Из-за этой банды нам приходилось большей частью передвигаться днем, так как ночью опасались засады бандитов. Банда атамана Сашко устроила страшную резню в еврейском семейном лагере на хуторе Вербы, где лагерь остался, когда мы отправились в Перекалье. Там же остались партизаны, ушедшие из отряда в знак протеста против изгнания из него еврейских девушек. Бандиты Сашко, видимо, узнав, что в Вербах осталось мало партизан, напали на хутор.
Там было всего семь хат, со всех сторон окруженных лесом. Обитатели хутора всегда помогали партизанам, делились с ними всем, что имели. В хате высокого, усатого полещука Моисея долгое время располагались члены штаба. В сильные морозы и снежные метели находили евреи на хуторе приют и еду.
Когда бандеровцы напали на Вербы, там находилось несколько партизан. Они оказали сопротивление, но силы были неравные. В банде Сашко было около 200 человек, причем хорошо вооруженных. Евреи ушли в лес. Бандиты тем временем захватили хутор и потребовали от Моисея, чтобы он повел их в лес к евреям. Моисей отказался, и бандиты отрубили секирой ему голову. Тело Моисея они бросили в огороде. Затем бандиты стали принуждать семнадцати-восемнадцатилетнюю дочь Моисея повести их в лес к евреям, но и она отказалась. Бандиты изрубили и ее. Бандитов повел в лес к евреям зять Моисея, и там они устроили страшную резню.
Эту зверскую расправу с евреями бандеровцы осуществили как раз тогда, когда мы возвращались в Сварыцевичские леса. Крестьяне нам об этом сообщили. Был полдень. Мы решили, что лучше напасть на бандитов вечером, когда стемнеет и они не смогут бежать.
К вечеру отряд отправился в направлении Бродницкого леса. Был уже поздний вечер, когда мы окружили хутор. Оттуда доносились пьяные голоса разгулявшихся убийц. Они там справляли свой разбойничий праздник.
Мы напали внезапно. Многие из бандитов были мертвецки пьяны. Мы открыли по ним стрельбу, когда они находились в хатах и клунях. Среди бандитов поднялась паника, и они побежали из хат и клунь. Но со всех сторон их встретил партизанский огонь. Десятками падали они от партизанских пуль. Некоторые попали живыми в руки партизан. Их загнали в болота, где они погибли в трясине. У еврейских партизан были свои счеты с фашистами-бандеровцами. В этом бою особенно отличились Александр Куц, братья Шпинь, Перчик, Сема Фиалков, Губерман, Мудрик, Зелик Койфман, Меер Глезер, Мойше Ланда, Тульчин, Лейвик Фишман (из Пинска), Мойше Туркенич и другие.
Всю ночь преследовали мы тех бандитов, которым удалось бежать в лес. Когда рассвело, мы обнаружили погибших евреев из семейного лагеря. Тела их были искромсаны. В разных местах были разбросаны руки и ноги. У некоторых вороны успели выклевать глаза. Некоторые тела были изгрызены дикими кабанами. На хуторе на межах между грядками нашли мы изрубленные тела Моисея и его дочери.
Настроение у еврейских партизан после этой резни было подавленное и угнетенное. Уходя на Перекалье, мы не взяли с собой еврейский семейный лагерь, и теперь нас мучила совесть. Нам всегда с трудом удавалось получить согласие командования отряда брать с собой семейный лагерь. Тем более трудно было этого добиться, когда наш отряд отправился к Перекалью, чтобы участвовать там в сражении с немцами.
С хутора Вербы мы ушли на Вичевские хутора, чтобы там установить наблюдение за немцами, передвигавшимися по дороге Серники — Городно. Мы изо дня в день совершали нападения на них, нанося им потери. Группы партизан проникали в Серники, убивали немецких часовых, забрасывали гранатами немецкие бункера и доты. Все эти действия привели к тому, что немцы оставили Серники.
В тот же день мы обосновались в Вичевке.
В деревнях и хуторах мы чувствовали себя безопаснее, чем в лесу. Бандеровцы чаще выслеживали нас на краю леса, чем в деревнях. Мы расположились в лучших домах, разместили в двух из них амбулаторию и госпиталь. Мы пустили мельницу, и крестьяне из окрестностей приезжали молоть за плату зерно. Эту плату взыскивал партизан, прикрепленный к мельнице.
Пару недель стояли мы в этом селе. За это время я подготовил специальные издания с изображениями длинных гайдамацких секир. Было проведено несколько сходов крестьян, на которых мы освещали положение на фронтах и рассказывали о зверствах фашистов. Нам казалось, что мы можем так стоять в деревне, по крайней мере пока отряды Соединения не возвратятся с аэродрома и не доставят оружие и амуницию.
Немцы закрепились в Городно. Это было маленькое еврейское местечко. Как только немцы оккупировали местечко, они убили всех мужчин, а в августе 1942 года «ликвидировали» оставшихся в живых евреев. Когда-то Городно было хасидским местечком. Половина хасидов были сторонниками Столинского ребе[61], а другая половина — сторонниками Любавичского ребе. Местечко стояло на глинистой почве, и крестьяне изготовляли из глины посуду. Городнянские глиняные горшки и кувшины были известны далеко за пределами края.
В этом-то местечке немцы соорудили огневые точки и бункеры. Городно лежало близ тракта Столин — Пинск. Из-за частых диверсий партизан на железнодорожных линиях, немцы вынуждены были охранять этот тракт.
У нас активно действовала диверсионная группа. Когда мы стояли в Вичевке, наши диверсанты выходили на тракт и нападали на немецкие машины и обозы, которые следовали из Столина в Пинск и обратно.
Одним из успешных диверсионных актов было нападение, проведенное Лейвиком Фишманом. Двое суток пролежал он с двумя диверсантами в засаде в лесу у деревни Лопатино. Днем они забирались на деревья. Фишман услыхал шум приближающейся автомашины. Когда машина поравнялась с деревом, на котором сидел Фишман, он метко бросил в нее гранату. От машины и сидевших в ней немцев и следа почти не осталось. Только фуражка с головы немецкого гебитсткомиссара залетела на дерево, и Лейвик принес ее в Вичевку. Это была фуражка Столинского гебитскомиссара. Крестьяне были поражены.
Часть партизан отправилась на берега Припяти, чтобы там выслеживать немцев. Немцы использовали Припять, как водный путь для перевозки зерна и других продуктов из богатой Украины в Германию. Берега Припяти покрыты зарослями камыша и вербами. Там партизаны Коли Диковицкого устраивали засады на проходящие немецкие барки и пароходы с зерном.
Однажды у места впадения реки Пина в Припять проходили три большие барки. На каждой из них было по два десятка немецких солдат. Партизаны обстреляли барки и забросали их гранатами. В барках образовались пробоины, и они стали тонуть. Немцы пустились вплавь к берегу, но партизаны продолжали в них стрелять, и почти все они утонули. Только двум немцам удалось подплыть к берегу, и они сдались партизанам. Один из них был ранен в ногу. Партизаны решили доставить немцев в штаб, в Вичевку, их связали и бросили на повозку
