Начало вооруженного восстания Фиделя Кастро было неудачным. Судно, которое он в конце концов приобрел для своей экспедиции, старенькая дизельная яхта под названием «Гранма» — «Бабуля» — была рассчитана не более чем на двадцать пять человек, но Кастро втиснул на нее восемьдесят два бойца плюс две противотанковые пушки, девяносто винтовок, три пулемета, сорок пистолетов и несколько ящиков боеприпасов и провизии. Его план заключался в том, чтобы под покровом ночи высадиться с партизанским отрядом на южное побережье провинции Ориенте — так же, как поступили его последователи в Сантьяго, когда затевали мятеж против Батисты.
Координатором движения «26 июля» в Сантьяго был учитель по имени Франк Паис, которому исполнилось двадцать один год. Во многом он был полной противоположностью Кастро: скромный там, где Кастро был одержим манией величия, и организованный там, где Кастро был беспечно-храбр. Паис был сыном баптистского священника, всегда носил с собой Библию и преподавал в частной баптистской академии.
Искренность и серьезность Франка производила сильное впечатление на окружающих. К тому времени, когда Фидель со своим партизанским отрядом в конце ноября 1956 года отплыл из Мехико на яхте «Гранма», Паис уже выстроил в Сантьяго обширную подпольную сеть и тесно сотрудничал с Вильмой Эспин и другими активистами «М-26-7».
Перед самым отплытием из Мехико Фидель послал Паису шифрованное сообщение о том, что надеется доплыть до Кубы со своими бойцами 30 ноября и что Паис должен запланировать на тот же день диверсию, чтобы начать восстание. Паис в точности выполнил указания Кастро и рано утром возглавил нападение трехсот добровольцев на сантьягскую полицию, таможню и береговую охрану. На следующий день Паис организовал еще несколько налетов, и на несколько часов в городе снова прекратилась всякая общественная деятельность.
Однако «Гранма» была еще в море. Перегруженная яхта не могла подойти к Сантьяго так быстро, как рассчитывал Фидель. Погода была ужасная, к тому же на борту было всего три человека, имевших представление о навигации и управлении кораблем.
Когда 2 декабря «Гранма» все же причалила, это произошло на песчаной косе больше чем в миле от того места, где было назначено рандеву партизанского отряда с соратниками-повстанцами. Людям пришлось идти по берегу при свете дня, оставив большую часть оружия и боеприпасов на яхте. Кубинская армия, которая уже успела дать решительный отпор повстанцам в Сантьяго, к этому времени была настороже и быстро обнаружила бойцов с «Гранма», которые наугад искали дорогу к городу сквозь джунгли.
5 декабря правительственные войска нашли лагерь, который повстанцы разбили на поле сахарного тростника, и напали на них. Повстанцы, преследуемые шквальным огнем со всех сторон, в панике бежали, бросив почти все оставшееся оружие. Многие погибли, многих переловили и казнили. Из восьмидесяти двух человек, высадившихся на берег, лишь двадцать два убежали в близлежащие горы и перегруппировались. Среди уцелевших были Фидель, его брат Рауль и Че Гевара. Это было повторение катастрофы с казармами Монкада, и Кастро снова не пожелал брать на себя личную ответственность за случившееся. Хотя провал высадки с «Грандма» объяснялся в основном тем, что Кастро был непредусмотрителен и продумал операцию из рук вон плохо, сам Кастро предпочел обрушиться на своих людей за то, что они в сумятице побросали оружие. «Для вас единственной надеждой уцелеть в случае столкновения с войсками были ваши ружья! – бушевал он. — Бросить их — и преступление, и глупость!»
В ближайшие два месяца братья Кастро, Че Гевара и их уцелевшие последователи прятались, а правительственные войска прочесывали горы. В Сантьяго Фрэнк Паис и его соратники-добровольцы из «М-26–7» снова ушли в подполье — дожидаться дальнейших указаний. Насколько полагали кубинцы, Фидель Кастро и его движение «26 июля» были уничтожены. Внимание общества обратилось к другим группировкам противников Батисты, в частности, к Революционному Студенческому Директорату, движению студентов и преподавателей университета, которое проводило в Гаване акции саботажа.
Бывший президент и бывший начальник Пепина Боша Карлос Прио тоже собирал собственную революционную организацию.
Связным был Фелипе Пасос, выдающийся экономист, который в то время, когда Пепин Бош возглавлял министерство финансов, был первым президентом Центрального банка Кубы, но затем подал в отставку в знак протеста против военного переворота Фульхенсио Батисты. Впоследствии Пасос оказывал существенную поддержку движению «М-26–7» — отчасти под влиянием своего сына Хавьера, студента университета и одного из главных активистов движения в Гаване. Пасос по-прежнему был близким знакомым Пепина Боша, и когда Бош в 1954 году организовал компанию «Минера Оссиденталь», то пригласил Пасоса на должность президента компании и предоставил ему кабинет в здании «Бакарди» в Гаване. Пасос в свое время работал в Международном валютном фонде в Вашингтоне, поэтому говорил по-английски и знал многих американских журналистов, так что его коллеги по «М-26–7» в Гаване сочли его идеальной кандидатурой, чтобы организовать интервью с Фиделем Кастро в горах Сьерра-Маэстра.
Пасос тут же организовал в своем кабинете в здании «Бакарди» встречу с Руби Харт Филлипс — собственным корреспондентом «Нью-Йорк Таймс» в Гаване. Филлипс понимала, что если отправится в Сьерра-Маэстра сама, то может потерять должность на Кубе, поэтому она предложила, чтобы Кастро дал интервью репортеру Герберту Мэтьюсу, ветерану «Таймс» и автору передовиц, который уже много раз бывал на Кубе. Мэтьюс сразу же прилетел в Гавану и направился оттуда на восток Кубы под видом американского туриста. В качестве переводчика его сопровождал Хавьер Пасос, который свободно говорил по-английски, так как учился в школе в Вашингтоне. В Мансанильо они пересели в джип и уехали как можно дальше в горы, а затем пешком шли в темноте к месту интервью, используя для связи с проводником птичьи трели. Кастро появился на рассвете.
Мэтьюс и Кастро беседовали несколько часов, а вокруг них расхаживали повстанцы. Впоследствии Че Гевара говорил, что Кастро велел ему и другим повстанцам «выглядеть молодцевато, по-солдатски», что в сложившихся обстоятельствах было непросто. «Я оглядел сначала себя, потом других, — писал Че Гевара. — Башмаки у нас разваливались, и мы обвязывали их проволокой; мы были покрыты грязью. Но мы старались как могли и шагали строем — со мной во главе». На самом деле обман не ограничивался невинным спектаклем Че. В какой-то момент Рауль Кастро выбрал одного из бойцов и велел ему подойти к Кастро и объявить: «Comandante, прибыл связной из второй колонны», на что Фидель ответил: «Пусть подождет, когда я освобожусь». Кастро рассказал Мэтьюсу, что силы Батисты организованы «в колонны по 200; мы — в группы от десяти до сорока человек, и мы побеждаем». Все это была ложь, рассчитанная на заезжего журналиста, — и ей поверили. В то время Кастро командовал парой десятков человек, и все они присутствовали при интервью.
