имѣющихъ никакого обезпеченія въ своемъ трудѣ, находящихся въ постоянной тревогѣ за кусокъ хлѣба на завтрашній день. Если оно такъ, то что же показываетъ такое хроническое состояніе безработицы? Оно прямо говоритъ о безпомощности, въ какую поставленъ всякій пролетарій въ странѣ, гдѣ только одинъ, и притомъ ничтожный, численно, классъ считается настоящимъ собственникомъ земли, и гдѣ до сихъ поръ не можетъ пройти ни одна реформа, которая бы ставила соціальный вопросъ на твердую почву.
Въ томъ же Уайтть-Чапелѣ мой спутникъ привелъ меня еще въ одну изъ даровыхъ читаленъ, заведенныхъ также на деньги богатаго благотворителя. Она помѣщается въ двухъ этажахъ. Внизу большая зала для чтенія газетъ съ очень разнообразнымъ выборомъ. Приходятъ почти исключительно рабочiе и вообще бѣдный людъ. Видъ у всѣхъ совсѣмъ не мрачный и не оборванный, есть не мало и подростковъ. Соблюдается безусловная тишина. Прежде о такихъ даровыхъ читальняхъ не было слышно. Привычка къ чтенію непремѣнно возьметъ свое; да и теперь уже, выйдя изъ такой читальни, вы и въ вечерние часы не будете такъ часто наталкиваться на повальное пьянство и одичаніе, какъ это было четверть вѣка назадъ.
Мой спутникъ водилъ меня также и по тѣмъ огромнымъ домамъ все того же Истъ-Энда, которые въ послѣдніе годы компаніи и отдѣльные предприниматели выстраивали исключительно въ интересахъ рабочаго люда. Это на половину спекуляція, на половину благотворительность; но принципъ дешевизны и удобства преобладаетъ въ каждомъ изъ такихъ предпріятій. Эти дома выстроены въ нѣсколько этажей и раздѣлены на мелкія квартиры съ однимъ общимъ обширнымъ дворомъ. Я попадалъ въ нихъ какъ разъ въ тѣ часы, когда трудовой день кончается. Вездѣ раздавались дѣтскіе и женскіе голоса, ребятишки играли и бѣгали. Двери нижнихъ квартиръ были отперты настежь. Можно было черезъ окна заглядывать и внутрь. Конечно, это въ концѣ концовъ благоустроенныя казармы, но все-таки же жизнь ихъ неизмѣримо гигіеничнѣе, чѣмъ это было прежде: хорошая вентиляція, экономическое отопленіе, электричество, вода, разныя дешевыя удобства. Такъ у насъ живутъ бѣдныя семьи въ домахъ, устроенныхъ для дешевыхъ квартиръ въ Петербургѣ, въ Москвѣ; и кое-гдѣ въ провинціи. Но чистоты и духа дисциплины больше. Нашъ простолюдинъ — любой крестьянинъ, явившійся на заработки въ столицу, или даже мастеровой, родившійся въ Москвѣ; и Петербургѣ—найдетъ житье въ такихъ домахъ чуть не барскимъ. Рядомъ съ ними наша Вяземская «лавра» и углы другихъ домовъ на Сѣнной покажутся совершенными вертепами и логовищами. А тутъ-то и кишитъ пролетаріатъ.
Лондонъ, какъ городъ, сосредоточилъ въ себѣ столько, потребностей всякаго рода, что предложеніе труда все-таки же громаднѣе, чѣмъ гдѣ-либо въ Европѣ. И кто бы туда ни попадалъ, какіе бы мизерабли ни искали тамъ средствъ къ жизни— все-таки же они въ концѣ концовъ устроятся скорѣе, чѣмъ гдѣ-либо. Наплывъ бѣднаго трудового люда изъ-за границы дѣлается все больше и больше. Я уже говорилъ — какъ въ прислугѣ преобладаютъ теперь по ресторанамъ, меблированнымъ комнатамъ, тавернамъ и пивнымъ всякаго рода— иностранцы, швейцарцы, нѣмцы, итальянцы, и даже французы. Но для насъ, русскихъ, будетъ поучительно то, что я нашелъ въ цѣломъ кварталѣ Истъ-Энда, куда меня повелъ мой спутникъ, хорошо знакомый съ трудовой жизнью Лондона.
Въ самые послѣдніе годы, когда у насъ обострился еврейскій вопросъ и множество ремесленниковъ и всякаго рода мелкихъ торгашей-евреевъ должны были выѣхать изъ великорусскихъ городовъ, въ тотъ районъ, который имъ приписанъ, тѣ, кто могли эмигрировать, отправились за границу и много евреевъ попали въ Лондонъ.
