и круглых бриллиантов (в 2019 году знаменитое ожерелье надела ее внучка на свою свадьбу).
Гражданская свадьба князя Ренье состоялась в тронном зале королевского дворца Монако 18 апреля 1956 года и продолжалась 15 минут, последующее чтение новых титулов бывшей актрисы заняло полчаса. Зато религиозная церемония на следующий день, в соборе Святого Николая, стала настоящим шоу. Кэри Грант, Ава Гарднер, Аристотель Онассис и Клод Картье были среди семисот гостей, которые смотрели, как восхитительная невеста идет по проходу в культовом платье художника Хелен Роуз. Разработав дизайн первого свадебного платья Элизабет Тейлор шесть лет назад, Роуз знала, как создать платье, достойное невесты высшего класса; платье Келли с приталенным лифом, высоким воротом и длинными рукавами шили 30 швей из 275 метров старинного бельгийского кружева, 23 метров шелковой тафты и 90 метров тюля. На голове невесты был простой чепец Джульетты, с которого струилась украшенная жемчугом и кружевами вуаль, а вместо традиционного букета она несла молитвенник, спрятанный в ландышах. Кроме того, и это осталось тайной для сотен прихожан церкви и 30 миллионов телезрителей во всем мире, в ее туфельке был золотой пенни – на удачу.
Грейс Келли и ее обручальное кольцо с бриллиантом в 10,47 карат в ее последнем фильме «Высшее общество»; Келли и князь Ренье перед магазином Cartier в Париже на Рю де ла Пэ
Позже, в том же году, разговоры о другой свадьбе дали Cartier надежду на хороший заказ. Клод объявил о своей помолвке с Ритой Кейн Сальмоной, итало-американской наследницей. Свадьба была назначена на декабрь 1956 года в базилике Нотр-Дам-де-Виктуар в Париже. Не имея родителей, Клод обратился к родственникам и попросил Пьера, Эльму и Нелли быть рядом: «Ваше присутствие даст мне чувство, что отец где-то рядом». Они с удовольствием согласились. Несмотря на споры, семья была на первом месте, и Пьер радовался, что племянник наконец-то остепенился.
«Это было международное событие высшего общества», – писали газеты в день свадьбы. Гости, среди которых были принцессы, графини и герцоги, пришли отпраздновать союз «сына великого Луи Картье» с «восхитительной, хорошо воспитанной дочерью американских аристократов». В отличие от свадьбы 58 лет назад, когда Луи женился на Андре-Каролине Ворт, уже не было необходимости устраивать брак во благо семейной фирмы. Предыдущие поколения сделали свое дело; нынешнее, пользуясь «известностью имени Cartier», могло пожинать плоды.
Огромные букеты белой и розовой сирени и мягкий мерцающий свет свечей украшали церковь. Когда прихожане выстроились в ряд, Клод подал руку своей пожилой тетушке и проводил ее к скамье в первом ряду вместе с остальными членами семьи и теми, кто был близок отцу, включая Жанну Туссен. Клод попросил Жан-Жака быть шафером. Орган играл фугу Баха ре-минор, двоюродные братья стояли рядом у алтаря. В тот день они, потерявшие отцов, чувствовали тесную связь.
После церемонии Клод и его прекрасная невеста, одетая в платье от Dior, с букетом белых роз, прошли по проходу, широко улыбаясь. «Роскошный прием» состоялся в престижном парижском отеле de Crillon на площади Согласия, «квинтэссенции элегантности». «Это было настоящее событие, – писали газеты. – Редко встретишь сегодня на приеме столько блеска, пышности и утонченности!»
Несмотря на экстравагантность, свадьба была днем больших эмоций. Когда Жан-Жак встал, чтобы произнести тост, он попросил гостей поднять бокалы за членов семьи, которые ушли из жизни. Хотя Жан-Жак и не был особенно близок с двоюродным братом, он искренне желал ему самого лучшего. На смену прежним разногласиям пришло ощущение того, что они снова вместе, осознание прочности семейных уз. Перед тем как улететь с невестой в Нью-Йорк, Клод попрощался с семьей. И заверил, что вернется в Париж на Рождество; в тот момент всем казалось, что настало время созидания нового духа сотрудничества.
11
Конец эпохи
(1957–1974)
Лучшего вполне достаточно
Каждое утро Жан-Жак, одетый в костюм с Сэвил-Роу и котелок, садился на восьмичасовой поезд из Доркинга в Лондон. Встречая знакомых в вагоне первого класса обменивался приветствиями: «Morning, Cartier», «Morning, Smith»; затем все утыкались в газеты. От вокзала Виктория до Грин-Парка одна остановка на метро, затем короткая прогулка мимо Ritz через Пикадилли, мимо задней части Королевской академии и отеля Brown's – к зданию, которое его отец превратил в лондонский шоурум Cartier полвека назад.
Те, кто обитал в доме 175 по Нью-Бонд-стрит, говорили, что чувствовали себя в нем, как в большой заботливой семье. Шурин Жан-Жака, Карл Натер, в прошлом продавец, теперь отвечал за административную сторону бизнеса, а Харджес, младший брат, присоединился к команде продавцов. Харджеса любили все, он был популярен как на работе, так и вне ее; частенько соблазнял коллег присоединиться к нему за бокалом вина в хорошем ресторане. Но Картье были не единственными, кого в фирме связывали семейные узы. В мастерских и магазине всегда были династии – начиная с тех дней, когда к первому сотруднику Cartier London Артуру Фрейзеру присоединился его сын Дональд.
К концу 1950-х ювелирная мода в Британии определялась элегантной сдержанностью. Отчасти это было связано с изменением распределения богатства после Второй мировой войны: обеспеченные люди были менее богаты, но их стало больше. Одновременно менялись и эстетические идеалы. Если раньше красота была связана прежде всего с предметами роскоши, сейчас она ассоциировалась с функциональностью. Современные товары длительного пользования – автомобили и бытовые электроприборы – пользовались популярностью, дизайн стал более индустриальным. Потребительские предпочтения сместились от чисто декоративных предметов – таких, как ювелирные изделия, к более полезным.
Несмотря на перемены, было ощущение преемственности и уверенности в том, что на руководство компании по-прежнему можно рассчитывать – оно позаботится о сотрудниках. Когда Жан-Жак узнал, что один из дизайнеров, Руперт Эммерсон, подыскивает себе жилье, он предложил ему коттедж в своем поместье в Доркинге. Эммерсон переехал с семьей и прожил там несколько лет. «Что касается отношений, существующих между руководством и персоналом, – отмечал позднее Эммерсон, – то достаточно только указать на стаж работы большинства сотрудников. Я начинаю свой тридцать четвертый год в фирме и работаю с коллегами, которые приближаются к пенсионному возрасту; они обращаются ко мне «молодой Эммерсон» – очень лестно, если бы только это было правдой!»
В мастерских старшие мастера обучали младших, продолжая традицию. Монтировщики и закрепщики сидели за верстаками, традиционный кусок кожи лежал на коленях, как фартук – чтобы предотвратить потерю или повреждение мелких предметов. По мере того как они работали и болтали, наполняя комнату трубочным дымом, кожаные фартуки покрывались мельчайшими частицами драгоценных металлов. Когда куски кожи изнашивались, их отправляли в специальную фирму, которая собирала с них драгоценную пыль.
В свои 40 с лишним лет Жан-Жак, будучи управляющим директором Cartier London и руководителем производства, курировал все аспекты творческого процесса – от покупки драгоценных камней до проектирования и производства в мастерских. Эта вертикальная интеграция дала ювелирным изделиям Cartier London того периода «ощущение
