степени великолепно справляются со своим делом наши гонщики, наши инженеры и наши рабочие, чьими руками построены эти машины». Другой заголовок без ложной скромности констатировал: «Четыре года в международных автогонках. Четыре года побед Германии». [607]
Ни Руди, ни Mercedes просто так этого оставить не могли – и откладывать акт возмездия и возвращения себе рекордов на целый год не собирались, а потому Киссель и Верлин сразу же принялись давить на Хюнлайна, требуя от него санкционировать им внеочередную попытку установления рекордов уже́ перед открытием следующего Берлинского автосалона.
И эта их нетерпеливость в конечном итоге окажется роковой для одного из величайших немецких автогонщиков всех времен… И сбудется мрачное предостережение, некогда произнесенное Берндом и адресованное лично Руди после одной особо накаленной дуэли между ними на трассе: «Нельзя нам так дальше… Один из нас убьется…» [608]
Через три дня по завершении сбора Берндом Роземайером урожая рекордов скорости с франкфуртского автобана Рене Дрейфус вышел на трассу собственного пробега по обсаженным нежно шелестящими дубами аллеям Булонского леса, яростно налегая на педали и в сопровождении эскорта из еще трех мушкетеров из французской гонщицкой элиты, включая Широна, верхом на велосипедах. Они теперь регулярно проводили здесь такие тренировки как для поддержания в тонусе мышц ног и рук, так и для оттачивания присущего настоящим французским борзым инстинкта рывка за преследуемыми. Тем более что гонялись они друг за другом не где-то, а прямо по трассе ипподрома Лоншан, а потому и в седлах велосипедов вполне ощущали себя верхом на ретивых скакунах. Иногда компанию им на этой утренней велопробежке составляли и вечные соперники из Bugatti во главе с Вимиллем, также повадившиеся тренироваться в этом парке.
В тот день все сливки как раз оказались в сборе, и по завершении очередного круга Рене со товарищи, едва отдышавшись, дружно ужаснулись запредельной недосягаемости достижений Роземайера. [609]
Еще через пару недель последовал новый шок: британец Джордж Эйстон на шестиколесном чудище под названием Tunderbolt [610] с двумя самолетными турбинными двигателями Rolls-Royce разогнался по глади солончака Бонневилль до немыслимых 502 км/ч! Однако Рене с товарищами по велосипедным пробежкам сошлись во мнении, что это вовсе не достижение по сравнению с воистину эпохальными во всех отношениях результатами Роземайера. Пусть его зализанный серебристый P-Wagen и выглядит как иллюстрация с обложки научно-фантастического романа, но это все же-таки реальный четырехколесный автомобиль для езды по асфальтобетонному дорожному покрытию. И еще Рене отчетливо осознал тогда, с чем ему самому скоро предстоит тягаться, втиснувшись в кокпит своей Delahaye 145, – с этими вот новейшими инженерными разработками Auto Union и Mercedes. [611]
Но окончательно это дошло до него лишь 29 ноября среди людской суматохи вокзала Сен-Лазар, где они с Жаном Франсуа встречали с поезда Шеллов, вернувшихся из Нью-Йорка, куда те уплыли сразу по завоевании «Миллиона франков», чтобы «проветриться», а заодно и перетолковать с устроителями Кубка Вандербильта.
– Дело сделано, – с ходу объявила Люси. – Écurie Bleue заявлена. Поедем состязаться на автодром Рузвельта.
Рене пришел в полный восторг. Ему так давно хотелось погоняться в Америке, но в прошлом сезоне уход из Alfa Romeo его этой надежды лишил [612]. Зато теперь все на мази. [613]
С возвращением Люси все внимание было переключено на подготовку к сезону-1938, которая день ото дня шла все интенсивнее. Публика питала к пересмотренной формуле повышенный интерес. «С нетерпением ждем скорого возвращения осененных пальмовыми ветвями благостных дней, когда мы сможем воочию увидеть целый выводок новых автомобилей Гран-при, слухи о которых столь вальяжно гуляют задолго до дня старта гонки», – живописал перспективы предстоящего сезона Motorsport. [614]
На французской стороне все внешне шло к тому, что Луи Широн снова будет выступать за Talbot, благо у Тони Лаго якобы почти готова машина новой формулы с трехлитровым мотором V16 с наддувом. Вимилль наверняка вернется в Bugatti. Фирма из Мольсхайма всю осень пыталась (тщетно) превзойти на Монлери результат, показанный Рене в гонке за «миллионом». Что до сезона-1938, то Бугатти продолжали темнить насчет того, собираются они доводить до ума ломкую, как показал опыт Монлери, машину или готовят принципиально новую по конструкции. [615]
Итальянские фирмы Alfa Romeo и Maserati, пресытившись мучительными поражениями, также твердо вознамерились вернуть своим гонщикам места на пьедесталах. В марте 1937 года Alfa Romeo выкупила у Энцо Феррари подразделение, выпускающее гоночные автомобили, оставив за ним, правда, общее руководство командой. Но даже с таким асом как Нуволари в составе конюшня Ferrari в прошедшем сезоне за пределами Италии не показала практически ничего.
На предстоящий сезон Alfa Romeo наняли нового главу гоночного подразделения – Вифредо Рикарта, который уволил Витторио Яно с должности главного конструктора, – а Энцо Феррари был, по сути, отставлен от дел и низведен до ранга свадебного генерала, хотя и с норовом.
Тацио Нуволари в команде, переименованной из Ferrari в Alfa Corse, остался скорее в результате политического давления, нежели по доброй воле, поскольку его всячески заманивали к себе немцы из Auto Union. Самому «Летучему мантуанцу» этот патриотизм по принуждению давно был поперек горла, особенно в свете того, что и новая формульная машина Alfa Romeo Tipo 308 представляла собой, по большому счету, банальную подгонку прошлогодней Alfa Romeo 8C под требования новой формулы. Один критик по этому поводу заметил: «Гляжу и вижу, что кое-кто у нас большой мастер рытья в старых чертежах и снятия с пыльных полок допотопных двигателей». [616]
Что до Мазерати, то братья продали свой завод по производству серийных автомобилей и всецело сосредоточились на гоночном проекте, собираясь водрузить на новое узкое и длинное шасси банально удвоенную версию удачного прошлогоднего 1,5-литрового четырехцилиндрового мотора от своей voiturette [617]. В числе гонщиков братья собирались заявить в том числе и Акилле Варци, закрыв глаза на его уже вполне очевидное пристрастие к морфию [618].
Даже британцы изъявляли готовность принять участие в гонках предстоящего сезона. Их производитель гоночных автомобилей English Racing Automobiles (ERA) уже презентовал очень даже динамичную двухлитровую машину с наддувом. Впрочем, до реальной заявки гонщиков дело у них так и не дошло. [619]
Основное внимание, конечно же, снова было приковано к немцам. Лидером Auto Union оставался Роземайер, а вот машину там перестроили капитально, разместив трехлитровый с наддувом двигатель V12 посередине шасси, а не сзади. Mercedes же, по предварительным слухам, пока что занимался стендовыми испытаниями нового двигателя такой же конфигурации, планируя поставить его на прежнее, блестяще зарекомендовавшее себя шасси образца 1937
