по содержанию», и поэт скажет тебе правду лишь в том случае, если ты наденешь на него маску. А ты продемонстрировал это в полной мере на примере творца, личность которого считали тайной глубоких морей, столь же непостижимой, как тайна луны.
В Париже ужасно жарко. Я хожу по улицам, раскаленным, как медь, на улицах пусто. Даже криминальные элементы уехали на море, а жандармы зевают и сожалеют о своей вынужденной праздности. Утешает их лишь возможность указать английским туристам неправильную дорогу.
В прошлом месяце ты был невероятно добр и щедр, выписав мне чек - теперь у меня есть средства к существованию. Можно ли получить такой чек и в этом месяце? Или золото твое улетучилось?
Навеки твой,
ОСКАР».
ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ НА ПЬЕСЕ «ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖ»
Это письмо я получил от Оскара, кажется, в начале 1899-го года. Оно было написано весной, после того, как мы с ним провели зиму в Ла-Напуле.
«От Себастьяна Мельмота,
Глан, кантон Во, Швейцария.
ДОРОГОЙ ФРЭНК,
Как видишь по адресу отправки, я в Швейцарии с М. - довольно ужасное сочетание: вилла очаровательна, и по краям озера растут очаровательные сосны, а с другой стороны - горы Савой и Монблан. Мы живем в часе езды медленным поездом от Женевы. Но М. скучен и неразговорчив, кроме того, он угощает меня швейцарским вином - это ужасно, он занят мелочной экономией и низменными хозяйственными интересами, так что я очень страдаю. Скука - мой враг.
Хочу спросить, можно ли сделать для тебя дарственную надпись на следующей пьесе - «Идеальный муж». Смизерс издает ее в том же виде, что и все остальные, надеюсь, ты получил свой экземпляр. Мне так хочется написать твое имя и несколько слов на титульной странице.
С радостью и сожалением вспоминаю очаровательное солнце Ривьеры, очаровательную зиму, которую ты столь щедро и великодушно мне подарил. Это было так мило с твоей стороны. Я никогда об этом не забуду.
На следующей неделе сюда прибудет баркас - это немного меня утешит, потому что мне нравится плавать по озеру, а склоны Савоя покрыты зелеными долинами и усеяны очаровательными деревушками.
Конечно мы выиграли пари: фраза о Шелли - из предисловия Арнольда к изданию Байрона, но М. отказывается платить! Он трясется над каждым франком. Это раздражает, поскольку у меня совсем нет денег с тех пор, как я сюда приехал. Но я воспринимаю это место как швейцарский пансион, где не выставляют еженедельный счет за проживание...
Навеки твой,
Оскар».
Кажется, я ответил на это письмо, но я не уверен. Конечно же, я был очень рад получить издание «Идеального мужа» с дарственной надписью, потому что это я предложил Оскару сюжет пьесы, хотя нельзя сказать, что сюжет этот в подлинном смысле придумал я. Эту историю рассказал мне интересный и умный американец в Каире, Коуп Уайтхаус, о чем я уже писал в этой книге. Эта история могла оказаться неправдой, но я сразу ухватился за идею о том, как английского премьер-министра настигают грехи прошлого. Я рассказал эту историю Оскару, почти ее не приукрашивая, и Оскар почти сразу же написал на эту тему великолепную пьесу. Дарственные надписи почти столь же льстивы, как эпитафии. Дарственная надпись на издании «Идеального мужа»:
ФРЭНКУ ХАРРИСУ
скромная дань уважения
его творческой силе и выдающемуся таланту
его дружескому рыцарскому благородству
ЭПИТАФИЯ МИССИС УАЙЛЬД
Злая судьба, кажется, преследовала и жену Оскара. Она умерла в Генуе, ее похоронили на участке для протестантов на Кампо-Санто. Вот что написано на ее надгробии:
КОНСТАНС,
ДОЧЬ ПОКОЙНОГО
ГОРАЦИО ЛЛОЙДА, КОРОЛЕВСКОГО АДВОКАТА,
РОДИЛАСЬ —— УМЕРЛА ——
Никакого упоминания о ее браке со знаменитым человеком, который был отцом двоих ее сыновей.
Ирония судьбы заключалась в том, что покойного Горацио Ллойда, королевского адвоката, более чем обоснованно подозревали в половой распущенности: см. «Критику Роберта Росса» в конце «Приложения».
СОНЕТ
ОСКАРУ УАЙЛЬДУ
Ты прошлой ночью снился мне, и свет
Лица не затеняло горе.
Как прежде, в нарастающем мажоре
Звучал твой голос-самоцвет.
Ты чудо извлекал из пустоты,
Ты одевал предметы плоские в наряды Красоты,
Весь мир был этим очарован.
И так я понял, что теперь свободен ты, Во славе узник - ты покинул стены сей тюрьмы,
Протягивая руку мне из тьмы.
И дела больше нет тебе до этих толп осоловелых.
(Теперь возносишься на Столп ты Вечности).
Сколь мелким кажется здесь всё!
Любовь мне это помогла понять.
альфред дуглас
10 декабря 1900 г.
Если кому-то захочется сравнить этот первый вариант сонета 1900-го года с окончательным текстом, который был опубликован в 1910-м, мы заметим три бросающихся в глаза отличия.
Первый вариант назывался «Оскару Уайльду», окончательный вариант - «Мертвый поэт».
В ранней редакции первая строка «Ты прошлой ночью снился мне, и свет
Лица не затеняло горе» стала менее интимной «Он прошлой ночью снился мне, и свет его лица не затеняло горе».
И наконец - секстет, который в первом варианте был намного хуже остальных строк, оказался вовсе забракован ради шести строк, достойных октавы. Опубликованный сонет, безусловно, лучше первого варианта, сколь бы ни был тот хорош.
ИСТОРИЯ «МИСТЕРА И МИССИС ДЭВЕНТРИ»
Пьеса под названием «Мистер и миссис Дэвентри» и степень участия Оскара Уайльда в ее написании вызвала так много дискуссий, что я считаю нужным вкратце объяснить, что произошло.
Я думал, что купил у Оскара все права на сценарий пьесы, и, вернувшись в Лондон летом 1899-го года, сразу же написал второй, третий и четвертый акты, как и обещал Оскару. Я послал ему написанное мною и попросил написать первый акт, как он обещал, за пятьдесят фунтов.
Незадолго до этого я видел Форбса Робертсона и миссис Патрик Кэмпбелл в постановке «Гамлета». Миссис Патрик Кэмпбелл в роли Офелии произвела на меня даже более глубокое впечатление, чем Гамлет, которого играл Форбс Робертсон. Мне хотелось, чтобы она сыграла в моей пьесе, и мне повезло - она как раз взяла на себя руководство труппой и арендовала «Королевский театр».
В один прекрасный день я прочел ей свою пьесу, и она сказала, что берет ее, но я должен написать первый акт. Я ответил, что мне не очень хорошо удаются вводные сцены, но Оскар пообещал написать первый акт, что, конечно же, невероятно повысит ценность пьесы.
К моему удивлению, миссис Патрик Кэмпбелл и слышать об этом не захотела.
- Это совершенно невозможно, - сказала она. - Пьеса - не лоскутное одеяло, вы
