раз.
– Прикинь, ты не у неё дома был, а у бабушки Ника. Ник, иди-ка сюда! Твой дружок не верит, что старушка Глория – твоя бабуся. Как ты её раньше-то от друга скрывал?
Ник медленно подошёл к нам.
– Ну зачем ты…
– Не понял! – растерялся Серый.
– Чего непонятного? Это был розыгрыш. Ты просто помешан на своих ведьмах, вот мы и решили…
– Ник, это правда?
Ник отвёл взгляд. Трус!
– Этого не может быть… Мы с Ником – друзья. Мы с Настей… – бормотал бедный влюблённый.
– Пиши адрес, – выдохнула я и быстро, чтобы не передумать, продиктовала адрес подруги.
Серый даже не стал дожидаться последнего урока. Схватил рюкзак и сбежал.
О том, что происходило дальше, я узнала от Ника, который потом расспросил Серёгу.
Мальчишки не умеют красочно рассказывать, поэтому придётся мне добавить деталей. Когда Серёжка, красный и запыхавшийся, позвонил в квартиру Насти, он был твёрдо уверен, что мы пошутили. Вот сейчас откроет незнакомая тётка и прогонит его взашей.
Но открыла наша ведьма собственной персоной. Она была, как и всегда, взлохмачена невидимым ветром, а ещё перевязана толстым шарфом и бледна как призрак.
– Привет, – судорожно перевёл дыхание Серый.
– Привет, – спокойно сказала Настя. – Заходи.
Она уже давно репетировала объяснение с ним, и теперь ей даже легче стало, что он обо всём узнал и пришёл сам. Если сам пришёл, значит – неравнодушен, так?
– Вот тут я и живу. Вот моя комната. Извини, у меня не убрано. Чаю хочешь? – Настя говорила без остановки, чтобы перебить неловкость и нервозность.
Серый мрачно молчал. Прошёл, не раздеваясь. Рассматривал геометрические обои, современную мебель. Ничего старинного, антикварного, загадочного. Никаких ведьминских аксессуаров, всё простенько и удобно.
Настя наливала чай, на ходу скидывая свой колючий ошейник из шарфа и приглаживая растрёпанные волосы.
– Серёж… Я давно хотела сказать…
– Мне уже всё сказали, спасибо.
– Ну и хорошо! Ты знаешь…
– Не знаю! И знать не хочу. И тебя я знать тоже не хочу! Поняла?
Серёжкины глаза, которые раньше напоминали ей тёплое море, вдруг неприятно выцвели, стали холодными и колючими. Море ушло, остались голые острые скалы.
– Да ты что? Ты же говорил, что влюблён, как этот… Забыла, как его. Тогда какая разница?
Настя обняла его за шею, примирительно улыбнулась.
– Не в тебя! – Серый резко, с какой-то брезгливостью откинул её руки.
Настя потемнела лицом и отстранилась.
– Не в тебя. А в неё! – Серый вытащил скетчбук и стал с ожесточением выдирать твёрдые шершавые страницы, комкать их и яростно бросать на пол.
Настю колотило от ужаса и болезненной слабости. Не может быть! Ведь ещё вчера целовал до одурения, клялся в неземной любви.
– А ты… – зло бросил Серый. – Теперь я вижу, что ты – никакая не ведьма! Ты просто… ты просто…
Серёжка прошёлся по комнатам в грязных ботинках, оглядел простоватую кухню с расписными досками, подносами и вышитыми полотенцами.
– Ты просто деревенская корова!
Настя перестала трястись и успокоилась.
– Серёж, если ты не в курсе, всех настоящих ведьм давно сожгли на костре, – тихо сказала она.
– Правильно. А я тебя сожгу!
Серый схватил один рисунок с пола, расправил его и поджёг кухонной зажигалкой. Бумажная Настя загорелась. Нарисованная ведьма горела трудно, мучительно и медленно превращаясь в пепел.
