему замешалось что-то ещё, краска другого цвета. Ярость.
– Хорошо, хорошо, дайте подумать, – отозвался Ворон.
– С-страсть, – произнёс третий голос. – Что Лили делает в той коробке?
– Выше, – командовал Мышонок. – Ещё чуть-чуть…
Ворон висел в воздухе, чуть ниже стальной полки, Мышонок держался за его когти. Со своего перевёрнутого, немного искривлённого наблюдательного пункта Лили видела только бьющиеся в воздухе крылья.
– Спасибо, я вижу, – ответил немного запыхавшийся Ворон, размахивая крыльями. Одно крыло двигалось изящно, другое согнулось, и он немного накренился, словно только одна сторона помнила, как стать легче воздуха.
– Ну ведь не ты же грохнешься, если мы промахнёмся, – возразил Мышонок.
Для посадки у него был узкий край полки перед переноской. Небольшая ошибка – и он шлёпнется о каменный пол с метровой высоты.
– Тсс, – прошипел Уж, которого Лили не видела, – вы оба упали из угольного лотка, что гораздо выш-ше.
– Там было совсем другое дело, – объяснил Мышонок. – Я приземлился на Ворона, а он удивительно упругий.
– Что происходит? – спросила Кротиха,
