из сестёр действительно были родственницами так или иначе и знали друг друга долгие годы. К ним на праздники приезжала многочисленная родня, и тогда по монастырю бегала толпа детей, а девочки постарше жили в монастыре всё лето, в их числе и родные сёстры Татьяны, в её семье было семь девочек-красавиц и младший брат – вылитый отрок Варфоломей с картины Нестерова о детстве преподобного Сергия.
Кроме пения мать Татьяна имела редкостную способность к рукоделию и буквально золотые руки – она могла сшить любое самое сложное облачение или головной убор, вместе с матерью Анисией они вышивали золотом, жемчугом и канителью архиерейские митры, и этому искусству я пыталась у них учиться.
А через год случилось уж совсем немыслимое для меня событие – матушка игумения отправила нас с Анисией в командировку, если можно так выразиться, в тот самый собор, где когда-то служил наш отец Георгий и настоятель которого меня терпеть не мог и в своё время бил крестом по губам.
Так вот, теперь по благословению митрополита нам полагалось изучить редкие приёмы золотошвейного искусства, которыми в совершенстве владели тайные монахини, они не только пели на клиросе под руководством матушки Тавифы, но и трудились в мастерской при соборе, где шили и вышивали священнические облачения и оклады для икон дивной красоты. Именно туда мы с Анисией отправились учиться, и сам настоятель отец Василий водил нас по ризнице и, делая вид, что он меня не помнит, раскрывал один за другим высоченные стенные шкафы, показывал нам свои расшитые облачения и митры удивительной работы. Я представляю, чего ему стоила такая любезность, ведь мы не только смотрели на его драгоценные одежды, но и щупали их, рассматривали вблизи и брали в руки его митры!
Однако, за послушание и уксус сладкий – я смирялась, еле сдерживая истерический смех, и отец Василий тоже смирялся, как мог. А ещё мне удалось наконец-то проникнуть во святая святых собора, в его тайные переходы, сводчатые тоннели в толще стен и глухие подземные помещения, где можно скрыться и выдержать не только осаду, но и бомбардировку.
* * *
Я уже рассказывала раньше про единство и борьбу противоположностей между Ольгами и Татьянами, и про то, как они друг к другу взаимно притягиваются. Так вот, клиросная мать Татьяна до иноческого пострига была Ольгой, а наша Танечка-художница наоборот, стала инокиней Ольгой и пела на клиросе третьим голосом. Там же пела наша матушка Ольга, и наша бывшая Ольга-художница, ставшая инокиней Ангелиной.
Вдобавок, когда на большие архиерейские службы в монастыре собирались священники всех городских храмов, матушка игуменья приглашала нашу Танечку-регента и Ольгу Михайловну – основного регента Никольского храма, чтобы петь сложный нотный репертуар и архиерейскую встречу, и вот тогда хор, состоящий из Ольг и Татьян в разных ипостасях не имел себе равных!
Ещё я расскажу про мать Таисию, которая в то время была ещё послушницей Светланой – бестелесным созданием с огромными серыми глазищами на узком лице. Чёрный шерстяной платок до бровей, повязанный правильной «коробочкой», который положен послушнице, только подчёркивал её чеканный профиль – она напоминала мне девушек с картин Нестерова и женские образы его росписей в Марфо-Мариинской обители.
У Таисии особенная роль в моей жизни, хотела она того или нет, и в конце этой главы вы узнаете, как с её помощью и при её посредничестве я смогла расстаться с монашеством, за что бесконечно ей благодарна.
Моя Алька дружит с ней до сих пор, и хотя они перезваниваются не так часто, но всегда интересны друг другу. Теперь у Таисии монашеское имя, но мы между собой называем её по-прежнему, как привыкли, потому что в этом её иноческом имени концентрируется вся сила и обаяние её личности.
Уже много-много лет она исполняет очень непростые обязанности в близком кругу доверенных лиц высокопоставленного архиерея, однако дружбе с Алькой это не мешает – мы давно научились не задавать ей вопросов и ловить информацию как бы между строк, а Таисия в совершенстве овладела умением делиться своими эмоциями, но при этом не рассказывать ничего лишнего и создавать только положительный имидж своего начальника.
Таисия моложе меня на двенадцать лет, она родилась в глухой деревне в многодетной семье, училась в сельской школе, но мы не перестаём удивляться совершенству её ума и логического аппарата – вот о ком плакали университеты и Академия наук!
Однако в свои семнадцать лет она пришла в недавно открытый монастырь, едва закончив школу, и на то были свои причины.
Дальше я буду учиться у той же Таисии, как рассказывать о сёстрах, никого не подставляя и не разглашая личных тайн, и я выложу здесь только причины, без имён, чтобы было понятно, как и какими судьбами женщины и юные девушки принимали решение покинуть мир и жить за высокими стенами монастыря.
Это тяжёлые и трагические истории: у кого-то это сиротство, гибель родителей и невозможность справиться с горем, у кого-то такая смерть отягощалась самоубийством, что для Церкви самый страшный грех, и отсюда понятное решение хоть как-то облегчить посмертную участь любимого человека – вымолить его невозможно, ведь он находится в самом страшном круге ада, но монашеский подвиг дочери облегчит его страдания.
Или гибель мужа, когда через несколько дней после свадьбы его убили и сбросили с поезда, месяц ушёл на поиски, и молодая жена должна была участвовать в опознании разложившегося трупа. Вот как тут жить дальше?
Или другие психотравмы, с которыми невозможно справиться самостоятельно, их в большом количестве поставляли лихие девяностые, иногда тонкому и глубокому человеку достаточно просто не принять ужаса происходящего и на этом фоне свято поверить в грядущий конец света!
Эти истории я узнавала постепенно, сёстры потихоньку пересказывали их друг другу, кто-то сам просил молиться за близких, объясняя причину, кто-то показывал фотографии родных.
Одно страшное событие произошло в самом монастыре, когда больной на голову мужчина ворвался на территорию с топором в руках и насмерть зарубил свою мать, мирно сидящую на лавочке. Она жила в монастыре вместе с дочерью послушницей, и на беду наш охранник в это время куда-то отвернулся, а этот сумасшедший выбрал момент и сделал то, чем давно угрожал, да ему не верили. На наше счастье, мы с Алькой увидели только работу следователей.
* * *
Но про мать Ксению я расскажу отдельно, потому что на самом деле ничего про неё не знаю и только поделюсь своими наблюдениями. Она немного старше меня, и лихой судьбой её занесло в Афганистан – Ксения там реально воевала, но как туда попала, я понятия не имею, она сама о себе ничего не