Жутко наблюдать, как ты горишь, даже если это всего лишь образ на бумаге. Настя не шевелилась. В глазах её отражались огненные всплески, но ослеплённый злостью Серёжка этого не замечал.
На следующем рисунке была изображена старушка Глория.
– Бабушку не трогай! – выхватила листок Настя.
– Да пошла ты! Вместе со своей бабушкой. Которая, кстати, не твоя.
Дверь хлопнула. От Серёжкиного визита остались только грязные следы. Дождавшись, когда захлопнется дверь лифта, Настя схватила рисунок, накинула куртку и побежала к старушке Глории. Глория впустила её, зарёванную, ни слова не спрашивая.
Несколько минут Настя сидела молча, глотая слёзы. Слёзы катились сухие, злые и горячие. От них распухали губы. Только напоив Настю успокоительным отваром, Глория спросила:
– Ну что, сам узнал? Нет? Сказали добрые люди… Так я и думала.
Настя разревелась.
– Пореви, пореви, со слезами всё выйдет. Значит, не твоё это. Плюнуть и растереть!
Старушка сняла с сухонького, как у мумии, пальца малахитовую жабу и протянула Насте.
– Нет-нет, – замотала головой Настя.
– Бери, бери. Ей у тебя лучше будет. У меня она сохнет.
– Бабуль, а можно я к вам приходить буду?
Старушка Глория поджала губы.
– Попробуй не приди!
Теперь Настя стала мишенью для Мишурина.
Он доставал её и на уроках, и на перемене, цеплялся к каждому слову и жесту.
– Ну что, врунья? На кладбище этой ночью не ходила? Голубям бошки не откручивала? Лягушачьи лапки не сушила? Что ж ты так? Наколдуй мне пятак по геометрии, а? Ну чего тебе стоит? – кривлялся он.
Самое обидное, что Настя даже не пыталась защищаться. И когда он написал мерзкое послание прямо на её странице «ВКонтакте», она просто закрыла страницу.
Я чувствовала себя ужасно виноватой перед Настей. Извинилась, конечно, но Настя ответила равнодушно, не глядя: «Ты-то при чём? Я сама виновата». От этого мне стало ещё хуже. Лучше бы послала, честное слово! Обозвала бы как-нибудь. Всё-таки заслуженно.
Глядя на поведение Мишурина, даже самые вредные пацаны вступались за Настю.
– Чего ты к нашей ведьме цепляешься, Серый? Отказала, что ли? – кричал на весь класс Малеев.
Но Мишурин не успокаивался. Он увидел Настино кольцо.
– Врунья-Ведунья, откуда у тебя колечко-то? Украла? Да, чего от тебя ещё ожидать… И квартира чужая, и вещи чужие. Может, у тебя и имя чужое? Воровка!
Этого Настя не выдержала. Самый страшный гнев – гнев терпеливого человека, так говорила старушка Глория. Настя медленно, очень медленно встала, и смотреть на неё было жутко: волосы как чёрное облако над пылающими щеками, глаза горят. Как будто где-то рядом бушевал ветер и ворвался в неё. Я только в кино такое видела!
– Да чтоб ты… провалился! – страшным шёпотом произнесла Настя.
Мишурин на минуту оторопел. Но от страха стал ещё больше кривляться.
– Ага, провалюсь сейчас прямо, – за-ржал Мишурин. – Напугала! Всё ведьму из себя строишь? Ой, как страшно-то!
Я смотрела Серёге под ноги. Мне казалось, что пол вот-вот треснет, и Серёжка провалится прямо на наших глазах. Что-то непременно должно было случиться. И случилось бы, наверное, если бы в класс не вошла Тамара Андреевна. Учителя умеют отпугивать волшебство, я давно заметила.
– Садитесь, – сказала Тамара Андреевна, возвращая нас к школьной реальности. – Что это с тобой, Ведунова? У тебя не температура? Что-то ты мне не
