вы понимаете состояние моей души…
Плывут по небу облака,
Как будто стая лебедей.
Спешат они издалека
Навстречу памяти моей.
Я открываю патефон,
Пластинку старую кручу,
И окунаюсь в дивный сон —
В нём с удивлением молчу.
Салют грохочет над землёй
И фейерверки – там и тут!
Пришла Победа к нам весной:
Фронтовики домой идут.
Мелькнуло милое лицо:
То мать ликует и поёт,
И на отцовское плечо
Меня растерянно кладёт.
Плывут над Родиной моей
В пыли солдатские версты,
Печаль и радость матерей,
Крик возродившейся мечты.
30 января 2009. Мария Веселовская-Томаш
Григорий Никитович Федоров
Григорий Никитович Фёдоров родился в 1915 году в семье крестьян в селе Головино Лотошинского района Московской области.
До войны работал там же кузнецом. Перед войной переехал в город Красногорск, где поступил на работу на Красногорский механический завод в литейный цех. Сразу после начала войны вышли постановления Совнаркома СССР «О мероприятиях по борьбе с парашютными десантами и диверсантами противника» и «Об охране предприятий и учреждений и создании истребительных батальонов».
Эти документы и послужили основой для создания истребительного батальона в городе Красногорске. Его главной задачей была охрана особо важных объектов в городе и районе и борьба с диверсантами. Батальон являлся структурным подразделением НКВД.
Личный состав батальона был представлен добровольцами из числа рабочих и служащих предприятий города Красногорска. Одним из таких добровольцев был и Г. Н. Фёдоров.
Бойцам истребительного батальона приходилось наблюдать за состоянием района, оповещать население о налётах вражеской авиации. Оказывать помощь в ликвидации последствий бомбардировок, тушить пожары, обезвреживать фугасные бомбы.
С началом генерального наступления немецких войск развернулась масштабная битва за Москву.
В середине октября 1941 года под Москвой сложилась очень тяжёлая обстановка. Над Москвой нависла смертельная угроза. Постановлением СНК все истребительные батальоны из ведения НКВД были переданы в состав войск Московской зоны обороны. Истребительный батальон Красногорского района вошёл в состав 4-ой Московской Стрелковой дивизии. 1-я рота истребительного батальона была придана 5-ому Стрелковому полку и впоследствии стала миномётной. Вот в этом подразделении прошёл миномётчиком всю войну Григорий Фёдоров.
В дальнейшем Григорий Никитович в составе 155-й Стрелковой (бывшая 4-я Московская Стрелковая дивизия) воевал на Калининском фронте, участвовал в боях на Курской дуге. Был тяжело ранен. Войну закончил участником встречи на Эльбе с американцами.
Награждён медалями и орденами.
Надежда Фёдорова, член Союза Художников РФ, племянница Григория Фёдорова, 2011
Отражалась в глазах война,
В криках, стонах и в детских слезах
Их семейного архива Алины Григорьевны Винничек.
Ярослав Пичугин. Дети сорок первого
Кто в мир заглянул накануне
И позже, в начале войны…
В том страшном, не минувшем втуне,
А явленном в форме вины,
В обрывисто-злом сорок первом,
Когда в отступлении шли.
И всё, что держалось на нерве,
Немецкие танки сожгли.
Они под разрывы снарядов
Учились прилежно ходить,
Для матери были отрадой,
Как жизни ведущая нить…
И вышагать всё же сумели
За грани тех огненных лет,
Где снова шинельные ели
Всё держат в пространстве ответ.
И вот, первозданно седые,
Как будто пробившийся свет,
Не сдались окрестной гордыне,
У них заготовлено «Нет!».
Нет – злобе, чиновному сброду,
Нет – снова, конечно, войне,
Случайному ложному плоду
И смерти, ушедшей во вне…
Владимир Григорьевич Лошаков
Чехировская начальная школа Попаснянского р-на Ворошиловградской обл., май 1946 г. 3-й класс. Стоит крайний справа Лошаков В. Г.
(О моём военном детстве)
Этот жаркий июньский день 1941 года в Донбассе мне, пятилетнему мальчишке, хорошо запомнился прежде всего плачем моей мамы и старшей сестры у радиорепродуктора. Обычно о таких радиорепродукторах говорят как о чёрных тарелках, висящих на стене. Нет, в нашем доме он был тоже в виде тарелки, но не чёрной, и не висел на стене, а стоял на столе. Он был весь в зелёных рисунках, с каким-то тропическим лесом, пальмами, слонами, обезьянами. Я любил всё это рассматривать и всё пытался узнать от взрослых, почему оттуда звучит человеческий голос, и где там те дяди и тёти, которые разговаривают, смеются, поют, играют на гармошке, на балалайке и ещё на чём-то. Но взрослые отмахивались от моих вопросов, видимо, потому, что и сами толком не знали, как это объяснить.
Так вот, из этого объекта моего повышенного внимания пришла большая беда, название которой было «война». И эта беда касается всех, раз плачет мама и сестра Уляша, нервно перебирая мозолистыми пальцами, ходит по комнате хмурый отец. И глядя на всё это, я тоже заревел. И меня никто не стал успокаивать. Потом все немного успокоились и потекли дни тревожного ожидания.
Мой отец, Григорий Сергеевич ЛОШАКОВ, 20-летним крестьянским парнем вместе с молодой женой – моей мамой, Агриппиной Павловной ЛОШАКОВОЙ (в девичестве Калашниковой), «вышел в степь донецкую» в далёком 1927 году, и начал работать коногоном, а затем – забойщиком стахановской бригады на шахте № 14 рудника «Тоштовка» треста «Красноармейскуголь» в Попаснянском районе Ворошиловградской (ныне вновь Луганской) области, в 60 км от своей родной деревни Беседовка Ста робел ьского района той же области.
С начала войны и до июня 1942 года отец продолжал работать в качестве десятника эксплуатации (горного мастера) этой шахты. Периодически его вызывали на военные сборы в райвоенкомат, но на фронт не отправляли, а возвращали опять на шахту. В его трудовой книжке, которая как святая реликвия бережно хранится в нашей семье, отмечены вызовы на эти сборы то на месяц, то на две недели, то на неделю.
Шахта № 14 работала и
