в Париже шли как обычно, хотя старая гвардия уменьшалась. В 1954 году Шарль Жако ушел из фирмы в возрасте семидесяти лет. В июле того же года Жанна Туссен вышла замуж за своего давнего партнера – барона Пьера Эли д’Ойселя. 68-летний барон был кавалером орденов обеих мировых войн и генеральным директором Saint-Gobain, многонациональной строительной компании, принадлежащей его семье. Туссен, ровесница мужа, ставшая очень богатой баронессой, написала Пьеру, что хотела бы уйти из Cartier S.A., поскольку она слишком устала и больше не чувствовала себя полезной. Однако добавила, что если бы могла оказать какую-нибудь услугу компании Cartier S.A., которой она служила более 30 лет, сделала бы это с величайшим удовольствием.
Для Пьера Туссен была одной из последних ниточек, связывающих его с покойным братом. Отчаянно желая сохранить хотя бы подобие тех славных дней, он тепло ответил ей: «Я испытываю такое же восхищение вашим талантом творца, какое испытывал к Луи. Что еще я могу сказать? Ваш уход будет для меня как вторая разлука с братом». В конце концов Туссен ушла с поста директора Cartier S.A., но мольбы Пьера убедили ее остаться на посту художественного руководителя.
В отделе продаж тоже произошли перемены. Поль Муффа, проработавший почти 50 лет, ушел на пенсию. Перед уходом он обучил молодого Андре Дене, который впоследствии стал одним из ведущих продавцов фирмы. Как и предшественник, Дене был известен своей требовательностью, и клиенты стали доверять ему. Он был чрезвычайно почтителен, с ним было легко, и его любили. Он мог однажды продать драгоценную парюру, а затем быть приглашенным на ужин, где будут сверкать те самые драгоценности. В знак того, как далеко продвинулось общество с самых первых дней Cartier, Дене и его красавицу жену пригласили провести отпуск с такими важными клиентами, как король Марокко.
Две самых важных клиентки Дене были подругами и соперницами. Барбара Хаттон и герцогиня Виндзорская часто приглашали любимого продавца в гости и сами частенько наведывались на Рю де ла Пэ, 13. Незадолго до Рождества Барбара Хаттон зашла в Cartier с намерением купить подарки. Дене был весь внимание и, как обычно, обслуживал ее, но через некоторое время явилась герцогиня Виндзорская. Дене принес свои искренние извинения и объяснил мадам Хаттон, что он уже договорился о встрече с другим клиентом. Когда она увидела «другого клиента», то очень рассердилась. Она была так расстроена тем, что ее бросили ради герцогини Виндзорской, что выскочила из Cartier и метнулась через дорогу в Van Cleef & Arpels, чтобы сделать рождественские покупки там.
Это заняло некоторое время, но в конце концов Дене вернул расположение мадам Хаттон. Он навещал ее в ее большом доме, наполненном музейными артефактами из нефрита и фарфора и ширмами, которые ранее украшали Версаль (вместе с Ротшильдами она помогала финансировать реконструкцию дворца). А когда она уезжала, навещал ее старую гувернантку Тики, которую Барбара Хаттон очень любила. Он надеялся: если скажет Барбаре, что «он потратил много времени на то, чтобы Тики была счастлива», она простит его. Преданность была вознаграждена: Барбара не только вернулась в Cartier, но после того, как старая гувернантка умерла, подарила жене Дене великолепное жемчужное ожерелье, которое когда-то принадлежало Тики. Мадам Дене постоянно носила жемчуга, за одним исключением: когда Дене пригласили на обед к герцогу и герцогине Виндзорским, Андре предложил жене снять их. Проблема была в том, что они превосходят жемчуга самой герцогини, и ей это не понравится!
Дене был честным человеком – качество, которое нравилось клиентам, но могло иметь последствия для тех, кто играл не по правилам. Однажды он отказался принять важную клиентку-аристократку, потому что обнаружил, что она добросовестно копировала драгоценности, которые он ей одалживал. Cartier уже давно проводил политику одалживания украшений клиентам для крупных мероприятий. Но в данном случае клиент относил их конкурирующему ювелиру, чтобы тот их скопировал. Возмущенный Дене ясно дал понять, что подобное поведение – как бы ни был уважаем клиент – в доме 13 по Рю де ла Пэ недопустимо.
Голливудский гламур
Когда Мэрилин Монро пела «Бриллианты – лучшие друзья девушек» в фильме 1953 года «Джентльмены предпочитают блондинок», она назвала Cartier одним из своих любимых нью-йоркских ювелиров. Когда Дейзи Феллоуз участвовала в Венецианском костюмированном балу 1951 года, она надела свое знаменитое Collier Hindou, заказанное в 1936-м. А когда герцогиня Виндзорская в 1953-м пришла на гала-концерт в Версале в платье без бретелек Dior и бледно-лиловой накидке, то продемонстрировала аметистовое и бирюзовое ожерелье и серьги. Репутация Cartier, над которой работали три поколения семьи, до сих пор оставалась достаточно высокой, чтобы противостоять меняющейся эпохе.
Элизабет Тейлор принадлежала к новой плеяде голливудских звезд, которые в последующие годы будут иметь для Cartier все большее значение. В 1957-м она вспоминала, как ее второй муж Майк Тодд подарил ей рубиновую парюру Cartier во время отдыха на юге Франции; ей тогда было 25 лет:
Я была в бассейне… Майк вышел, чтобы составить мне компанию. Я вылезла из бассейна, обняла его, и он сказал: «Подожди минутку, не урони свою диадему». Потому что я надевала диадему в бассейн! В руках он держал красную кожаную коробочку, внутри было ожерелье с рубинами – сверкающее, как солнце. Сначала Майк надел его мне на шею и улыбнулся. Затем наклонился и вдел в уши серьги. Потом последовал браслет. Поскольку зеркала поблизости не было, мне пришлось смотреться в воду. Драгоценности были великолепны, переливаясь красным на голубом, как на картине. Я просто завизжала от радости, обняла Майка за шею и потащила его в бассейн.
Как знак огромных перемен в обществе, произошедших с первых дней существования Cartier, в 1956 году мир радовался намерению европейского князя жениться на американской актрисе. Грейс Келли познакомилась с князем Ренье на Каннском кинофестивале, об их помолвке было объявлено из дома ее родителей в Филадельфии. У Грейс было не одно, а два обручальных кольца – оба Cartier. Принц сделал предложение с кольцом eternity с рубинами и бриллиантами (цвета Монако), но вскоре его невесту увидели с более серьезным кольцом: прямоугольным бриллиантом изумрудной огранки в 10,47 карата, с двумя багетными бриллиантами по сторонам. Актриса, как известно, отказалась снимать это кольцо даже на экране. Когда она надела его в последнем фильме «Высшее общество», то сделала его одним из самых известных колец в мире.
К тому времени, как Грейс Келли весной 1956 года прибыла в Монако на корабле «Конституция», чтобы начать новую жизнь в качестве княгини, мировые СМИ были в страшном возбуждении. 1800 фотографов и репортеров ждали, чтобы запечатлеть момент, когда актриса с восемьюдесятью чемоданами и собачкой спустится к князю. Его свадебным подарком было ожерелье Cartier из трех рядов, изготовленное примерно из 64 карат изумрудной огранки
