который размещался в бывшем доме персидского хана. Дом, в типично восточном стиле, выглядел довольно богато. При детсаде был прекрасный фруктовый сад с беседками и фонтанами. Директором и одновременно нашим воспитателем была Тамара Габриелян, которую очень любили все дети.
Был самый разгар НЭПа, нас кормили хорошо, и я до сих пор помню необыкновенный вкус марципановых булочек с какао, которых мы ждали с особым нетерпением. Но главное – в зале, потолок которого покрывала зеркальная мозаика, стоял черный рояль. Для Арно и меня самой большой радостью были уроки танцев и марширования в этом зале, ибо у нас появлялась возможность, забыв обо всем на свете, наблюдать за игрой пианистки-иллюстраторши. Мы становились по обе стороны клавиатуры и жадно следили за ее длинными, бледными пальцами, извлекавшими, как нам тогда казалось, волшебные звуки. Нам позволяла это «тетя Тамара», видя, как нас увлекает сама музыка, а не танцы и марши, чем охотно занимались остальные дети.
Старый дом родителей Арно находился на площади Азизбекова, на том месте, где сейчас стоит дом с магазином спортивных товаров. Поначалу дома Арно играл на фисгармонии, но впоследствии был куплен старый рояль. С детских лет о природном пианизме Арно было известно всем. Будучи учеником Е. А. Хосровян, он через четыре урока мог играть наизусть сонату Бетховена. В девятилетнем возрасте он начал сочинять музыку, и первым законченным опусом был «Пионерский марш», который при содействии Е. Чаренца в 1932 году вышел массовым тиражом с портретом юного автора на титульном листе. У меня хранится один экземпляр этого издания.
В 1934 году Арно, Лазарь Сарьян и я поступили в подготовительный композиторский класс к доценту В. Г. Тальяну и профессору С. В. Бархударяну, приезжавшему раз в месяц из Тбилиси в Ереван в качестве консультанта. Годом позже в этот же класс был принят и Эдвард Мирзоян. Учеба наша, конечно, не обходилась без шалостей и курьезов, что вовсе не мешало нам со всей серьезностью относиться к урокам по специальности. К тому же Арно и я занимались еще и по классу специального фортепиано и впоследствии окончили консерваторию с двумя дипломами.
Возвращаясь к уже упомянутой необыкновенной способности Арно в кратчайшие сроки разучивать произведения, я вспоминаю, как в 30-е годы в Ереванской консерватории объявлялись внутриконсерваторские конкурсы с учреждением премий. В 1937 году ректор нашей консерватории К. С. Сараджев объявил конкурс на лучшее исполнение «Темы и вариаций» для фортепиано Глазунова. Нотный материал был давно роздан студентам – участникам конкурса. Арно поначалу не был допущен из-за возраста, но после долгих проволочек Сараджев решил-таки «рискнуть» и буквально за десять дней до конкурса дал Арно ноты. Надо сказать, что это довольно трудные вариации, но, невзирая на это, Арно справился блестяще и безоговорочно получил первую премию.
В мае 1938 года Арно и я с нашим педагогом В. Г. Тальяном поехали в Москву, где в зале Дома культуры Армении состоялся концерт, в котором мы исполнили наши фортепианные сочинения. Это было нашим первым знакомством с Москвой, и мы очень волновались. Волнение особенно усилилось, когда нам сказали, что в зале присутствует Арам Хачатурян… Сыграли мы удачно, и Арам Ильич написал статью об этом концерте в «Вечерней Москве».
