страшно, так еще и некому руку подать.
Мы выбрали американо, а все добрые люди выбирают эспрессо или вообще – блондинок с Достоевским. И мы стоим со своим желанием большого стакана жиденького кофе в полном одиночестве как дураки. Хорошо еще, если как дураки, если мы своим желанием американо не подрываем каких-то важных устоев. Хоть бы кто-то подошел и сказал, что тоже любит американо, что американо полезен для чего-нибудь у нас в организме. Нет, никто нас не хочет поддержать.
Когда мы только закрутили с Любкой, я не мог считаться образцовым выбором – разведенный лесник с ребенком от первой жены и без образования. Девчонки с ее факультета увлекались математиками, еще очень популярны были розовощекие как на подбор физики. А тут – что-то замшелое и отсталое. Конечно, Любке было непросто. И все-таки поддержка случилась – Олька Самойлова, увидав фотографию, на которой я улыбался, сказала: «Ух ты! Зубастый такой, ничего».
Поддержка важна.
Но проходим и этот этап. Храбро карабкаемся, наша энергия растет и растет, мы все ближе к вершине, к встрече и полному контакту с тем, что выбрали.
Наконец, справившись по дороге еще и со своими проекциями, ретрофлексиями и эготизмом, мы добились того, что храбро выбирали. И выпили свой американо. Нас не ударило на выходе из кофейни дверью так, что стаканчик вылетел из рук, мы не обожглись и не обнаружили, что нам налили не тот напиток.
Американо попал внутрь!
Теперь нам нужно ассимилировать наше удовлетворение. Съезжая по второй части кривой вниз, посмотреть, например, в небо, где летят птицы и облака в то время, как желанный кофе плещется в желудке. Если мы хотели именно американо, если мы не ошиблись, то и птицы, и облака начинают приятнее лететь, гармоничнее как-то. И наша энергия довольно затухает.
Это очень важный момент – когда мы отваливаемся от блондинки или от прочитанного Достоевского – расслабиться и вяло понять, что это было то самое, чего хотелось. Что мы добились и довольны полученным. Что в ближайшие пять минут нам вообще ничего не захочется. Даже курить, потому что отдышаться надо.
Посмотрите, как ассимилирует съеденную кашу с мясом наша собака Кучук. Он медленно, прогулочным шагом, облизываясь, идет от тарелки, поворачивает голову направо и налево, но ничто не вызывает его интереса. Он бережно и чутко прислушивается к своему чреву, как беременная женщина к таинственным толчкам изнутри. И энергии у него при этом не больше, чем у спящего сурка. Но удовлетворения много.
Вот именно так должен был бы проходить цикл контакта у стоматолога Ивана, приехавшего в конце января за тридевять земель заработать денег, подпилив зубы коню Фене. И сдать бы ему билет в Красноярск, попить у нас чая с медом и имбирными пряниками, порадоваться полученным восемнадцати тысячам, рассказать какую-нибудь байку из жизни ветеринаров. А то и заночевать, покурить перед сном, посмотреть в небо, найти там Кассиопею, Ориона и его меч, посмотреть, как работает Большая Медведица – загребает звезды, словно землечерпалка, переворачивается вокруг Полярной звезды и рассыпает их обратно по небосклону.
Но времена изменились. Та кривая, которую рисовали ученики Исидора Фромма, уже перевернулась вверх ногами не хуже Большой Медведицы на исходе ночи.
Почему же она перевернулась? Все очень просто.
Нарциссическая гонка и неостановимый поток информации не дают стоматологу Ивану после получения гонорара скатиться вниз, до самого конца Гауссовой горки, снизить энергию и спокойно ассимилировать удовлетворение подобно собаке Кучуку. У него самолет утром. Иван плюет на эффект Овсянкиной-Зейгарник и начинает новый цикл уже с высокого уровня энергии. Опять не завершает цикл, потом опять, и постепенно края кривой задираются вверх, на уровень высокой энергии, кривая превращается почти в прямую, а потом и вовсе переворачивается.
Калитеевская ее зовут, этого терапевта, лекцию которой я слушал. Вспомнил. Она перечисляет несколько способов, с помощью которых люди пытаются избавиться от этого состояния, от постоянного напряжения, ужаса и одиночества. Диагноз современному обществу ставит. Говорит, что люди избавляются от этого с помощью зависимостей, аутизации, массового психоза или передачи ответственности властным структурам – кому что больше подходит.
В качестве осознанного сопротивления современным экзистенциальным вызовам Калитеевская предлагает творчество, романтичность, отказ от борьбы с мощными созависимыми системами и от встраивания в них, занятие своим делом.
Я не ставлю диагнозы обществу, у меня большой участок земли, много строений, все это требует постоянного внимания. Но я думаю про себя.
Из современных способов защиты мои – это зависимости. Ну и немного аутизация, но это не критично.
И вот через двенадцать лет после того, как я бросил пить, вскоре после отъезда стоматолога Ивана, так получилось, что мы сели с Любкой вечером на диван, и я, наконец, сделал очередной шаг в деле избавления от своей зависимости.
Вообще-то, наверное, это логичнее было бы сделать в конце года, в качестве некоторого подведения итогов. Но у меня получилось именно так, как получилось. То ли болезнь на меня так повлияла, то ли Калитеевская вместе со стоматологом…
Все-таки жизнь в деревне чаще наводит на мысли о смерти. Вся эта летняя растительная, пышная и пышно гниющая жизнь, вся эта почва, земля со своим земляным запахом, темнота в окнах, крики неясытей осенними ночами, животные с их ожидающим взглядом, зимняя немота, снежные заносы, спящая в стылом подполе картошка, сосновые веточки на сельской дороге, отмечающие убыль населения, мертвые, сухие стебли морковника, торчащие из снега.
Ковид в вымирающей деревне – это не пандемия, не человеческое бедствие, не что-то, что можно решить указами и постановлениями, организационными мерами или повышенным контролем. Это вообще шире, чем наш замкнутый на себе человеческий мир.
Ковид приходит к тебе, в твое жилье на самом конце длинной кривенькой улицы, большая часть домов на которой в зиму стоят пустыми. Так же, как приходят весенние снегопады или полая вода, заливающая твой подпол, он неразличимо для глаза входит в пейзаж. Это вовлечение тебя в непонятный хоровод жизни, которая всегда наступает, – сорняки упрямо ползут на огород, дрозды склевывают жимолость, черешню и иргу, мыши точат овощи, саженцы плодовых деревьев и даже провода электропроводки, жуки грызут стены дома, комары пьют твою кровь, клещи терпеливо ждут тебя на стеблях травы.
И когда ковид немного отступает, самое время сделать что-то новое. Успеть сделать, пока природа с мощной неотвратимостью снова не подступила к тебе. Я, например, решаю попытаться избавиться от старых обид, которые накопились за четверть века совместной жизни и не давали спокойно жить.
Мы все знаем, что избавиться от своих
