сидим по своим эскадрильям.
В тесной полутемной землянке в два яруса нары. Внизу — молодежь, на верхних — старослуживые механики. Лежа под бревенчатым накатом, они, подражая валторне, флейте… исполняют на губах какую-то мелодию. Я узнал «Вальс цветов» из балета «Щелкунчик» П. И. Чайковского.
Вальс запомнился мне по фильму «Большой концерт», который шел в начале войны. Мы с другом Ваней Чистовым смотрели его несколько раз…
На нашем участке фронта предполагалась большая «работа». По ходу событий мы знали: готовилось освобождение Новгорода, Пскова… Отец мой находился рядом, на Ленинградском фронте, и наши письма доходили быстро. Как раз в этот не боевой для авиации нелетный день пришла почта, и это радостное известие всколыхнуло землянку. Пачкой писем распоряжался дневальный. А иной раз и не пачка, только два-три на всю эскадрилью. Мне повезло: письмо от мамы! Знакомый почерк и наизусть уже знаю начало и конец маминых посланий. Начинаются они, как всегда, с самых нежных слов… Развернул письмо, мне бросилось в глаза — Ваня Чистов. Уцепился за строку и прочел то, чего вовсе не ожидал: «Ваня Чистов погиб 10 сентября…»
Верный воинской присяге, защищая Родину, бронебойщик Чистов погиб под Смоленском, у деревни Шуи Екимовичского района 10 сентября 1943 года.
Эпилог
Над столом в комнате висит автопортрет моего друга Вани Чистова. Волосы зачесаны на мальчишеский, немного нахмуренный лоб. Печальные и как будто строгие глаза смотрят задумчиво. Губы сжаты крепко и терпеливо, как требовали обстоятельства работы над автопортретом.
Чистой и светлой душой юный художник смотрит на мир… Таким я знал его, таким он и живет в моей памяти. Спустя уже годы я пытался узнать что-либо о гибели друга или найти его могилу.
Из Смоленского обкома комсомола мне ответили:
«…В деревне Шуи Рославльского (бывшего Екимовичского) района в настоящее время индивидуальных и братских могил погибших воинов нет. Подробностей гибели Вашего друга, Чистова Ивана Тимофеевича, никто из старожилов не знает. Выяснено только, что с 3 по 10 сентября 1943 года шли бои между д. Шуи и пос. Екимовичи. В этих боях остались 10 подбитых танков и пулеметное гнездо с погибшими советскими воинами. Еще до освобождения д. Шуи в ее окрестностях погибли три наших разведчика. Возле д. Шуи были две братские могилы, в которых похоронены 55 советских воинов, но после войны их останки перезахоронены в поселке Екимовичи».
Из письма видно: жестокий бой был на крохотном участке огромнейшего по протяженности фронта Великой Отечественной войны. Длился бой неделю, с третьего по десятое сентября. Бронебойщик Чистов погиб в последний день сражения. На поле боя остались подбитые танки — бронебойщики поработали. Не струсил сержант Чистов, встречая бронированные фашистские машины с противотанковым ружьем. А до Дня Победы тогда было еще долго и далеко.
«Я верил в моего дорогого Ваню, в его благородный и чистый порыв», — сказал Николай Станиславович, когда узнал о гибели на фронте Вани Чистова.
Проводив всех ребят на войну, Качинский почувствовал одиночество. Студия опустела, планшеты были сдвинуты в угол, каждый шаг отдавался в промерзших углах. Но он как художник и руководитель всегда подавал пример ученикам, поэтому продолжал писать юным солдатам:
«Я верен своему слову — много работаю, и, кажется, есть успехи. Сделал новые эскизы «Партизанка Таня», написал портрет пластовчанина Героя Советского Союза летчика М. П. Галкина. Готовлюсь к выставке».
Николай Станиславович вел каждодневный счет трудовым вахтам у мольберта. На стенах были развешаны картины, портреты, натюрморты, этюды, — многие из работ были выполнены вместе со студийцами на натуре.
Иногда он думал: «Не успел показать Ване Чистову и другим ребятам свое родное село Степное. Не удалось пописать этюды в степи, где дышать не надышаться простором под высоким, звенящим жаворонками небом и наблюдать шелковистые волны ковыля».
В селе Степном Николай Станиславович воспитывался в детдоме. Был пионером первого сбора. Затем активным комсомольцем, участвовал в организации колхоза, попадал на мушку кулацкого обреза. Волнения пламенных лет нашли отражение в его творчестве, так же как историческое прошлое и настоящее Урала.
После войны Качинский переехал на Кавказ, а мы, его ученики, окончив Свердловское художественное училище, стали жить в Свердловске, Челябинске, Магнитогорске, в Ленинградской области, в Перми. Большинство все-таки на Урале.
Николай Станиславович писал нам:
«…Пока ваш учитель остается тверд на своем пути, и шаг за шагом, но вперед! Не хочу и в вас, моих питомцах, видеть пассивность, не допускаю мысли, чтобы вы свернули с реалистического пути в искусстве. Помните наши беседы в те далекие суровые дни уральской зимы в Пласте. Я всегда чувствую в вас опору…»
Он вдохновился темой «Лермонтов на Кавказе», стал работать над циклом «По Ленинским местам» — ездил в Сибирь, писал в Шушенском. Своей подвижностью и активностью в искусстве он показывал нам пример, и остается таким же.
Шли годы, и вот однажды я получил письмо, на обратном адресе значилось: «Гор. Пласт». В письме сообщалось об организации музея, художников-земляков просили принять участие — приехать с картинами. Но встреча произошла не сразу, а человек, уже казавшийся мне близким, хлопотливым, все писал — это была Евгения Михайловна Решетникова. Она приглашала, предлагала устроить выставки, экскурсию в наше детство, наконец, встречу с земляками. Откликнулся и поддержал ее Николай Станиславович. Он стал собираться в Пласт и сзывать бывших студийцев.
Наконец прибыл с Кавказа контейнер Качинского с картинами, и мы, его питомцы, дали по нескольку работ — выставка состоялась!
Это был праздник искусства — экскурсии, встречи, цветы, слова радости, слова воспоминаний, подарки, приветствия партийного руководства, комсомола и других организаций города Пласта.
В районной газете «Знамя Октября» печатали информации, статьи, очерки о выставке и художниках-земляках.
Мы писали этюды в родных березах, восхищаясь буйством желтых, белых подснежников и золотисто-желтых стародубок — этакой первозданно-заповедной красоты давно не видели! В День Победы 9 мая пошли к речке. Постояли на мостике, вспоминая друзей, и, не сговариваясь, молча стали бросать подснежники в воду, поминая Ваню Чистова, братьев Ереминых, Ивана Третьякова, друзей, родных, погибших на войне. Речка плавно уносила цветы весны, цветы памяти, и было их видно за дальним поворотом, где нависали ивовые кусты, а над ними опускались березовые плакучие ветви.
Уезжали из Пласта мы со словами благодарности:
«Дорогие земляки, мы, бывшие студийцы военных сороковых годов и руководитель художник Н. С. Качинский, взволнованно благодарим всех за память о нас и за гостеприимство в городе нашего детства и военной юности. Мы навсегда сохраним воспоминания о встрече, она была вызвана желанием отчитаться творчески перед земляками.
Где бы мы ни жили, всегда храним светлую память о «стране березового ситца» — родной
