А тем временем крохотные ножки Поллианны послушно семенили вслед за тётей. Её большие синие глаза изо всех сил старались смотреть на всё сразу, чтобы не пропустить в этом чудесном доме ни одной красивой или интересной вещи. Но, пожалуй, более всех трудился её пытливый детский ум, пытаясь разрешить волнующую и восхитительную загадку: за которой же из всех этих таинственных дверей её ждёт замечательная, прекрасная комната, где всюду кружевные занавески, ковры и картины?
Но вот тётя открыла одну из дверей, за которой опять оказалась лестница. Там не было ничего интересного. По обе стороны возвышались лишь голые стены. На самом верху было почти темно, а в дальних углах, где крыша начиналась чуть ли не над самым полом, была и вовсе непроглядная темень. Там были свалены бесчисленные ящики и сундуки. Было жарко и душно. Поллианна инстинктивно запрокинула голову – так было легче дышать. Затем она увидела, как тётя открыла ещё какую-то дверь.
– Вот и ваша комната, Поллианна, и багаж ваш, как я вижу, уже доставлен. У вас есть ключ?
Поллианна безмолвно кивнула. Глаза её слегка расширились от страха.
Тётя нахмурилась.
– Когда я задаю вам вопрос, Поллианна, будьте любезны отвечать мне словами, а не ограничиваться жестами.
– Да, тётя Полли.
– Благодарю вас; так-то лучше. Надеюсь, здесь вы найдёте всё необходимое, – добавила она, бросив взгляд на стоявший на полу кувшин с водой и лежащую на стуле кипу полотенец. – Я пришлю Нэнси, чтобы помочь вам разобрать багаж. Ужин в шесть часов, – закончила она, а затем вышла из комнаты и с чувством исполненного долга направилась вниз.
Ещё мгновение после того, как она ушла, Поллианна стояла неподвижно и смотрела ей вслед. Затем её печальный взгляд упал на стены, на которых не было ни одной картины, на пол, где не было даже жалкого коврика, и на окна, на которых, наверное, отродясь не бывало даже старых, выцветших занавесок. Потом, наконец, ей на глаза попался её маленький чемоданчик, который ещё так недавно стоял в её собственной комнатушке в том доме, который остался далеко на Западе. И в следующее мгновение она с ничего не видящими от слёз глазами побрела, спотыкаясь, к нему и, закрыв руками лицо, опустилась рядом с ним на колени.
Но вот дверь открылась, и в комнату вошла Нэнси.
– Ах, ну не плачь же, не плачь, маленькая бедняжка, – тихо и ласково заговорила она, присев рядом несчастной малышкой на пол и обняв её за плечи. – Я так и знала, что застану тебя здесь в слезах, так и знала!
Поллианна покачала головой.
– Но, Нэнси, я знаю, что я очень злая, плохая, просто отвратительная девочка! – всхлипнула она. – Потому что как я ни стараюсь, у меня никак не получается заставить себя понять, что Боженьке и ангелам мой папа сейчас нужен в тысячу раз больше, чем мне!
– Очень он им нужен! – вдруг брякнула Нэнси.
– Ах, Нэнси! – жгучий ужас разом высушил слёзы в глазах Поллианны.
Нэнси сконфуженно улыбнулась и изо всех сил потёрла свои глаза.
– Ну да ладно, малышка, я ведь совсем не то хотела сказать! – воскликнула она, пытаясь загладить неловкость. – А теперь давай возьмём ключ, откроем твой чемодан и достанем все твои платья – мы живо справимся, живо!
Всё ещё всхлипывая, Поллианна протянула ей ключ.
– Н-но только у меня не очень много платьев, – запинаясь, проговорила она.
– Ну вот и славно, тогда мы с ними быстрее справимся! – заявила Нэнси.
Поллианна вдруг лучезарно улыбнулась.
– Точно! Ведь я могу этому радоваться, не правда ли?! – воскликнула она.
Нэнси посмотрела на неё с недоумением.
– Ну, да, разумеется, – немного неуверенно ответила она.
Проворные руки Нэнси за пять минут выложили из чемодана и книги, и штопаное бельё, и несколько жалких, застиранных платьев. А Поллианна уже счастливо улыбалась и носилась по комнате. Она трудилась не покладая рук, и вот уже все платья висели в стенном шкафу, бельё лежало в комоде, а книги были перенесены на стол.
– Я уверена, что… что это будет просто замечательная комната… Как вы думаете? – не слишком уверенно спросила она, присев передохнуть.
Ответа не было. Нэнси, похоже, была слишком занята, копаясь в чемодане. Поллианна с лёгкой грустью посмотрела на голую стену над комодом.
– И ещё я могу радоваться тому, что здесь нет зеркала, – сказала она, – потому что если нет зеркала, то я не вижу своих веснушек!
