Будем считать, что и нас автор трагедии уговорил тоже.
Круг городских знакомых Андерсена постепенно становился все шире. К их числу, как сообщает он в автобиографии, относилась одна престарелая пасторская вдова, жившая неподалеку. Мальчик читал ей вслух романы, которые она брала в публичной библиотеке. Один роман, пишет Андерсен, начинался примерно так: «Ночью разразилась буря; дождь хлестал в оконные стекла». «Какая превосходная книга!» — воскликнула старушка, а Андерсен наивно спросил ее, откуда она это взяла. «Слышу по началу. Это — превосходная книга!»[30] Мальчик, конечно, очень удивился и проникся к вдове еще большим уважением.
Между тем приближалась пора конфирмации, церемонии первого причастия, пройдя через которую, молодой человек становился самостоятельным и отвечающим за свои поступки. Молодые люди в Оденсе готовились к конфирмации либо у окружного пробста (старшего священника), либо у капеллана. К пробсту записывались отпрыски состоятельных семейств и гимназисты, к капеллану — дети бедняков. Андерсен записался к пробсту, который неохотно, но все же принял его в круг воспитанников: он усмотрел в его выборе тщеславное желание утвердить свое превосходство над теми, кто записался к капеллану. Сам же Андерсен, как он объяснял, хотел лишь избавиться от издевательств со стороны детей бедняков, среди которых он ощущал себя белой вороной. Кроме того, он хотел сблизиться с гимназистами, потому что считал их лучше тех, кто ходил в обычную школу. «Когда они играли в церковном дворе, я стоял снаружи за решеткой и смотрел на них, изнывая от желания стать таким же счастливчиком, как они, — но не из-за того, что они играли так весело, а из-за их книг и будущего. У окружного пробста я мог бы стать таким же, я мог бы к ним приобщиться»[31]. Но ни с кем из гимназистов ему подружиться не удалось. Только одна девочка Лаура Тёндер-Лунд, считавшаяся среди готовившихся к причастию самой аристократичной — она была дочерью статского советника, — тепло и дружески к нему отнеслась и, по словам Андерсена, однажды подарила ему розу. «О, тогда, я помню, я отправился домой на вершине блаженства», — вспоминал он.
Сразу же после конфирмации, состоявшейся 18 апреля 1819 года, Анна Мария собиралась отдать сына в ученики к портному, но тут ей Ханс Кристиан воспротивился. Он решил стать актером. В июне предыдущего года труппа из актеров столичного Королевского театра дала в театре Оденсе несколько спектаклей, и все в городе только о них и говорили. Денег на билеты Андерсен не имел, но в театр все же проник, благодаря дружбе с уже упоминавшимся расклейщиком афиш, который помог ему пробраться за кулисы и представиться актерам. Таким образом ему удалось посмотреть все спектакли и, более того, самому выступить статистом в ролях пастуха и пажа. Ему даже поручили произнести несколько реплик! В «Моей жизни как сказке без вымысла» Андерсен писал:
«Я настолько увлекся спектаклями, что, когда актеры приходили в гардеробную, чтобы переодеться для роли, они уже находили меня там полностью одетым для выступления. Моя ребяческая восторженность привлекала внимание, и актеры приветливо разговаривали со мной, а я смотрел на них и все их сословие с подобострастием, считая их чуть ли не божествами. Все лестные слова, которые я ранее слышал о моем звучном голосе и декламации, стали для меня подтверждением, что я, конечно же, рожден для театра, вот почему я решил стать знаменитым актером и отправиться в Копенгаген»[32].
Разумеется, Анна Мария не собиралась отпускать сына. Да и что он стал бы делать в столице, не имея ни денег, ни образования, ни нужных знакомств и связей? Против такого решения высказались все ее знакомые и соседи, а также все образованные знакомые ее сына, которых к тому времени в городе набралось немало. Против актерской стези для Андерсена выступил ранее, давая в высшей степени разумный совет, сам кронпринц Кристиан Фредерик, к которому, по словам Андерсена, привел его благожелательно относившийся к пареньку командир местного гарнизона полковник Хёг-Гульдберг. Этот эпизод из автобиографических записок заслуживает внимания:
«Я явился к принцу, разыграл перед ним несколько сцен из Хольберга, исполнил несколько своих импровизаций и, когда он спросил, не имею ли я желания выступать на сцене, чистосердечно признался в этом, но добавил, что меня просили сказать о желании учиться. Принц, однако, не счел для меня приемлемым ни то ни другое и посоветовал заняться каким-нибудь тонким ремеслом, обучиться, к примеру, токарному делу»[33].
Решение Андерсена походило на чистую авантюру. По странному совпадению слово eventyr в датском языке имеет первое значение «приключение, авантюра», а второе — «сказка». Хотя в тот момент Андерсен, конечно, о сказках не думал. Свои аргументы в споре с матерью он черпал из дешевых популярных биографий знаменитых людей, которыми в то время увлекался. «Сначала надо преодолеть множество трудностей, но потом ты становишься знаменит!» Им, как он писал позже, владел совершенно необъяснимый порыв. Он плакал, умолял, и наконец матушка сдалась, хотя прежде попросила его привести домой старую знахарку из больницы, чтобы та на картах и кофейной гуще предсказала его судьбу.
Эпизод с предсказанием судьбы знахаркой описывается Андерсеном во всех трех автобиографиях. В первой и третьей он просто упоминает его, не указывая, когда («как-то раз») предсказание произошло. Во второй, первой напечатанной («Моя жизнь как сказка без вымысла»), поэт для большего драматизма относит эпизод к моменту, когда решалась его судьба: «„Ваш сын, — сказала старуха, — станет великим человеком, в честь него в Оденсе будет устроена иллюминация!“ Услышав ее слова, матушка заплакала и разрешила мне ехать»[34]. Возможно, предсказание придумал сам Андерсен, или он его просто изменил и переформулировал. Ведь самое замечательное в нем было то, что оно сбылось! Тем самым поэт подтверждал, что хозяином своей судьбы был он сам.
События развивались примерно так. Через много лет, в мае 1867 года, во время празднования серебряной свадьбы короля Кристиана IX и королевы Луизы, тогда уже европейски известный писатель был возведен в сан статского советника 3-го ранга и на обратном пути из Швейцарии (все встречные по дороге подчеркнуто обращались к нему «господин статский советник») заехал в Оденсе, где во время завтрака встретился с местным епископом и пообещал приехать на родину в течение лета, чтобы земляки могли его поприветствовать. Затем Андерсен уехал в Париж, а на обратном пути, снова проезжая через Оденсе, пообещал епископу приехать на родину в ноябре. Наконец, в Копенгагене Андерсен получает письменное предложение приехать в Оденсе 28 ноября для официального чествования. Все это время газеты сообщают о предстоящем присуждении Андерсену звания почетного гражданина Оденсе, на церемонии которого будет зажжена, точь-в-точь как предсказывала знахарка, торжественная иллюминация (газетчики конечно же читали о ее предсказании в «Сказке моей жизни», которая к тому времени уже была напечатана). Так оно и случилось в действительности 6 декабря 1867 года.
