здравой сдержанности и полному отсутствию горечи:
"... Арестант, которому были позволены хотя бы малейшие послабления, страшится прибытия инспекторов. В день прибытия тюремной инспекции тюремные чиновники обращаются с заключенными более жестоко, чем когда-либо. Конечно же, их цель - показать, какую чудесную дисциплину они поддерживают.
Необходимые реформы крайне просты. Они касаются потребностей тела и разума всех несчастных узников.
Что касается первого пункта, закон дозволяет в английских тюрьмах три постоянных наказания:
"1. Голод.
"2. Бессонница.
"3. Болезнь.
Питание абсолютно не соответствует нуждам заключенных. В основном оно возмутительно. Его недостаточно. Все заключенные день и ночь страдают от голода...
Результатом потребления такой пищи (в большинстве случаев это - жидкая кашица, плохо пропеченный хлеб, нутряное сало и вода) становится непрерывная диарея. Эта болезнь, которая у большинства заключенных становится хронической, характерна для любой тюрьмы. Например, в тюрьме Уондсворт, где меня держали два месяца, пока не отправили в больницу, тюремщики два-три раза в день делали обход и раздавали вяжущие средства, как само собой разумеющееся. Нет нужды говорить о том, что после недели такого лечения лекарства переставали действовать.
Таким образом, несчастный арестант становится жертвой самой ослабляющей, гнетущей и унизительной болезни, какую только можно себе представить, и если из-за слабости, как часто бывает, он не может крутить ручку или колесо, его обвиняют в лени и наказывают с величайшей суровостью и жестокостью. И это еще не всё...
Ничего нет хуже, чем санитарные условия в английских тюрьмах...Спертый воздух тюремных камер, система вентиляции, которая совсем не работает - всё это столь нездорово, что тюремщиков часто начинает неудержимо тошнить, когда они заходят в камеру со свежего воздуха...
Что касается наказания бессонницей, она существует только в китайских и английских тюрьмах. В Китае арестанта сажают в маленькую бамбуковую клетку, а Англии - кладут на дощатые нары. Предназначение дощатых нар - вызывать бессонницу. У них нет никакого другого предназначения, и они всегда действуют эффективно. И даже если человеку во время отбывания тюремного срока разрешат жесткий матрас, он всё равно будет мучиться бессонницей. Это - возмутительное и невежественное наказание.
Позвольте воззвать к голосу разума.
Кажется, целью существующей пенетициарной системы является разрушение психики. Безумие - если не цель, то, во всяком случае, результат. Это - хорошо известный факт. Его причины очевидны. Отсутствие книг, какого-либо человеческого общения, изоляция от людей и человеческого влияния, обреченность на вечное молчание, отсутствие какого-либо взаимодействия с внешним миром, обращение, словно с неразумным животным, оскотинивание ниже любого животного уровня - несчастный, который осужден на пребывание в английской тюрьме, вряд ли сможет избежать безумия».
Письмо заканчивается утверждением, что, даже если все реформы будут реализованы, всё равно еще многое нужно будет сделать. Было бы прекрасно «сделать более гуманными начальников тюрем, более цивилизованными - тюремщиков, и более христинскими - капелланов».
Это письмо стало последней попыткой нового Оскара, Оскара, который мужественно попытался победить тюрьму, понять смысл страдания, выучить урок любви, который принес в мир Христос.
На чудесных страницах о Иисусе, которые являются величайшей частью «De Profundis» и также были написаны в последние исполненные надежд месяцы заключения в Рэдингской тюрьме, Оскар, мне кажется, демонстрирует, что смог бы создать намного более возвышенное творение, чем Толстой или Ренан, если бы решительно настроился воплотить свое новое мировоззрение в с помощью искусства. И вот Оскар постигает тайну Иисуса:
«Когда Он говорит: «Простите врагов своих», это не ради блага врага, а ради блага прощающего, потому что любовь - намного прекраснее ненависти. В наставлении юноше: «Продай всё, что имеешь, и раздай бедным», Он думает не о благе бедняков, а о душе юноши, о душе, которой богатство вредит».
На многих страницах Оскар Уайльд по-настоящему приближается к божественному Мастеру: «Образ Человека Скорби, - пишет Оскар, - очаровал, он преобладает в искусстве, это не удалось ни одному из греческих богов»... И далее:
«Из мастерской плотника в Назарете вышла личность, неизмеримо более великая, чем те, которые могли бы сотворить мифы и легенды. Странным образом, этому человеку было суждено открыть миру мистический смысл вина, истинную красоту полевых лилий, что не удалось Цицерону или Энне. Псалом пророка Исайи: «Он презираем и отвергнут людьми, человек скорби, познавший горе, и мы отвернули от него лица», кажется, предрек Его появление, и в Нем пророчество сбылось».
В таком настроении Оскар решил, что ему нужно написать о «Христе как о предтече романтизма в жизни» и о «Воплощении художественной жизни».
Горькие страдания помогли Оскару понять, что мгновение - это миг прощения и самоосознания, что слёзы могут смыть даже кровь. В «Балладе Рэдингской тюрьмы» он написал:
Омыли слёзы крови руку,
Что кровью залита.
Смывается кровь только кровью,
И влага слёз - чиста.
Знак Каина кровавый - белой
Печатью стал Христа.
Это - величайшая из вершин, достигнутая Оскаром Уайльдом, но увы - он поднялся на вершину лишь на мгновение. Но, как он сам говорит: «Чтобы понять это, наверное, нужно сесть в тюрьму. Если так, тюремное заключение, вероятно, стоит того». По природе своей Оскар был язычником, на несколько месяцев он превратился в христианина, но жить любовью к Христу для этого «древнего грека, рожденного несвоевременно» было невозможно, а о примиряющем синтезе он никогда даже не задумывался...
Остановившись в развитии, Оскар стал лучшим представителем своей эпохи: он воплотил с помощью художественных средств величайшие достижения английской мысли. Он - язычник и эпикуреец, его кодексом поведения был эгоистичный индивидуализм: «Разве страж я брату своему?». Такое отношение к жизни неумолимо влечет за собой ужасное возмездие, каждого четвертого британца такой образ мыслей приводит к нищенской могиле. Такой результат должен был бы убедить даже самых упрямых в том, что эгоизм - не то кредо, которое поможет человеческим созданиям жить в социуме.
Лето 1897-го года было плодотворным для Оскара Уайльда, за ним последовала золотая осень. Этому лету мы обязаны появлением "De Profundis", его лучшего прозаического произведения, и «Баллады Рэдингской тюрьмы», его единственной оригинальной поэмы, которая будет жива, пока жив английский язык, а также - нежного очаровательного письма Бобби Россу, рассказывающего о жизни Оскара в то время. Следует сказать несколько слов об Оскаре в то лето, чтобы показать, как работал его ум.
Год или два после освобождения Оскар называл себя Себастьяном Мельмотом. Но если осмеливался назваться Оскаром Уайльдом, никто не соглашался перемолвиться с ним и дюжиной слов. Помню, как он