В том же 1938 году Арно поступил в училище им. Гнесиных, и Великая Отечественная война застала его в Москве. Однако Московская консерватория была эвакуирована в Саратов, и лишь в 1943 году Арно вернулся в Ереван. В том году в Ереване находился К. Н. Игумнов, для которого, по инициативе К. С. Сараджева, был открыт класс специального фортепиано. Здесь Арно продолжил прерванные войной занятия у любимого профессора. Я сам имел большое удовольствие учиться в тот год у Игумнова, что принесло мне неоценимую пользу. В том же 43-м К. Н. Игумнову исполнилось 70 лет, и музыкальная общественность Еревана, невзирая на суровое военное время, отметила юбилей крупнейшего русского пианиста и педагога в Малом зале филармонии. Состоялось торжественное заседание, после которого в сопровождении симфонического оркестра филармонии под управлением Сараджева К. Н. Игумнов исполнил Второй концерт Рахманинова. Исполнение вдохновенное, полное неповторимой рахманиновской лирики, чарующее звукоизвлечение «волшебных» пальцев пианиста! В эти же дни при шла печальная весть о смерти великого композитора…
На следующий день состоялся концерт студентов класса К. Игумнова, в котором, как всегда, отличился Арно, блестяще исполнив труднейшую пьесу Балакирева «Исламей».
В декабре 1944 г. в Тбилиси состоялась Декада музыки композиторов Закавказья, которая, невзирая на военное время, была организована на высоком уровне. Съехались композиторы и музыковеды Армении и Азербайджана всех поколений. Азербайджанскую делегацию возглавлял Узеир Гаджибеков, а нашу – Завен Вартанян. В состав делегации входили Анушаван Тер-Гевондян, Аро Степанян, Каро Закарян, Микаэл Мирзаян и другие. Молодежь из Армении в числе прочих представляли А. Бабаджанян, Э. Мирзоян, Г. Чеботарян и я. Были симфонические оркестры, камерные ансамбли, много исполнителей-солистов. Именно на этой Декаде состоялось наше первое творческое и личное знакомство с молодыми тогда грузинскими и азербайджанскими музыкантами. Декада вылилась в подлинный праздник музыки, взбудоражив тбилисских меломанов. Арно, исполнивший свой Фортепианный концерт с нашим филармоническим оркестром, стал истинным героем этой Декады.
В 1946 г. Э. Мирзоян, А. Худоян, А. Бабаджанян и я, решением Управления по делам искусств, поехали в Москву на курсы повышения квалификации в Студии при Доме культуры Армении. Здесь Арно, наряду с занятиями по композиции у профессора Г. И. Литинского, возобновил и занятия по фортепиано в классе К. Н. Игумнова. В преддипломный год Арно полностью переключился на фортепиано. В связи с этим в нашу комнату в общежитии поставили фортепиано, чтобы Арно мог подготовить свою дипломную программу, в которую входили «Прелюдия и фуга» Танеева (редко исполняемая из-за сложности), этюды Шопена, прелюдии Рахманинова, «Аппассионата» Бетховена и Концерт № 2 для фортепиано с оркестром Рахманинова. В феврале 1948 г. скончался К. Н. Игумнов, и работу над дипломной программой Арно продолжил у ассистента К. Н. Игумнова Я. И. Мильштейна. Дипломная программа была сыграна в июле 1948 г. в Малом зале Московской консерватории, который был заполнен до отказа, ибо популярность Арно среди студентов и преподавателей консерватории была чрезвычайно велика. Исполнение «Прелюдии и фуги» Танеева превзошло все ожидания. Прелюдии Рахманинова были сыграны так, что многие пожилые музыканты говорили: «Закрываешь глаза и кажется, что играет сам Сергей Васильевич», а прозвучавший в конце «Концерт» Рахманинова явился истинной кульминацией. Что после этого творилось в артистической комнате, трудно описать: у многих слезы на глазах, восторженные восклицания, горячие объятия…
После сдачи этого диплома Арно занялся активной композиторской деятельностью. В 1949 году он написал «Концерт для скрипки с оркестром», первое исполнение которого состоялось в Ленинградской филармонии под управлением Е. Мравинского. Солировал Л. Коган. В 1950 году была создана замечательная, полная контрастов и драматизма «Героическая баллада», <а позже> и другие великолепные опусы – «Фортепианное
