простоволосая, старая женщина. Почти без зубов (свои зубы она один за другим потеряла в последние годы, а привыкнуть к вставной челюсти так и не смогла). С жесткими волосками, растущими над верхней губой и на подбородке. Бормочущая всё то, что агрессивно бормочет все последние дни и недели.
И в том нашем счастье эта возникшая из ниоткуда злая старуха тянет руки ко мне, маленькой, и хочет меня забрать.
И я, маленькая, до смерти напугана.
А я, нынешняя взрослая, стою и не знаю, что делать. Стою – и пошевелиться не могу.
И тогда молодая мама, моя молодая, красивая, сильная мама быстро выхватывает меня маленькую из рук себя старой и отдает меня в руки меня нынешней.
«Спаси мою девочку!»
И закрывает собой нас от себя старой, чтобы мы успели уйти.
«Спаси мою девочку!»
«Спаси мою девочку…
…от меня самой!»
Эта будто наяву возникнувшая в моем сознании картина и спасает меня. Позволяет пережить всё, что я должна сделать.
Спасти маму… от нее самой.
Как вывести маму из дома, я придумываю по дороге.
При всем помутнении рассудка, мама волнуется за отца, за его здоровье.
– Мы должны с тобой поехать к врачу, узнать, как ухаживать за папой, – говорю маме. – Прямо сейчас. Надевай туфельки, и пойдем!
На улице тепло, и не нужно долго одевать ее.
Так, с «ложью во спасение», садимся в машину и едем.
Доезжаем почти спокойно – мама только много раз, как водится, спрашивает, куда мы едем. И я спокойно, как заезженная пластинка, повторяю легенду про врача, который скажет, как лечить отца – сама же она «совершенно здорова».
Дальше отделение для таких больных. Охранники. Двери все на замке. В одну зайдешь – ее на специальный ключ-угольник закрывают, прежде чем открыть следующую.
Не та страшная картина психиатрической лечебницы из сериала «Метод», которым до этого времени ограничивались мои представления о подобных клиниках, но и до свободного пространства кардиологических отделений, где только что лежал отец, далеко.
– Уходите! – говорит мне заведующая отделением, передав маму ее лечащему врачу. – Ваша мама в надежных руках. Дальше мы сами.
Ухожу.
И не знаю, что делать.
Что делать дальше?!
Как это пережить!!!
Из выписного эпикриза:
При поступлении. Сознание спутанное. Возбуждена. Не ориентирована в месте и времени.
Психический статус. Никого к себе не подпускает, кричит, ругается, требует объяснить, на каком основании ее сюда привезли, ищет своего мужа. Поддалась на уговоры, разрешила измерить себе давление, потом сказала: «Пошла вон! Не смей ко мне подходить! Я ничего не скажу!» Двигательно суетлива, куда-то порывается идти, не дает работать медперсоналу, лезет ко всем пациентам, жалуется, что ее насильно привезли, требует помощи и защиты со стороны пациентов. Вербально коррекции не поддается. Критика снижена…
Часом раньше, когда мы еще только едем с мамой в больницу, пишу в семейный чат:
«Везу бабушку на госпитализацию».
«Думаешь, жестко будет?» – спрашивает дочка.
«Сашенька, не спрашивай! Мне самой страшно!» – только и могу ответить я.
Да, мне страшно.
И страшно до сих пор. Даже когда, пройдя три кордона закрывающихся на замки дверей и два поста охраны, выхожу в цветущий, полный тюльпанов и сирени больничный сад, я знаю только одно – мне страшно.
Страшно, что оставила маму там.
Страшно, что она сейчас там одна, не понимает, где она, что с ней и почему ее там оставили.
Страшно, что папа сейчас, проснувшись, станет спрашивать у сиделки «где Надя?». И смертельно обидится на меня за то, что «сдала мать в больницу».
Страшно, что всё это с нами случилось.
Страшно, что такое – не дай бог! – может случиться со мной и уже моим детям будет так страшно, как мне теперь.
Просто страшно…
И пусто.
«Если кто-то сможет провести со мной вечером немного времени, буду благодарна…» – пишу детям.
Сын и дочка приезжают сразу после работы.
Мы сидим на летней веранде. Вокруг красивые веселые люди едят вкусную еду, смеются и пьют вино.
И мне кажется, что всё это происходит не со мной.
Что делать?
• Не затягивать с госпитализацией!
• Если врачи говорят, что это лучший выход, значит, это лучший выход!
• Слушайте врачей!
#комментарий_врача
Вера Смирнова
Общие основания для госпитализации перечислены в «Законе об оказании психиатрической помощи»:
– когда человек опасен сам для себя
– когда оставление без помощи приводит к выраженному ухудшению состояния
– когда опасен для окружающих.
Императивные галлюцинации, которые командуют человеком, суицидальная попытка – повод задуматься о госпитализации. Тяжелейшая депрессия с отказом от еды у пожилых – это показания. Активный глюциноз, когда ругаются с галлюцинациями в голове и высок риск, что что-то сотворят.
Если нет возможности провести экспертизу по установлению инвалидности и оформлению опеки, тогда лучше госпитализировать, потому что одинокие пожилые люди с деменцией – это мишень для мошенников: отнимают жилье, выносят ценные вещи, крадут документы.
@моя_история
Юлия Баева, село Диканька
С утра успела спасти мир маму!:)
Накормить своих птииииичечек-курочек-пасочек.
Спасти мир маму!:)
Разнести всем воду.
Спасти мир маму!:)
Выдать пайки собаче-кошачей своре.
Спасти мир маму!:)
Все это время дризгал омерзительный дождичек.
Аааа вот когда я пошла варить гороховый суп, припустился такой, как говорит моя внучерь, доЗЗяра!!! С ветром, под стать дождю!
Деревья в парке голыми ветками размахивают, как пассажиры, пытающиеся тормознуть и так переполненную маршрутку!:)
Ааааааааа!:)
Еще десять раз спасла мир маму!:)
– Мамочка? Ты чего орррррешь?
– Я ору??? Я не ору!!!
– Так! У меня там на сковороде щаз все сгорит! Не ори! Не приду!!!
– Я ору? Я не ору!!! Я хочу то, что на сковороде!!!
– Маммммма, на сковороде – зажарка!!!
– А для чего?..
Но этот вопрос остался без ответа:)
Я уже пулей выскочила из маминого домика и вскочила в свой.
Успела!
Не сгорЭло!:)
Нууу… почти!:)
А дождь всё продолжает идти!
А мама всё продолжает орать…
А я продолжаю отгонять себя от мультиварки!:)
Я ж гороха всегда с запасом варю…
Чтобы еще на пирожки хватило!
И вот как не повыжрать тот горох, который для пирожков, не знаю!:)
Что делать и чего не делать, чтобы помочь самому себе в такой тяжелой, невероятно психологически тяжелой ситуации, когда твои близкие уходят за грань разума? Телом они еще с тобой, а где их разум, уже неведомо. И каждый день ты изводишь себя вопросами – всё ли ты сделал для отца, мамы или бабушки? Или они для тебя сделали бы больше?
