не орет!:)
Глава 12. «Сдать мать в психушку!»
Лекарства мама у новой-старой сиделки берет. Но лучше маме не становится. У мамы каждый день психоз. Разве что Айнагуль не такая чувствительная, как Валентина. И – что в этом случае плюс – по-русски не всё понимает.
Так проходят еще четыре дня.
«Аня» не справляется.
К отцу мама сиделку не подпускает – бегать давать лекарства отцу несколько раз в день приходится мне самой. И терпеливая «Аня» начинается обижаться. Говорит, что доработает неделю, получит деньги и уйдет.
Ищем с детьми варианты. Профильные сайты. Объявления. Советы прошедших через это людей. Сиделки с опытом работы с больными деменцией. Дочка размешает объявления и разговаривает с откликнувшимися – желающих много, но при подробном разговоре оказывается, что те больные по сравнению с нашей мамой и бабушкой – розовые и пушистые: чудили немного старички, чего не бывает. А наша не просто чудит…
Ценник на услуги профессиональных сиделок через профильные сервисы, гарантирующие квалифицированный уход, да еще и к двум больным одновременно, такой, что мы вряд ли потянем. Расходы сейчас и так не маленькие. Лекарства дорогие. Платные вызовы врачей. И еще не факт, что эти «профессиональные» сиделки с моей мамой справятся.
Нам же не уход нужен, а чудо!
Чтобы мама принимала лекарства.
Чтобы лекарства действовали.
И чтобы мама перестала быть агрессивной.
Частные загородные дома и пансионаты, специализирующиеся на уходе за стариками. Вроде бы гарантирующие уход за пациентами с деменцией. Цены – разные, есть и не дороже сиделок. Но не факт, что и там с моей мамой справятся.
И в голове опять набатом: «Сдала родителей в дом престарелых».
Конечно, это не дома престарелых. Это современные коттеджи, где пожилые люди ухожены, под присмотром, могут гулять на свежем воздухе и еще и могут общаться с ровесниками, что для них немаловажно. И для многих семей это выход. Но я чувствую, что не в нашем нынешнем случае. Что сдернуть родителей с места сейчас будет еще хуже.
* * *
Чувствую, что сама не выдерживаю.
Все эти дни и недели пытаюсь понять: если это все пришло в мою жизнь, значит, мне это зачем-то дано. Чтобы что?
Силюсь понять. И не могу. Чем больше развивается эта страшная для меня ситуация, тем больше я не понимаю – для чего это дано мне?
Не «за что?!», а «для чего?» Чтобы что́ понять? Что сделать? Что в себе и своей жизни поменять?..
Звоню психологу Яне Лейкиной, которая работала с нами на некоторых телепроектах.
– Иногда бывают в жизни ситуации, которые не «для чего-то». Просто они есть. Их нужно пережить. И выйти из них в нормальном адекватном состоянии, – говорит Яна.
Адекватным мое состояние назвать уже сложно.
– Подумайте, чего бы хотела ваша мама, если бы посмотрела на всё происходящее в своем нормальном состоянии? Она хотела бы быть такой, как сейчас?
– Нет.
– Она хотела бы, чтобы вам было так плохо?
– Конечно, нет!
– Она хотела бы, чтобы вы ей помогли?
– Да…
– Вы можете сейчас помочь ей дома?
– Не могу.
– И что это значит?
Пауза… Долгая… Мне трудно это сказать вслух.
– …что я должна поместить ее в клинику?
– Вы сами и ответили…
Ответила. Но принять это решение пока не могу.
Из детства, из памяти рода, невесть откуда тянущееся осуждение «сдала мать в психушку» давит неподъемным грузом.
И, конечно, давит ответственность: еще чуть-чуть – и придет в себя отец. Врачи же обещали, что он придет в себя – через три дня, через пять, через неделю, но придет. И он спросит, где мама.
Что я скажу отцу? Что он один справлялся с мамой, а я не смогла?
Как я смогу сказать отцу, что мама в психиатрической клинике?
Я не смогу такого сказать.
Но решение должна принять я.
Одна.
Я единственная дочь.
Хорошо тем, у кого есть братья и сестры. Ответственность можно разделить на всех. И груз будет вдвое легче. А я одна.
Мои дети помогают сейчас всем, чем могут. Но они уже следующее поколение, следующее колено родства.
А это решение могу принять только я… только я… я одна…
Сколько бы я еще тянула с решением, не знаю. Но на четвертый день звонит сиделка «Аня»:
– Сегодня ухожу.
Даже неделю, на которую мы с ней договаривались по оплате, дотерпеть у нее нет сил.
И я решаюсь. У меня нет выхода.
Звоню своему персональному волшебнику, доктору Свету, за советом – куда и как госпитализировать маму, и через несколько минут он присылает все контакты отделения, в которое маму нужно везти.
Что делать?
• Обращение в психоневрологический диспансер по месту жительства и госпитализация – единственно возможное решение.
• Есть ситуации, в которых нужно доверять врачам. Просто безоглядно доверять врачам.
• Это единственное, что в такой момент вы можете сделать для своих больных деменцией близких.
• А жалея их, напротив, увеличиваете страдания.
* * *
Но это я пишу сейчас, уже пройдя через всё.
А тогда я опять срываюсь с работы, еду к родителям, придумывая, как мне вывести маму из дома – она же категорически отказывается выходить.
И – до скрежета зубовного сжимая челюсти – пытаюсь найти себе оправдание, которое поможет мне сделать то, что я сделать должна. Госпитализировать маму.
А еще я все время пытаюсь вспомнить другую маму. Добрую. Теплую. Маму, которая дала мне столько тепла, добра. Которая жизнь дала.
Силюсь вспомнить.
И не могу.
Будто все добрые воспоминания намертво заблокированы где-то далеко внутри и осталась только эта седая злая женщина, ненавидящая всё вокруг.
– Это уже не ваша мама, – говорила мне психиатр в тот первый, самый страшный день.
«Не ваша мама»…
А моя-то – где?!
И вот сейчас, пока еду, чтобы забрать маму и без санитаров и жестких методов отвезти ее в больницу, я вдруг будто вижу ожившую фотографию.
Мама – молодая, успешная, красивая – в один из самых счастливых периодов ее жизни. Когда все хорошо. Мы только что переехали на новую квартиру. У нее и у отца хорошая работа, я скоро пойду в школу. Всё хорошо. Всё.
Такой счастливой – по-особенному, откуда-то изнутри, просто и спокойно счастливой – на других снимках я маму больше не помню.
И мы стоим после первомайской демонстрации в парке. Я, маленькая, прижимаюсь к ней. Всё хорошо. Всё.
Только теперь мне видится мама нынешняя, появившаяся рядом с нами там, в каком-то нашем хорошем счастье. Седая,
