Досадно, когда дизайнерского труда и таланта вложено меньше, чем усилий авторов, издателей, информодателей. Однако хорошее сообщение в плохом оформлении – гораздо меньшее зло, чем плохое в мало-мальски изящной, претенциозной графической «упаковке».
Дизайнер, проектирующий стул, заботится всего лишь об очередном, пусть даже стильном, приспособлении для сидения. Графический дизайнер соучаствует в распространении идей, подставляет к устам распространителя рупор, сложенный из собственных ладоней. Значит, важно не потакать лжи, пошлости, скудоумию, халтуре заказчика. И нет другого способа противостоять, кроме как просто отказаться от сомнительного заказа, какие бы деньги он ни сулил (32). Можно позлорадствовать, видя, как глупость обретает глупую же форму. Но в идеале у глупости вообще не должно быть предметно-графической формы, она просто недостойна какого-либо материального воплощения.
Про «абы что» я не забыл. Это кратчайшая формула безоценочного, безответственного отношения дизайнера к заказу. Особенно неприятно, когда дизайнер, ревностно относящийся к своему ремеслу, берётся за что угодно, лишь бы позволили «оттянуться». Словно бы ему дан последний шанс выказать свою ловкость и евро-осведомлённость. Так, иной раз на пустом или полупустом месте, рождается навороченная, затратная, претенциозная дешёвка.
Для позитивных оценок продуктов дизайна без этого слова не обойтись. В своём особом значении оно заимствовано из лексикона Елены Всеволодовны Черневич, поборницы хорошего дизайна. Слово объединяет все достоинства, приближающие дизайн к идеалу. Содержательность – это явная или неявная выраженность каких-то существенных особенностей в их своеобразных сочетаниях, благодаря которым (особенностям и сочетаниям) графическая вещь выгодно выделяется в том или ином контексте, узком или сколь угодно широком.
О дизайне со зрительными особенностями всегда есть что сказать. Для содержательной вещи в каждом случае найдётся качественная характеристика: формально острая, хитроумная, суровая, эффектная, тонкая, изящная, парадоксальная, безыскусственная, провокативная... Нет, чем бросаться расплывчатыми определениями, лучше написать обстоятельное эссе – вещь с особенностями того заслуживает.
Содержательность не всегда лежит на поверхности, не всегда выявляется беглым взглядом. Содержательные вещи легко и надолго запоминаются, ибо встречаются значительно реже, чем просто привлекательные. Боюсь, что в графическом мире бессодержательность (отсутствие особенностей) – естественная норма, а не досадное исключение (см. также главу «Банальность»).
Содержательность дизайна имеет мало общего с лобовой интерпретацией литературного содержания, с пресловутым, как писалось в пособиях по искусству книги, «соответствием оформления содержанию оформляемого произведения». Содержательность – это не про золотое сечение или классическую раскладку полей в пушкинском томике, не про заголовок «Буря», поданный порывистым курсивом, не про инфантильное оформление детской книжки, не про надпись «Большой театр» большими буквами, не про замечательные иллюстрации к «Мастеру и Маргарите», не про букву Л в виде стульчика в логотипе мебельной фабрики и даже не про остроумное изобразительное иносказание по теме плаката. Содержательность работы дизайнера – это оригинальность и основательность самой графической формы, если угодно, богатство «формосодержания». Она противостоит заурядности, банальности, «мелкосмыслию». Признаюсь, графический продукт без каких-либо особенностей мне неинтересен. Отсюда и привередливость по отношению к отечественному дизайну.
Лучший способ добиться содержательности – подчиниться здравому смыслу и требованиям универсальной графической дисциплины (визуальной грамоты). Ни тот, ни другие не исключают поиска нового. Более того, расположенность к новаторству – один из признаков здравого смысла. Перманентный поиск – естественное состояние творческой личности.
Откровенно говоря, я не знаю случая, чтобы новая работа обязывала к непременному следованию старинной традиции. Пусть бережно сохраняется неизменно традиционный облик проверенных временем товаров, серийных изданий, журналов и т.п. Но всякому новому сообщению (или новому продукту) к лицу новая графическая форма. Впрочем, и древняя мудрость выглядит более чем естественно в новейшем оформлении. Чтобы это понять, мне было достаточно однажды увидеть квадратное издание первой главы «Книги Бытия» в оформлении и с иллюстрациями модерниста Адриана Фрутигера.
