Кресла стали частью коллекции Йельского университета.
В том же, 1961 году, после долгого сопротивления и по решению суда Элис выселили из квартиры. Владелец продал дом, предложив жильцам выкупить каждому занимаемую ими жилплощадь. Элис, понятно, позволить себе этого не могла. Женщина, купившая квартиру, прислала судебного исполнителя. Веря, что из-за преклонного возраста ее не тронут, Элис отказалась покидать жилище: «Я родилась в 1877 году. Если я оставлю квартиру, то только чтобы отправиться на Пер-Лашез», — заявила она судебному приставу. Благодаря вмешательству друзей процедуру выселения откладывали, и обращения Джо Бэрри и Дода Конрада к министру культуры Мальро и президенту де Голлю не помогли. После долгого сопротивления, ее все-таки выселили и как раз в тот момент, когда она лежала в больнице с переломом ноги.
Джанет Фланнер и Дода Конрад нашли ей комнатку на улице Конвенсьон, в современном доме с лифтом, но со скверной изоляцией, ей даже не разрешили повесить единственную оставшуюся у нее картину — ее портрет работы Доры Маар[82].
Из письма от 4-го ноября 1964 года:
Я проиграла иск, меня выгнали с улицы Кристин. После 3-х месяцев в Американской больнице и более двух недель реабилитации, где меня лечил слепой массажист, Мадлен перевезла сюда мою мебель и остальную утварь. Что ж, я здесь, в моем возрасте в новой квартире, модерновой, но без права вбить гвоздь в стену — в стране картин!
Спасибо Бэрри, он нашел Мадлен — последнюю и самую удачную экономку и помощницу: с несколькими предыдущими у Элис были большие проблемы.
Конрад предпринял усилия, чтобы добраться до прежних друзей Элис как во Франции, так и в США и попросить помощи. Пока Элис негде было жить, она оставалась в больнице, что требовало дополнительной оплаты. Все щедро откликнулись. Пикассо прислал в больницу чек на тысячу долларов. Практически и Конрад и Фланнер взяли на себя контроль финансовых дел Элис, иначе она отдала бы все деньги церкви.
Токлас регулярно падала, один раз сломала бедро, второй раз — колено, а на третий — палец. Глазная операция восстановила достаточное для чтения зрение, правда, с помощью увеличительного стекла. После снятия повязки она первым делом перечитала Трагическую музу любимого Генри Джеймса.
Под конец жизни Элис прекратила курить, с трудом передвигалась даже по комнате.
Друзья приготовили к ее 90-летию красиво оформленный фолиант из поздравлений и отрывков из ее писем, каллиграфически переписанных. Вручить его юбиляру не удалось. В квартире на Конвенсьон, 16, в нескольких километрах от улицы Кристин, обнищавшая, не в состоянии ходить и говорить, Элис умерла 7 марта 1967 года, едва не дотянув до 90-летия.
Всех близких она помянула в завещании, распределив между ними некоторые оставшиеся у нее предметы посуды и домашнего обихода — скромные свидетельства любви и благодарности.
Похоронили Токлас рядом с Гертрудой Стайн. На обратной стороне существующего надгробья высекли имя и даты жизни Элис Токлас.
* * *
Ну, а какова судьба коллекции Гертруды Стайн? Смерть Элис официально сделала наследниками картин трех детей Аллана Стайна. Рубина немедленно призвала на помощь юриста. Необходимо было найти решение, как поделить наследство. Старший сын, Даниель, от первого брака, жил на западном побережье Америки, тогда как сын и дочь от второго брака проживали во Франции. У Даниеля был свой юрист, Тевис Джейкобс. Но прежде следовало каталогизировать и вывезти из Франции хотя бы картины Пикассо. В соответствии с французским тогдашним законодательством, если картина умершего художника находилась во Франции более 50-ти лет, она считалась национальным достоянием и подлежала запрету на вывоз. Особенно, если речь шла о знаменитых художниках. В 1967 году, когда скончалась Токлас, самому Пикассо было уже 86 лет (он прожил еще 6 лет), и многие его картины, выполненные более 50 лет тому назад, стали известными. Спустя несколько месяцев удалось найти банк в Лондоне, согласившийся хранить у себя коллекцию, и ее вывезли из Франции.
Каталогизация принесла неожиданный результат — шестьдесят работ: 40 Пикассо, из которых шесть, выполненных на бумаге, тринадцать работ Гриса, семь Пикабия. Неожиданный, если сравнить с инвентаризационным списком, приведенным выше[83].
Оба юриста никак не могли придти к согласию. Один настаивал на распродаже имущества на аукционе Сотбис. Джейкобс, коллекционер искусства и глава музея при университете в Беркли, противился распродаже картин через аукцион, желая сохранить коллекцию целиком. Схватка за приобретение коллекции шла между попечительским советом Музея современного искусства в Нью-Йорке, Лондонской галереей изящного искусства Марлборо и аукционным домом Сотбис.
Сотбис отказалось гарантировать Рубине определенную сумму денег от продажи. Галерея Марлборо предложила 6 миллионов долларов, но не сразу. Джейкобс же соглашался на сделку только, если предварительно Рубина выплатит его клиенту, Даниелю Стайну, причитающуюся ему ⅓, т. е. 2 миллиона. У Рубины таких денег не оказалось, остался один покупатель. В 1968 году после длительных переговоров стоимость коллекции определили в 6,25 миллиона долларов. Был образован синдикат, состоявший из 5 человек, внесших требуемую сумму, который включал Давида и Нельсона Рокфеллеров. И дети Аллана Стайна получили свою долю.
Путем несложной процедуры каждый из членов синдиката по очереди выбирал себе картину. По общей договоренности 6 картин были зарезервированы как подарок Музею. В 1970 году коллекция Гертруды Стайн вместе с картинами, приобретенными Лео, Майклом и Сарой Стайн (в основном, Матисс), составила ядро выставки Четверо американцев в Париже в Музее современного искусства. В конечном счете, спустя десятилетия большая часть из коллекции Гертруды там и оказалось.
Гертруда/Элис. Штрихи к портрету лесбийской пары
Как уже отмечалось, Наполеоновский кодекс не предусматривал наказания за гомосексуализм. Гомосексуальная практика встречалась в belle époque как среди мужчин, так и среди женщин. Равным образом, она не различалась и классовой принадлежностью.
Местные власти, несмотря на отсутствие законов, вводили ряд собственных запретов, ограничивающих сексуальную свободу. Могли наказываться кроссдрессинг и проявление элементов лесбийства в общественных организациях (школах, больницах, тюрьмах и т. п.). Публичные дома существовали, но проституткам запрещались эротические отношения между собой. Известен случай, когда владелицу борделя лишили лицензии, обнаружив ее во время проверки в кровати с одной из девиц[84].
