генералом. Он был приговорен к смертной казни за измену и дезертирство.
В течение многих лет Франция будет разделена расколом между де Голлем с его движением «Свободная Франция», с одной стороны, и Петеном с правительством Виши – с другой. Для Беллендже выбор был очевиден. Сражаясь на фронтах Первой мировой, он был уверен, что Франция должна противостоять Германии любой ценой. Он считал де Голля последним законным членом французского правительства и в начале июля лично отправился предложить свои услуги генералу.
Сын де Голля позднее вспоминал о встрече Беллендже с отцом:
«Однажды утром мужчина средних лет пришел к генералу и сказал: «Я – Этьен Беллендже, менеджер лондонского отделения Cartier. Я хотел бы предложить вам свои услуги, но я должен поставить два условия…» Надменный де Голль резко оборвал его: «Люди, которые ставят условия, меня не интересуют». – «Позвольте, мой генерал, закончить фразу: мне не нужны ни деньги, ни медали». При этих словах де Голль заметно смягчился. «Я физически не в состоянии сражаться, – продолжал Беллендже, – но, благодаря своему положению, знаю многих важных людей и считаю, что могу быть вам полезен. Что вы хотите, чтобы я сделал?»
Беллендже начал с того, что возил генерала по Лондону в своем комфортабельном Buick, затем помогал ему создавать Свободную французскую армию. И даже предложил зал заседаний Совета директоров Cartier в качестве временной штаб-квартиры «Свободной Франции». Вскоре к нему присоединился еще один решительный сотрудник Cartier. Несмотря на то что был американцем, Джек Хейси чувствовал такое родство с Францией, что пытался записаться на военную службу в Париже. Когда ему отказали из-за национальности, он сформировал бригаду скорой помощи и направился в Финляндию, когда в ноябре 1939 года началась русско-финская война. Несколько месяцев спустя он был ранен: взрывом раздробило правое предплечье. Но и тогда, с рукой на перевязи, он не сдался: летом 1940 года отправился из Лиссабона в Англию, чтобы присоединиться к Свободным французским войскам.
Cartier London работал как обычно в годы войны (пара выбирает кольцо), но директор Беллендже был также вовлечен в движение Сопротивления
Генерал де Голль получил предложение использовать зал заседаний Cartier перед тем, как переехать в Carlton Gardens
Приехав в Лондон, Хейси позвонил Беллендже, с которым познакомился летом, когда они вместе продавали драгоценности на Ривьере. Он слышал о связях Беллендже с де Голлем и попросил встречи с генералом, чтобы предложить свои услуги. Старший продавец рекомендовал Хейси отдохнуть и настоял на том, чтобы он выписался из отеля и поселился с ним и его женой в Патни. Молодой человек с благодарностью согласился. Через несколько дней, удобно устроившись в доме Беллендже, он спустился к обеду и, к своему великому удивлению, застал генерала с женой и дочерью в гостиной.
Позже Хейси вспоминал, что де Голль был очень высоким человеком, исключительно высоким; хотя он носил форму генерала французской армии, «на его груди не было медалей и орденов, которыми его наградили». После представления друг другу теплая компания наслаждалась домашней французской едой и говорила о Франции, о том, понравился ли Хейси Биарриц и о надеждах де Голля на движение «Свободная Франция». Генерал произвел на Хейси сильнейшее впечатление: «Он был честен и прямолинеен, его вера во французского солдата все еще не поколебалась. Он не пытался «навязать» мне движение «Свободная Франция»… Он был приятным собеседником, но ни на минуту не забывал о тяжелом бремени проблем, легшим на его плечи».
К концу вечера Хейси был убежден, что хочет сражаться за де Голля. Беллендже посоветовал ему тщательно обдумать последствия своего решения: если он поступит на военную службу, то скорее всего потеряет американское гражданство. Но уже через несколько дней решительный Хейси стал первым американским солдатом Свободной французской армии. К сентябрю он вместе с генералом отправился в Западную Африку, в Дакар.
К несчастью для де Голля, не все разделяли энтузиазм Беллендже и Хейси. К концу июля 1940 года только около 7 000 солдат присоединились к Свободной французской армии. Один французский адмирал, лояльный к Петену и правительству Виши, объяснил, почему он не отдаст приказ своим кораблям присоединиться к де Голлю: «Для нас, французов, факт заключается в том, что правительство все еще существует и поддерживается парламентом, созданным на неоккупированной территории… Создание в ином месте другого правительства, а также его поддержка, несомненно, было бы мятежом». Его мнение разделяли многие, включая президента Рузвельта, который изначально рассматривал де Голля как «простого авантюриста, который не мог претендовать на то, чтобы представлять Францию, не имея собственной легитимности». По словам Эллиота Рузвельта, его отца также беспокоило, что де Голль был необонапартистом: «Де Голль стремится добиться единоличного правления во Франции. Не могу представить себе человека, которому бы доверял меньше».
По мере того как Беллендже вовлекался в движение «Свободная Франция», он все теснее сталкивался с оппозицией. Знал, что у него есть поддержка Жака, но беспокоился, что в Нью-Йорке Пьер может не одобрить этого. Пытаясь объясниться, он послал Пьеру письмо в июле 1940 года: «С тех пор как де Голль приехал в Лондон, я знал: меньшее, что я могу сделать для него и для Англии – оказать возможную поддержку». Он с нетерпением спрашивал, «одобряете ли вы мои усилия в этом направлении», и счел необходимым отметить, что среди французов все еще есть те, кто стремится поддержать Англию. И добавил, как «действительно чудесно» было бы, если англичане, в свою очередь, выразят поддержку французскому делу: «Я получал письма об этом от разных людей: от слуг до представителей английской аристократии».
Пьер, как никто, хотел, чтобы Франция была свободной от немецкой оккупации, но, как и многие, не верил де Голлю. Он не считал Петена марионеткой немцев, скорее – человеком с характером, который принес себя в жертву, чтобы сохранить во Франции все, что мог. Многие из друзей Картье оставались сторонниками Виши, некоторые даже работали в администрации. Прагматичный бизнесмен Пьер был, конечно, «за Францию», пока не уловил, куда дует политический ветер.
Болезненное ожидание
В Нью-Йорке, где Картье старались «высоко держать флаг Дома», дела шли трудно. «Несмотря на тяжелую работу, бизнес не приносит больших доходов, – сообщал Пьер. – Клиенты очень обеспокоены ситуацией в Европе». Он верил, что Америка под руководством Рузвельта, которым восхищался, поможет Сопротивлению, но не был уверен в сроках военной поддержки. «Мы можем рассчитывать на моральную и материальную помощь Соединенных Штатов, но не на их немедленное вмешательство. Может быть, позже? Будем надеяться, что не слишком поздно».
Летом 1940 года, примерно в то же время, когда Беллендже писал о де Голле, от Марион поступили тревожные вести. Она приехала во французский загородный дом родственников в свободной зоне в Бранге, но уже несколько недель ничего не слышала о муже. Опасались, что он в плену. Она надеялась, что отец
