Родители Наташи решили, что ей пора выходить замуж. Они меня спрашивали, зачем я порчу Борю и разрешаю ему заниматься этой вредной музыкой. Считали, что быть математиком в НИИКСИ гораздо лучше. Я отвечала: «Я его знаю, поделать с ним ничего не могу». Родители Натальи тоже были научными сотрудниками. Они поддержали решение Бори и Наташи пожениться. Устроили им шикарную свадьбу в гостинице «Астория». Приехал Макаревич, пригнал из Москвы машину с аппаратурой, и они всю ночь играли для Бориных гостей. В то время в Прибалтике тоже проходило какое-то мероприятие, все интересовались, почему же на нем не было Макаревича. А им отвечали: «Он на свадьбе у Гребенщикова». Шел 1978 год. Сначала Боря с Наташей жили вместе с нами. Бабушка перешла жить на кухню, они жили в ее комнате. Потом Наташе что-то у нас не понравилось, и они переехали жить к ее родителям. Вскоре родилась Алиса. Но Наташе Борин образ жизни не мог прийтись по вкусу: его до ночи не было дома, он постоянно был занят на репетициях с группами, на каких-то концертах и сборищах. Семейная жизнь не сложилась.
1980 год стал рубежом в Бориной жизни. В Тбилиси организовали всесоюзный рок-фестиваль. Боре от нашего института дали разрешение туда ехать. В НИИКСИ его любили и к его творчеству относились с пониманием. Работа у него была несложная. Он сидел за ЭВМ и обрабатывал статистическую информацию.
В Тбилиси съехались все группы. Боря сказал тогда, что они сыграли «рок по-черному». То есть от души. Но когда Боря вернулся с группой в Ленинград, в наш институт уже поступил звонок из горкома партии с распоряжением в 24 часа уволить Гребенщикова. Его вызвали в райком и исключили из комсомола. В 24 часа все рухнуло. Боря воспринимал весь окружающий мир, страну как собственный дом. И вдруг в течении суток его мир разрушился. Куда он мог пойти работать — ученый-математик, исключенный из комсомола и выгнанный с работы по звонку из горкома?
Я поехала в командировку в Москву. Один из моих знакомых по санаторию Дзержинского занимал пост заместителя министра. Мы с ним встретились. Он сказал, что устроит Борю туда, куда он хочет. Боря уже тогда подрабатывал переводами с английского языка. Но свободных мест для переводчиков нигде не было. Замминистра отдал распоряжение взять Борю в НИИКСИ переводчиком, несмотря на отсутствие мест, но гордость сына взяла верх. Ему не хотелось получать работу благодаря моим связям. В его компании это расценивалось бы как позор, унижение. И он отказался от предоставленной возможности и устроился ночным сторожем. Там он отработал целый год.
Родители Натальи тогда сказали: «Мы же говорили, что эта музыка его до добра не доведет». И Наталья вместе с ребенком ушла от него. Быть женой сотрудника НИИКСИ — одно дело, а быть женой сторожа — совсем другое. Впрочем, она недолго была в одиночестве. Стоило им оформить развод, как она сразу же вышла замуж. Боря пришел на ее свадьбу, но Наташины родители его не пустили. Мне же было Борю жалко. Я понимала, что ничем кроме музыки ему заниматься не интересно, поэтому проводить воспитательные беседы о вреде рок-н-ролла было бессмысленно.
Иногда мне разрешали брать Алису к себе на выходные. Она ночевала у нас, мы вместе гуляли. Помню, как-то она опрокинула на кухне горячее молоко. Я зашла и начала брюзжать. Тогда она мне как заявит: «Я к тебе больше не пи-еду». Я ей: «Дело хозяйское». Она: «Любить больше не буду». Я: «А вот это уже серьезно. Давай мириться». Потом мне запретили брать ее на ночь, приходилось вечером отвозить ее домой. Алиса очень любила атмосферу нашего дома и плакала в метро: «Зачем мы только уехали с Алтайской!»
Когда Алиса пришла ко мне перед поступлением в вуз, я ее спросила: «Ну что, пойдешь на журналистику?» Она сказала, что собирается поступать в театральный. Я ей говорю: «Алиса, какая из тебя актриса, ты сидишь рядом — я не слышу, что ты говоришь. И у тебя дикция плохая». А она поступила, прекрасно отучилась, пригласили в Москву, два года проработала во МХАТе.
Боря не вернулся к нам с бабушкой, а стал снимать комнату у своего друга Андрея Фалалеева, студента филологического факультета. Фалалеев после уехал в Америку и там стал настоящим гуру синхронного перевода. Он звонил мне и рассказывал о своих американских впечатлениях: «Я иду на работу и вижу бухту Золотой Рог. Меня переполняет счастье. Я давал слушать всем американцам Борины кассеты. Все хотят узнать его музыку, присылайте новые кассеты».
Благодаря Андрею Фалалееву американка Джоанна Стингрей узнала о советской музыке, о группе «Аквариум». Ей очень понравилось их творчество. Она приехала в СССР в начале 1980-х, записала концертные выступления «Аквариума» и других групп. И в Америке выпустила пластинку «Red Wave». Комсомольская организация чуть не раздула огромный скандал. А пластинку тем временем слушали специалисты из CBS. Творчество «Аквариума» пришлось им по вкусу. И они решили заключить договор с Боренькой, пригласить его на выступления по США.
***
В 1981 году открылся рок-клуб и все ребята получили возможность играть перед публикой и зарабатывать какие-то деньги за свои выступления. Они там буквально ночевали, проводили все свое время. Я тоже бегала в рок-клуб на все концерты. Мне очень там нравилось. Я часто сидела в первых рядах. Я запомнила один из Борькиных концертов в зале какого-то института. Рядом со мной, но не на стуле, а на полу сидел мальчишка лет четырнадцати, грязный, обтрепанный, но у него на лице был такой восторг, такое счастье. Я поняла, что в жизни он мало что видел, да и то не с лучшей стороны. А тут он пришел на концерт и слышит песню, в которой женщину называют королевой. Для него был это шок. И я тоже не могу забыть лица этого мальчика. Он увидел, что жизнь может быть прекрасной.
Я не просто так ходила на все концерты рок-клуба. В большой степени посещение этих мероприятий входило в мою работу. В 1981 году я перешла из юридической лаборатории НИИКСИ в социологическую. И взяла себе тему «творчество молодежи». Целый год я занималась опросами, ездила по стране, посещала многочисленные Дома культуры. Когда я обработала информацию, то выяснила, что у тех людей, которые занимаются искусством, в семье на человека приходится меньше денег, меньше комнат. Всего меньше. Зато у 80 % молодых людей, занимающихся искусством, родители, один или оба, были с высшим образованием. Таковы были результаты моего исследования. Это говорит об отношении родителей к своему ребенку, которого они всячески развивали. Но директор НИИКСИ сказал мне о том, что нельзя в стране пролетариата напечатать, что, чтобы молодежь была творческой, 80 % родителей должны быть с высшим образованием. Так эта моя работа по социологии не была предана огласке.
