очень-то привлекательной, хотя пальчики у Коули были прелестные. И вообще: нельзя же так сразу, с места в карьер.
Я решила, что разговоры безопаснее.
– Итак, три попытки, – сказала я.
– Хорошо. – Она на секунду прикрыла глаза, сложила руки на коленях и сосредоточилась, словно участница телевикторины, которой нужно дать правильный ответ, чтобы выиграть крупную сумму денег. – Ну-у-у, это очень страшный ужастик и он меня так напугает, что я попрошу тебя остаться ночевать? – Она вздернула брови и вопросительно посмотрела на меня.
– Холодно, – ответила я. – Это утрированно страшный фильм, так что нет. Почти никакой крови. Спи себе на здоровье.
Коули кивнула с видом чрезвычайно компетентного телевизионного психолога:
– М-м-м-хм-м-м, м-м-м-хм-м-м. Любопытно, любопытно. – Она изучала застывший экран, потом обернулась и сказала чуть менее шутливо, чем в первый раз: – Они все займутся вампирским групповым сексом?
– Интересное предположение. – Я покраснела. – Но нет. Никакой групповухи: ни вампирской, ни обыкновенной.
– Нисколечко?
– Нет. Ни разу за весь фильм. – Я задумалась, а потом пояснила, указывая на телевизор: – Видишь, сейчас две пары целуются одновременно в одной комнате, но каждый со своим партнером, это ведь не считается? Так?
– Так, – согласилась Коули, взяла пульт и нажала кнопку воспроизведения, возвращая Боуи с девицей к жизни.
– Третья попытка? – спросила я.
– Я уже поняла.
– Неужели? – удивилась я.
– О да, – заявила она.
Она снова подогнула ногу под себя. Секунд пятнадцать я думала, что я невольно все испортила, даже не догадываясь об этом, но потом она переползла на середину дивана, протянула мне руку, и мы обнялись, как раньше в кинозале, только еще крепче, еще более страстно. Коули провела мягкими подушечками пальцев по моему голому бедру, отчего по коже у меня побежали мурашки, все внутри сладко заныло, и мы поцеловались впервые за вечер. Я была готова к следующему шагу, но Коули меня остановила:
– Я хочу дождаться, когда это произойдет.
– Что произойдет? – Я сделала вид, что не понимаю.
– Не так уж ты и хитра, знаешь ли.
И я ответила:
– Хорошо.
Я встала, долила рома, а когда вернулась, наши руки опять сплелись.
Когда Сьюзан/Сара в белой рубашке позвонила в дверь жутковатого дома Кэтрин/Мириам, Коули сказала: «Я так и знала», и даже от одного этого я вся покрылась гусиной кожей.
Мы едва досидели до конца сцены и тотчас, не разбирая дороги, пошли в спальню, все еще не разжимая объятий. Кассета осталась в магнитофоне.
Кондиционер жужжал еще громче, но в комнате стало заметно прохладнее. Я чувствовала язык Коули у себя во рту, ее руки, торопливо сдиравшие мою майку, вдруг остановились на полпути, но я закончила работу за нее, а потом стянула топ с нее самой. Пока все выходило не так уж и сложно, не то что в дурацких фильмах, где герои для смеха запутываются в одежде. Коули откинула летнее покрывало, и мы вместе повалились на ледяные простыни, дрожа, смеясь, кутаясь в одеяло и хихикая от того, что волоски на наших руках топорщатся от холода, что простыни, от которых веет арктическим морозом, так мягки, а наши разгоряченные тела так близки. Но когда мы сплелись под одеялом, нагревая место, к нам вернулась серьезность.
Я могла бы часами водить губами по ее безупречной коже, изучая рельеф ее тела, вдыхая запах ее мандаринового лосьона, прислушиваясь к звукам, которые она издавала, когда я находила все новые и новые откликавшиеся на мои ласки точки: чуть ниже подмышки, на затылке, где курчавились тонкие светлые волоски, вдоль острой ключицы, выпиравшей, словно металлический стержень или замысловатая спица зонтика, скрытая под тончайшим шелком. Ее сердце билось ровно и быстро.
– У тебя такая нежная кожа, – выдохнула Коули, – и все такое маленькое.
– И у тебя. – Глупый ответ, но в этот момент мой рот был слишком занят.
Я продолжила исследования, осыпая мелкими поцелуями ее груди, ребра, живот, и Коули прижималась ко мне и двигалась в одном ритме со мной, что придавало мне уверенности.
Дойдя до пояса ее крошечных шорт цвета хаки, застегнутых на серебряную пуговку, я остановилась. Я просунула палец, но не глубоко, туда, где выступала тазовая кость, и почувствовала, что по ее телу пробежала чуть заметная дрожь.
– Скажи, когда мне остановиться, – сказала я.
– Не сейчас. – Ее дыхание стало тяжелым, она едва могла говорить.
Одного этого слова, этого не сейчас было достаточно, чтобы внутри у меня все сжалось от страстного желания, а потом словно множество крошечных петард взорвались у меня внутри.
Я расстегнула пуговицу, нащупала собачку на молнии и потянула. Она поддалась с невероятно громким и отчетливым звуком. Тогда я опять спросила:
– Сейчас?
– Не сейчас, – ответила она.
Стягивать с нее шорты, какими бы коротенькими они ни были, оказалось задачкой не из простых, но я не торопилась, прерываясь, чтобы поцеловать ее ноги там, куда я впервые получила доступ. Когда ее шорты были уже на щиколотках, она приподняла ноги, помогая мне их снять. Я услышала, как она вздохнула.
– Сейчас?
Она тихо рассмеялась:
– Ни за что.
Дальше я доверилась своей интуиции. Не знаю, полагалась ли Коули на мою опытность, или на самом деле было не так уж трудно понять, чего она хочет. Я пробовала, наблюдала, оценивала ее реакцию и либо продолжала в том же духе, либо изобретала что-нибудь еще. Сначала я пользовалась только кончиками пальцев, осмелев, подключила ладонь, а когда движения Коули стали ритмичными и быстрыми, я вернулась к тому, с чего начала, воспользовавшись языком и губами. Долго ждать не пришлось: ее тело напряглось, дыхание стало прерывистым, она сжала мою голову бедрами, и я застыла, надеясь, что выбрала нужный момент. Видимо, я не ошиблась. Но что потом? Куда девать свое собственное тело? Что говорить? Наверное, нужно было сказать что-то правильное, подходящее для такой минуты, но я не могла собраться с мыслями. Поэтому я не стала ничего предпринимать, осталась где была, положив голову ей на живот, слушая громкие удары ее сердца, словно соскользнувшего вниз, туда, где было мое ухо.
В конце концов Коули шепнула:
– Иди ко мне.
Я целовала ее, начав с живота и закончив шеей, пока не добралась до подушки.
– Да-а, Кэмерон Пост. – Ее голос звучал сладко и умиротворенно
Я широко улыбнулась. Поднеси мне кто зеркало к лицу в тот момент, я бы сама засмущалась.
Но потом лицо Коули приобрело другое выражение, и она встревоженно сказала:
– Послушай, я не умею… Я не знаю как…
– Не волнуйся, – успокоила я ее.
– Но я хочу попробовать. У меня просто нет опыта, ведь ты уже была
