вечность, а на самом деле — только три дня. Но я сейчас немножко беспокоюсь, — беспокоилась бы и множко — если бы дала себе волю. Если бы я была уверена, что Вы не пишете для здоровья, а не от нездоровья… Теперь о другом (хотя о том же самом): м<ожет> б<ыть> Вам неловко — ведь это папа приносит Вам письма — ежедневно получать письмо тем же почерком и с тем же штемпелем: ежедневно всё то же письмо. Может создаться — у такого, как Вы, как мы — положение — etwas peinlich [1752].
Непременно ответьте, ибо, м<ожет> б<ыть>, лежать Вам придется еще долго, а я
обещала писать Вам
каждый день — и теперь боюсь остановиться, ибо — как сказал однажды Гёте одной девушке: Fahre fort mir zu schreiben und rechne mir die Bitte nicht zu hoch an — denn Gewohnheit ist ein gar zu liebes Ding [1753] — так, м<ожет> б<ыть>, у Вас уже — Gewohnheit, и — что важнее всех обещаний другому — я сама себе обещала никогда — ни в чем — ничем не огорчать Вас и не смущать.
Словом, решайте сами и знайте, что я всегда всё пойму.
Не спрашиваю о здоровье, п<отому> ч<то> это было бы просить писать. Не спрашиваю, но конечно — думаю. Помните, я Вам вчера писала о Женеве, а нынче с утра меня в Женеву — звали — на целый день — и даром. И я не поехала, п<отому> ч<то> не знала, что с Вами, и никакой радости, даже щемящей — от одной страны, одной земли — бы не вышло. А вчера вечером, когда хозяйка горного кафе, произнесла слово: Берн: — «J’ai vu cela * Zurich, et dans la cave de Berne. Car elle est immense — la cave de Berne» [1754] — я сразу обернула голову, точно меня позвали.
Я послала Вам отсюда: небольшое письмо (на которое Вы отозвались), 4 открытки — петербургские [1755] — и книжечку. Одну из открыток (конную) и книжку — с оказией из Женевы. Большое письмо лежит и, от времени до времени, — прирастает, но читать его — как и писать — работа, а м<ожет> б<ыть> и тревога, поэтому — пускай вылеживается — как Вы.
Если неудобно, чтобы я писала ежедневно — напишите непременно: хотя бы два слова.
Вчера лазила на высокую, высокую гору, собирала орехи и цикламены. Ваши орехи я съела (Вам сейчас всё равно нельзя), а Ваши цикламены стоят у меня в стакане.
МЦ.
Впервые — Опыты. V. С. 55–56. СС-7. С. 572–573. Печ. по СС-7.
S<ain>t Pierre-de-Rumilly
Haute Savoie
Ch*teau d'Arcine
17-го августа 1936 г., понедельник.
Пишу из соседнего городка — бывшей столицы Савойи — Бонневилл’я [1756].
От вас много дней ни слова, очень беспокоюсь о здоровье, если можете — известите.
Буду ждать и — пока — не пишу.
МЦ.
Ничего о Вас не знаю с 11-го.
Впервые — Письма Анатолию Штейгеру. С. 31. СС-7. С. 573. Печ. по СС-7.
S<ain>t Pierre-de-Rumilly
Haute Savoie
Ch*teau d’Arcine
18-го августа 1936 г., вторник.
Из непрерывности внутреннего письма
(день за днем, дойдем и до 12-го)
Еще в Moret, значит до Вашего Берна [1757]:
— Почему Ваши письма настолько лучше Ваших стихов? Почему в письмах Вы богатый (сильный), а в стихах — бедный. Точно Вы нарочно изгоняете из своих стихов всего себя, всё свое своеобразие — хотя бы своей беды, чтобы дать вообще-беду, общую беду: бедность. Почему Вы изгоняете всё богатство своей беды и даете беду — бедную, вызывающую жалость, а не — зависть. (Не думайте, что меня обольщает на-меня-направленность Ваших писем — это во мне никогда ничего не предрешало — и — все стихи всё равно на меня направлены.) — Вам в стихах еще надо дорасти до себя-живого, который и старше и глубже и ярче и жарче того. Вы (живой) из близнецов: Кастора и Поллукса — то*т близнец, которому отец — Зевес [1758].
_____
Мой за*мок, 8-го августа 1936 г.
— Не удивляйтесь гигантскости моего шага к Вам: у меня нет другого.
_____
Вы тоже человек одной ночи — одного взгляда — и целой жизни тоски — Sehnsucht — оборота на*. (Потом этих взглядов становится много, но каждый — нож.)
Вы тоже сразу хотите не-жить, чтобы не было ни потом, ни дальше. (Продолжения не будет.)
Сколько бы мы раз уже умирали, если бы боги нас слушались!
_____
Ваша младенческая привязанность к Тёте [1759], то есть: чистая страсть тоски — лейтмотив всей Вашей жизни. Другого не будет, ибо с душой ничего другого не бывает, ничего кроме нее самой, которая есть: чистая страсть тоски. Душа (когда она есть: ее нет — никогда) рождается готовая, не рождается — продолжается — со всем грузом бессознательной и бесполезной памяти. Бессознательной — так
