Бой был напряженным.
Но испытания на том не кончились. До самой линии фронта группа без конца подвергалась атакам истребителей и понесла новые потери. На аэродром не вернулись пять «петляковых» и семь «яков». Большинство летчиков погибло. Только двум экипажам пикировщиков и двум летчикам-истребителям удалось дотянуть до своих. Многие самолеты получили повреждения.
Боевое задание было выполнено, но ценой больших потерь. Это удручающе подействовало на всех.
На разбор полета пришел командир авиадивизии полковник Курочкин. Были выслушаны командиры эскадрилий и звеньев пикировщиков и истребителей, проанализированы все этапы от взлета до посадки. Комдив отметил, что экипажи действовали в бою смело, грамотно, решительно. Но враг обладал весьма внушительными силами.
О результатах налета на Либавский порт было доложено командующему ВВС флота. Тот приказал поднять в воздух штурмовые авиадивизии и нанести удары по всем аэродромам противника.
Повторный удар гвардейские пикировщики нанесли во второй половине дня. В. И. Раков умелым маневром прорвался со своим авиаполком и с «яками» Павлова через Палангу и уже оттуда ударил по Либавскому порту. Были потоплены еще два крупных транспорта, сторожевой корабль, повреждены плавучий док и несколько судов.
Гитлеровцы опять подняли в воздух всю истребительную авиацию и, пользуясь подавляющим большинством, остервенело набрасывались на возвращающихся «петляковых». «Яки» и стрелки экипажей бомбардировщиков едва поспевали отражать их атаки.
Ожесточенный воздушный бой длился всего пятнадцать — восемнадцать минут. Но за это время был сбит сорок один самолет; девятнадцать наших и двадцать два немецких, — такое в воздухе Константину Усенко пришлось пережить впервые за всю войну.
В том бою 12-й гвардейский потерял шесть машин. При пересечении линии фронта был подбит и самолет Ракова. Василий Иванович вынужден был произвести посадку на нашем аэродроме в Шяуляе. Туда же на подбитых машинах дотянули Николай Колесников и Андрей Калиниченко. Андрей и его штурман Максим Губанов были ранены, а радист Василий Романов убит.
Из Шяуляя в Паневежис Раков вернулся к вечеру.
Опять командование скрупулезно анализировало проведенный бой. Выводы те же: надо сокрушать противовоздушную оборону противника. А для наращивания мощности бомбардировок решили попробовать производить пикирование эскадрильями — метод, еще не примененный на практике.
Вновь была создана экспериментальная эскадрилья. Опыт удался, но проверить его в бою сразу не пришлось; авиаполк срочно перебазировали под Ленинград.
Перелетели в Клопицы, потом в Котлы. Здесь выяснилось, что войска Ленинградского фронта во взаимодействии с балтийцами успешно проводили Таллинскую наступательную операцию. Линия укреплений «Пантеры» была прорвана. Враг бежал на запад, пытался уйти морем через Таллии.
Василия Ивановича неожиданно вызвали в Ленинград. 22 сентября 12-й гвардейский авиаполк под командованием капитана Усенко нанес сильнейший удар по отступающим гитлеровцам в Таллинской военно-морской базе. Усенко со своим звеном потопил транспорт водоизмещением в десять тысяч тонн, его товарищи еще один в восемь тысяч тонн и три боевых корабля. Два транспорта были повреждены.
Вернувшись в Котлы, гвардейцы быстро подготовились к повторному вылету. Но его отложили: наши войска уже ворвались в Таллин, и над древней эстонской столицей взвился алый флаг.
Ровно через месяц мы получили радостную весть: 12-му гвардейскому пикировочно-бомбардировочному авиаполку присваивалось почетное наименование Таллинский. Столица нашей Родины Москва салютовала доблестным освободителям.
Гвардейцы перелетели опять в Паневежис.
Константин Усенко вместе с боевыми товарищами продолжал войну на море. Он участвовал в освобождении островов Моонзундского архипелага, помогал войскам фронта сокрушать мощные фашистские укрепления на полуострове Сырве, громить окруженную курляндскую группировку. Он был награжден вторым орденом Красного Знамени, а 5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
2
На календаре — декабрь. На Балтике этот зимний месяц известен самой нелетной погодой. Небосвод надолго закрывают облака. На землю падают дождь, снег пли Одновременно то и другое. Аэродромы заволакивают туманы, и авиация становится «на прикол». Сидят в готовности эскадрильи, а вылетать нельзя. Набьются в аэродромный домик летчики, разожгут докрасна «буржуйку», рассядутся вокруг нее и занимаются «теркой» — изучением теории или «травят баланду» ведут бесконечные разговоры. А уйти невозможно: вдруг вылет!
Враг по-прежнему сидел в Курляндии. Используя плохую погоду, он усилил морские перевозки между «фатерландом» и Либавой, Мемелем, а для их прикрытия от ударов советских подлодок и авиации перевел боевые корабли поближе к фронту, в военно-морские базы Данцига (ныне Гданьск), Гдыни, Пиллау (Балтийск). Их общее количество достигло пятисот единиц, что в несколько раз превышало Краснознаменный Балтийский флот.
Однако господство в воздухе над морем оставалось за нашей морской авиацией. Это позволяло командованию решать задачу по уничтожению вражеского флота.
Наши подводники уже вышли на просторы моря, находили немецкие конвои и успешно топили их. С ними усердно «конкурировали» торпедоносцы из 1-го гвардейского и 51-го минно-торпедных авиаполков. Они сидели здесь, в Паневежисе, или по соседству. Одиночно и парами торпедоносцы без всякого истребительного прикрытия смело улетали на многочасовую «свободную охоту» в удаленные районы, находили там фашистские корабли и отправляли их на дно в количестве даже большем, чем подводники. В летной столовой, в базовом клубе, в кубриках и штабах на видных местах появились листовки с описанием подвигов и портретами Борзова и Котова, Преснякова и Иванова, Стрелецкого и Советского, Борисова и Рачкова, Мещерина и Шарапова, Богачева, Бащаева, Макарина, Лясина…
Пикировщики читали листовки, гордились собратьями по оружию, втайне завидовали, но понимали, что удары нужны были более мощные и не по отдельным судам, а по их скоплениям на базах. Вот почему они обрадовались, когда командование авиаполка вдруг вызвали на КП командующего в Приекуле: такие совещания всегда предшествовали началу серии боевых действий. Раков, Савичев, Смирнов, Давыдов и Усенко, назначенный помощником командира авиаполка, прибыли в штаб ВВС флота. Совещание открыл генерал-полковник авиации Михаил Иванович Самохин. Был он выше среднего роста, довольно крепкого телосложения, подвижен, энергичен и потому выглядел моложе своих сорока лет.