Тиражная реализация новаторского проекта, громко говоря, вхождение авангарда непосредственно в реальную жизнь – яркое событие как для широкой публики, так и самого сообщества дизайнеров. Дизайн не замыкается в стенах мастерских, музеев, галерей – такая у него привилегия.
Я уважаю принципиальных и последовательных консерваторов и далёк от мысли о табу на использование традиционных приёмов для стилизаций или, что гораздо убедительней, нейтральных решений (ведь совсем ещё недавно был расцвет всеядного постмодернизма). Старообразные построения могут выглядеть вполне элегантно и основательно, но лишь тогда, когда традиционная норма или соблюдена с точностью, или внятно переосмыслена. Зеркально-симметричные титульные листы современных русских книг чаще знаменуют косность, нежели здоровый консерватизм (33).
Впрочем, и асимметричные построения редко дотягивают до модернистского смака. Существует вполне зрелая и основательная модернистская традиция. В её рамках на Западе (всё там!) ведётся перманентный поиск, охватывающий разные жанры, не исключая и книжный. В русле модернизма давно выработаны свои нормы, основанные на высокой чувствительности к визуальной грамоте. На этой основе новое и старинно-традиционное, как ни странно, способны к конвергенции (что стало заметно в послевоенное время, когда утих пионерский пафос разрушения и модернизм стал обыденностью). Красные (центрированные) строки заголовков ныне прекрасно сочетаются с флаговым набором текста, приёмом не менее древним, чем сами красные строки. И всё вместе выглядит вполне современно.
Странно, что эпизоды обновления происходят у нас под прикрытием слова «эксперимент», а проявления пассивности и инертности связываются с соблюдением традиции. Последняя преподносится со знаком плюс, тогда как новаторский поиск всегда идёт с маленьким вопросительным знаком. В России стесняются говорить о самодостаточных инновациях в прикладных искусствах. Русский дизайн ведёт безавангардное существование. Евродизайнеры обыгрывают и заимствуют чужие изобретения, но «пионерить» самостоятельно отнюдь не склонны (34).
Кто не знает о «русском авангарде», чья самобытная линия противоестественно прервалась. Попытки современных дизайнеров прикоснуться к мятежным дцатым годам прошлого века не идут дальше поверхностных стилизаций (35). По части заигрывания с классикой русские, пожалуй, сноровистей и во всяком случае активней (36).
Знание исторических стилей необходимо для творчества иотвечает идеальным представлениям о дизайне. Ведь традиция – богатейшая почва для инноваций, не более того. Чтобы приблизиться к новому, нужно подвергнуть сомнению или извлечь из-под спуда старое.
Если работа сулит содержательность при культурном соответствии – хвала заказу. В идеальном дизайне всё идёт от него. Когда графическая вещь отражает солидарную волю заказчика и дизайнера, тогда она по-настоящему интересна.
Заказ – это готовый текст с комплектом сопряжённых с ним картинок, основополагающая идея, система материальных и бюджетных ограничений, инструкция заказчика, словом, совокупность исходных данных и материалов, отнюдь не аморфная масса, которой предстоит обрести конкретную и завершённую графическую форму. Дизайнера непременно инструктируют и ограничивают, а разумные ограничения не только необходимы, но и благотворны: между заказом и его реализацией – бескрайнее творческое поле. Внятный заказ чётко очерчивает огромную область свободы. Заказ, в который дизайнер поверил, – главный из возможных источников вдохновения. Он же даёт почву для столь желанных графических инноваций. Исхожу из того, что хорошим заказом всегда хотят сказать новое же слово, новое, если не по теме или идее, то по форме или концепции.
Чтобы чего-то достичь, дизайнеру следует проникнуться заказом и сработать благодаря ему, а не вопреки. Тогда, быть может, не придётся заглядывать в «актуальные» журналы, пособия, ежегодники (37): если дизайнер подумал о культурном соответствии, то нет нужды искать источник вдохновения где-то на стороне. Если предстоит сделать что и как надо, даже при западной ориентации дизайнер не впадёт в заведомо вторичный евродизайн. Или у нас нет собственных слов, идей, текстов, сообщений, лозунгов, воззваний?!
