One Two Three Four. «Битлз» в ритме времени - Крейг Браун

Вечеринку устроил выпускник Итона, талантливый художник и музыкант Рори Макьюэн [800]. У него Джордж и Патти встретили лорда Сноудона и принцессу Маргарет.

— Вы не поверите, что случилось, — сказал Джордж. — Нас накрыли.

— Какой ужас! — воскликнула принцесса Маргарет.

— Вы нам не поможете? — спросил Джордж. — Вы же влиятельная особа.

— Вряд ли, — встревоженно ответила принцесса.

Пола, самая младшая из сестер Патти, не сообразив, в чем проблема, как ни в чем не бывало затянулась косячком и предложила его Маргарет. Принцесса вместе со своим ошеломленным супругом спешно покинули вечеринку.

В марте следующего года суд магистратов Ишера и Уолтона признал Джорджа и Патти Харрисон виновными в хранении каннабиса и оштрафовал каждого на 250 фунтов, взыскав дополнительно по десять гиней на возмещение судебных издержек. «Надеюсь, теперь-то полиция оставит нас в покое», — сказал Джордж, выйдя из здания суда.

В следующем месяце Джордж и Эрик Клэптон пришли на вечеринку, устроенную благотворительной организацией «Освобождение» [801], но пробыли там недолго. Вскоре после их ухода нагрянул детектив-сержант Пилчер в сопровождении сотрудников из отряда по борьбе с наркотиками и потребовал выдать Харрисона и Клэптона. Ему объяснили, что они уехали на концерт Би Би Кинга [802] в Альберт-Холле. Пилчер вздохнул и ушел.

Как и многие из тех, кто пытался грести вслед за «Битлз», детектив-сержант Пилчер в конце концов затерялся в жизненном море. В 1972 году он уволился из лондонской полиции при весьма загадочных обстоятельствах, а в конце того же года отплыл в Австралию, где планировал начать новую жизнь, но во Фримантле его арестовали по обвинению в лжесвидетельстве и сговоре с целью исказить ход правосудия и экстрадировали в Великобританию.

В сентябре 1973 года Пилчера приговорили к четырем годам тюремного заключения. Его положение коренным образом переменилось. «Вы коварно и злонамеренно подрывали устои уголовного правосудия, — заявил судья Мелфорд Стивенсон, известный суровостью своих приговоров. — А вдобавок, что не менее дурно, вы предали своих коллег из лондонской полиции, по праву заслужившей уважение всего цивилизованного общества — того, что от него осталось».

После этого Норман Пилчер исчезает из поля зрения, хотя некоторые уверяют, будто бы он обосновался в Кенте. Впрочем, легенды о нем ходят до сих пор. Время сделало из него персонажа детского рождественского спектакля: олух-полицейский, который подбрасывает улики и, очарованный теми, кого хочет уничтожить, приходит их арестовывать, хотя их давно и след простыл. В некотором роде он прославился навечно. В одном из скетчей «Монти Пайтона» его изобразили в обличье гигантского ежа или дикобраза по имени Колючий Норман, «двенадцать футов от носа до хвоста», который спит в ангаре аэропорта Лутон и шпионит за пресловутыми гангстерами, братьями Пиранья [803]. В другом скетче он — констебль по имени Пан-Ам, берущий под арест всех подряд, включая свидетелей и жертв: «Должен предупредить вас, что все, что вы скажете, может быть проигнорировано… Еще одно слово — и я привлеку вас за ересь… Я обвиняю вас в незаконном хранении всего того, что мы вам подкинули» [804]. В фильме «Ратлз: Все, что тебе нужно, — это деньги» Эрика Айдла и Нила Иннеса [805], сатирической пародии на документальные фильмы о «Битлз», фигурирует детектив-инспектор Брайан Плант, который подкидывает одному из ратлов индийский чай и печенье [806].

Также часто упоминается, что в песне «I am the Walrus» «манная сардина-пильчард» — это и есть Норман Пилчер, хотя даты этого не подтверждают: песню записали в сентябре 1967-го, за целый год до того, как детектив-сержант Пилчер без приглашения явился в дом на Монтегю-сквер.

Двадцать шестого августа 1968 года первые четыре сингла, выпущенные на лейбле «Эппл», — «Hey Jude» «Битлз», «Those Were the Days» Мэри Хопкин, «Sour Milk Sea» Джеки Ломакса [807] и «Thingumybob» The Black Dyke Mills Band — были доставлены на «мерседесе» с водителем ее величеству королеве Елизавете в Букингемский дворец, ее величеству королеве-матери в Сент-Джеймсский дворец и ее королевскому высочеству принцессе Маргарет и лорду Сноудону в Кенсингтонский дворец. Спустя несколько дней пришло такое вот письмо:

В субботу, 23 октября 2010 года, на церемонию у дверей дома номер 34 на Монтегю-сквер — всего в пяти подъездах от того места, где когда-то жил Энтони Троллоп, — собралась небольшая толпа, в том числе и несколько первых лиц из «Английского наследия» [809]. Йоко Оно произнесла короткую речь — деловито и четко, на манер своей почти что ровесницы, королевы Елизаветы II.

— Для меня большая честь открыть эту мемориальную табличку, и я признательна «Английскому наследию» за то, что таким образом они почтили память Джона. С этой самой квартирой у меня связано много воспоминаний, она — очень интересная часть нашей истории. Сегодня, в семидесятый день рождения Джона, я благодарю вас за то, что почтили его память, именно этот период его жизни в Лондоне, когда он творил свою великую музыку и искусство.

Под вежливые аплодисменты она потянула за шнурок, и две шторки красного бархата разошлись, открывая очередную лондонскую мемориальную табличку:

В феврале 1965-го, незадолго до женитьбы на Морин Кокс, Ринго подписал арендный договор на квартиру номер 1 в доме номер 34 по Монтегю-сквер. Жильцы дома хранили настороженное спокойствие. «Здесь, в нашем престижном квартале, — сказал журналистам лорд Манкрофт [810], бывший министр от Консервативной партии, — все рады соседству с таким знаменитым джентльменом и его супругой».

Квартира занимала два этажа: на первом было две спальни и гостиная, а в цокольном — еще одна гостиная и кухня. «Квартира была тесная и непрактичная, — снисходительно заявил помощник Брайана Эпстайна, Питер Браун, — но Ринго с Морин хотели заполучить именно ее».

По просьбе Ринго и Морин интерьерами занялся Кен Партридж, декоратор Брайана Эпстайна. Предполагалось, что он управится за месяц, пока битлы снимают «Help!». Когда Ринго