— Не хотите ли пройтись по двумъ-тремъ улицамъ гдѣ наши семиты свили себѣ гнѣздаѣ—сказалъ мнѣ мой спутникъ и повелъ меня въ одну изъ такихъ улицъ.
Разумѣется, евреи сейчасъ же занялись торговлей и въ ихъ кварталѣ идетъ постоянный торгъ. Одна изъ улицъ превращена въ настоящій рынокъ, какой вы найдете въ любомъ польскомъ или западномъ городкѣ. Даже и запахъ — рыбы, луку и чесноку — былъ специфическій. Ребятишекъ было такъже много, какъ гдѣ-нибудь въ Бердичевѣ. Но весь этотъ людъ устроился, живетъ, не нищенствуетъ, считается даже очень мирнымъ, трудолюбивымъ и гораздо болѣе трезвымъ населеніемъ, чѣмъ тѣ англійскіе пролетаріи, какіе окружаютъ его.
Проходили мы по тротуару мимо цѣлаго ряда мелкихъ квартиръ и на порогахъ крылечекъ сидѣли больше дѣвочки.
— Посмотрите, какая жидовочка, — сказалъ мнѣ мой спутникъ. — Настоящая бердичевская! А вѣдь она, какъ и всѣ другія, уже ходитъ въ англійскую школу…
Въ одно поколѣніе весь этотъ людъ «объангличанится», но, разумѣется, сохранитъ свои коренныя свойства и будетъ и здѣсь жить своими особыми интересами, имѣть синагогу своихъ рѣзниковъ и раввиновъ…
И такому шустрому и трудолюбивому племени въ Лондонѣ, можетъ быть, на первыхъ порахъ жутко, но здѣсь же, при полной свободѣ, при отсутствии какой бы то ни было стѣснительной регламентаціи всякій истый сынъ Израиля найдетъ себѣ и трудъ, и покупателя, и товарища по своимъ геще фтамъ, какъ бы они ни были на нашъ взглядъ мелки и ничтожны.
Во второй половинѣ 6о-хъ годовъ рабочее движение въ Англіи, а стало быть и въ Лондонѣ, было уже очень серьезное. Черезъ Фредерика Гаррисона я имѣлъ, возможность попадатъ на разные митинги и сходки въ сезонъ 1868 г. И тогда уже сказывалась характерная особенность англійскаго трудового люда: надѣяться прежде всего на самихъ себя, не прибѣгать къ поддержкѣ центральной власти или искать спасенiя въ политическихъ переворотахъ. Тогда уже дѣйствовали тѣ рабочіе союзы (Trade-Unions), которые впослѣдствіи охватили всю Англiю и владѣютъ теперь многомилліоннымъ капиталомъ. Для французскихъ и нѣмецкихъ соціалистовъ, а тѣмъ паче для анархистовъ — англійскіе рабочіе союзы — нисколько не идеалъ трудовыхъ ассоціацій. Они поддерживаютъ стачки; но избытокъ своихъ капиталовъ употребляютъ на созданіе разныхъ видовъ буржуазной капиталистической собственности. Эти обличенія, направленныя противъ рабочихъ союзовъ, стали раздаваться особенно сильно въ послѣдніе годы, когда Лондонъ сдѣлался мѣстомъ эмиграціи анархистовъ, съ материка Европы и изъ Америки.
Быть можетъ, въ этихъ нападкахъ и есть кое-что справедливое; но каждый изъ насъ, иностранцевъ, интересующихся судьбами пролетаріата на Западѣ, долженъ прежде всего разглядѣть, что въ данной странѣ преобладаетъ, чѣмъ англійскій рабочій отличается въ своей борьбѣ съ капиталомъ отъ французскаго, нѣмецкаго и итальянскаго. Я говорю объ англійскомъ рабочемъ въ тѣсномъ смыслѣ слова, не касаясь иностранцевъ, занимающихъ совершенно особое мѣсто. Мнѣ кажется, и болѣе четверти вѣка назадъ, и теперь англійскій рабочій въ массѣ гораздо менѣе податливъ на то разрушительное броженіе идей, какое мы видимъ въ Парижѣ. Нужды нѣтъ, что въ Лондонѣ живутъ и вожаки анархизма, и рядовые фанатики, имѣютъ тамъ свои клубы, сбираются на сходкахъ, печатаютъ всякія брошюры, памфлеты и прокламаціи — анархизмъ все-таки же не англійскій продуктъ. Точно также и соціализмъ принимаетъ тамъ гораздо болѣе умѣренныя