С губ Нэнси сорвался странный короткий звук, но когда Поллианна обернулась, она по-прежнему сосредоточенно перебирала вещи. А через несколько минут, подойдя к окну, малышка радостно вскрикнула и весело захлопала в ладоши.
– Ах, Нэнси, я ведь только сейчас всё это увидела, – прошептала она. – Глядите, вон там какие красивые деревья, и дома, и церковь, и речка блестит как серебро. Ведь это в сто раз лучше, в сто раз лучше, чем все картины в мире, не правда ли, Нэнси? Ах, как я рада, что тётя разрешила мне занять эту комнату!
К удивлению и отчаянию Поллианны, Нэнси расплакалась. Поллианна тотчас подбежала к ней.
– В чём дело, Нэнси, Нэнси, почему вы плачете? – воскликнула она. А затем робко спросила: – Или… Или раньше это была ваша комната?
– Моя комната! – с горечью повторила Нэнси, глотая слёзы. – Да ты просто маленький ангел, спустившийся к нам с небес! И клянусь, что если кое-кто вовремя не одумается… Ах, боже мой! Опять звонит!
И, оборвав на полуслове свою загадочную речь, Нэнси вскочила на ноги, выбежала из комнаты и с шумом помчалась вниз по лестнице.
Оставшись одна, Поллианна вернулась к своей «картине», как она теперь мысленно называла открывавшийся из чердачного окна пейзаж. Через несколько минут она несмело потрогала рукой раму. Казалось, ни секунды больше она не сможет выносить удушающую жару! К её радости, поднять раму не составило труда. Через секунду окно было широко распахнуто, и Поллианна, облокотившись на подоконник, с жадностью вдохнула свежий, благоухающий ароматами цветов воздух.
Затем она подбежала ко второму окну. Открыть его оказалось даже легче, чем первое! Громадная муха пронеслась прямо у неё перед носом и принялась с громким жужжанием кружиться по комнате. За ней влетела вторая и третья. Но Поллианна их даже не заметила. Она сделала чудесное открытие: у самого дома росло, касаясь ветками окна, огромное дерево! В какой-то момент ей показалось, что это и не ветки вовсе, а добрые, ласковые руки, которые оно протягивает, зовя её к себе! И она вдруг громко расхохоталась.
– Да, пожалуй, это можно, – сказала она вслух, всё ещё смеясь.
И в следующий момент Поллианна уже проворно взобралась на карниз. Оттуда шагнуть на ближайшую из веток было делом одной секунды. А затем, перебираясь с ветки на ветку и карабкаясь, как обезьянка, она вскоре добралась и до самой нижней ветки. Но спрыгнуть оттуда на землю было немного страшновато – даже ей, чуть ли не с пелёнок привыкшей лазить по деревьям. И всё-таки она решилась – затаив дыхание и как следует раскачавшись на своих маленьких, но крепких ручках, она приземлилась на четвереньки в мягкую траву. Тотчас вскочив, Поллианна любопытно осмотрелась вокруг.
Она оказалась на заднем дворе. Прямо перед нею простирался сад, в котором работал старик-садовник. Чуть поодаль виднелся луг, узенькая тропинка посреди которого вела прямо к отвесному холму, на вершине которого лежал огромный камень и стояла, будто его верный страж, одинокая ель. И Поллианна не была бы Поллианной, если бы в тот же миг не решила во что бы то ни стало на этот камень взобраться.
Прячась за малинником, ловкая и быстрая малышка сумела без труда проскользнуть мимо поглощённого своей работой садовника. Затем, уже слегка запыхавшись, она выбежала на ведущую через луг тропинку и решительно принялась подниматься на холм. «Ах, как же долго мне, наверное, придётся добираться теперь до этого камня, а ведь ещё недавно, когда я увидела его из окна, мне казалось, что до него рукой подать!» – изрядно подустав, подумала она.
Пятнадцатью минутами позже огромные часы в передней дома Мисс Хэррингтон пробили шесть. И как только затих последний, шестой, удар, Нэнси, согласно заведённому в этом доме порядку, позвонила в звонок, возвещая, что настало время ужина.
Прошла минута. Затем вторая и третья. Мисс Полли, нахмурившись, нетерпеливо постучала по полу каблуком. Затем она поднялась со своего места и вышла в переднюю. Движения её были более резки, чем обычно. Она встала у лестницы и принялась ждать. Где-то минуту она стояла и прислушивалась, глядя наверх. Затем повернулась и величественно проследовала обратно в столовую.
– Нэнси, – решительным тоном произнесла она, как только кухарка вошла с подносом, – как видите, моя племянница имеет дерзость опаздывать. Нет-нет, не вздумайте её звать, – сурово добавила она, увидев, что Нэнси шагнула к двери. – Я уже сообщила ей, в котором часу ужин, и теперь ей придётся пожинать горькие плоды своей рассеянности. Нет никаких причин откладывать обучение пунктуальности. Когда она проголодается и вспомнит об ужине, вы можете подать ей на кухне чашку молока и кусок хлеба.
