был предусмотрителен и запомнил дорогу. Иначе несладко бы ему пришлось…
Выбравшись наружу и отдышавшись (уф, ни одной поганой огнепёски не встретил, счастье-то какое!), Лис первым делом осмотрел свою добычу — и в сердцах сплюнул на землю. Тьфу, пропасть! В пригоршне не было ни единого чёрного волоска, только каштановые — его собственные.
Обругав пару раз судьбу-злодейку и смирившись с неудачей, Лис встряхнулся, нацепил на лицо улыбку и отправился искать Маржану. Долго разгуливать по замку не пришлось — он столкнулся лицом к лицу с марой, когда прошёл всю северную галерею и завернул за угол. Как говорится, на ловца и зверь бежит.
— Стой! Мне нужна твоя помощь, — он схватил девицу за руку, чтобы та не вздумала улизнуть. — Нужно добыть волосок с головы моего брата. Чем скорее, тем лучше.
— Ну во-о-от, — протянула Маржана, кривя губы. — Ни здравствуйте, ни как поживаете — сразу к делу. А ведь мы несколько дней уже не виделись. Что за спешка, Лис? Чем тебе так хвост припекло?
— А это не твоего ума дело, — огрызнулся он, крепче сжимая запястье мары.
— Эй, больно, — она ловко вывернулась. — Какой-то ты сам не свой…
— Так ты поможешь, или мне найти другую мару? — Лис сделал шаг вперёд, и Маржана отступила, повесив голову.
— Ладно, будь по-твоему, — вздохнула она. — Мой способ тебе известен. Уснёт наследник, перенесу тебя в его кошмар. Если он, конечно, их вообще видит…
— О, поверь, сегодня непременно увидит, — Лис хрустнул костяшками пальцев, и Маржана, помрачнев ещё больше, продолжила:
— Сама я к нему не полезу — даже ради тебя. И не уговаривай! Но из колдовского сна ты сможешь своими руками волос вырвать и унести. Главное — сделать это уже на грани пробуждения. Когда проснёшься, он у тебя в руках останется. Только смотри, не прозевай этот миг.
В ответ Лис ухмыльнулся так недобро, что отшатнулась даже мара, и процедил сквозь зубы:
— Не бойся, уж я не прозеваю.
Глава девятнадцатая. Сплошной обман
В башне Лиса встретила взволнованная мать. И с чего переполошилась? Он ведь совсем недолго отсутствовал.
— Предчувствия дурные меня одолели, — Василиса виновато склонила голову. — Понимаю, ты у меня уже большой мальчик, сам справляешься. Но что поделать, коли материнское сердце вечно не на месте? Ежели ты ещё не ходил в подземелья, так и не ходи, прошу!
— Не бойся, я уже там побывал и вернулся целым и невредимым, как видишь! — Лис взял её руки в свои. — Сейчас я тебе такое расскажу, слушай! Я богатыря видел, и твоего Весьмира тоже. Ох и злоязыкие, черти! Лютомилушку нашего обидели, представляешь?
Василиса всплеснула руками и, охнув, осела на подушки.
— Мне, наверное, лучше не спрашивать, как они там, да?
По обречённому взгляду матери Лис понял, что она подумала о самом худшем — Лютомила ведь обижать себе дороже, — и поспешил развеять её сомнения:
— Да живы они, живы. Здоровы даже. Ничего с ними не сделали. Видать, Кощей их для чего-то особого бережёт, раз пока не трогает. Передачку твою тоже оставил незаметненько.
Ох, зря люди недооценивают силу слов: вот так бывает достаточно всего пары фраз, чтобы в глазах человека вместо горечи снова мелькнула надежда.
— И что они сказали?
— Да ничего особенного. Не было возможности поговорить начистоту. Не при пустолайке же… А что в хлебе-то этом было? Напильник волшебный?
— Не, — Василиса мотнула головой. — Просто тесто и немного волшебства. Весьмир догадается, что делать. Слепит птичку-весточку и к нам пришлёт. Тогда-то всю правду и узнаем, а пока остаётся только ждать. И молиться.
Ну вот опять это «ждать и молиться»! Мало что в жизни Лис не любил так же сильно, как сидеть сложа руки. А мать ещё и упрекать его вздумала:
— Ох, сынок, зачем ты с Лютомилом дружбу водишь? Вот увидишь, тебе это непременно боком выйдет. Кабы не стряслось беды…
— А ты не каркай, — буркнул Лис. — Сам знаю, что он такое. И вовсе мы не друзья!
Хмурый и недовольный, он хотел было направиться к себе, но Василиса, опомнившись, ухватила сына за рукав и ласково попросила:
— Расскажи ещё, пожалуйста, про Весьмира.
— Да нечего особо рассказывать, — Лис вмиг остыл, хотя сердитая чёрточка всё ещё виднелась между бровей. — Условия у них там, конечно, не ахти — не княжеские палаты. Но голодом вроде не морят. Видал я остроги и похуже. Охраняют только чарами — стражников я не заметил. Да и смысла в них нет, наверное. Уж если эти двое вырвутся, то охрану положат — та и пикнуть не успеет. А заклятия на двери надёжные. Весьмир твой, кстати, щуплый какой-то, мелкий. Особливо в сравнении со смертным богатырём. И чего ты только в нём нашла?
Василиса, слегка зардевшись, молвила:
— Доброе сердце да умение дарить надежду в самый тёмный час. Разве этого мало?
— Ну, надежды он там не теряет, — усмехнулся Лис. — Всё-таки, думаю, есть у них какой-то козырь в рукаве. Слишком уж хорошо держатся. А богатырь ихний мне, кстати, не понравился совсем. Пф, подумаешь, кулаки здоровенные! Окромя этих кулаков да плеч широких там и нет ничего. Только рожа глупая, веснушчатая…
— У моего Ванюши тоже веснушки были, — вздохнула Василиса. — То есть не у моего, конечно, — у Даринкиного. Эх, сколько же времени прошло. Он, наверное, уже поседел весь… Я бы многое отдала, чтобы хоть глазком увидеть ещё раз и его, и сестёр. А батюшки-то, небось, уж в живых нет…
Лис не знал, что на это отвечать, поэтому просто пожал плечами, а Василиса продолжила делиться помыслами:
— Да даже не увидеть, а просто узнать бы, что у них всё хорошо. И что всё это, — она обвела взглядом комнату, — было не зря.
