наступила пора политических баталий, и проверенные герои назывались короткими русскими фамилиями, а негодяи — какими-то Зильберштейнами. Неколторые осколки прошлого искусства всё же наблюдались. Вот Олеша пишет: «Какие замечательные фамилии в пьесах Островского. Тут как-то особенно грациозно сказался его талант. Вот маленький человек, влюбленный в актрису, похищаемую богатыми. Зовут — Мелузов. Тут и мелочь, и мелодия. Вот купец — хоть и хам, но обходительный, нравящийся женщинам. Фамилия Великатов. Тут и великан, и деликатность.
Перед нами соединение непосредственности находки с отработанностью; в этом прелесть этого продукта творчества гениального автора; фамилии эти похожи на цветки…
Вдову из „Последней жертвы“ зовут Тугина. Туга — это печаль. Она и печалится, как вдова. Она могла бы быть Печалиной. Но Тугина лучше. Обольстителя её фамилия Дульчин. Здесь и дуля (он обманщик), и „дульче“ — сладкий (он ведь сладок ей!).
В самом деле, эти звуки представляются мне грядкой цветов. Может быть, потому, что одному из купцов Островский дал фамилию Маргаритов?» [318]
В сложные времена, когда ни дня не проходило без строчки, а в результате получалась вовсе не весёлая, а горькая «Книга прощания», в шпионском романе можно было дать предателю фамилию польскую.
Фамилии были делом классовым, и от человека, которого зовут Грацианский, ничего хорошего ожидать не приходилось, а вот человек по фамилии Вихрова был явно и совершенно прекрасен. Потом пришли фантасты и обогатили русскую литературу диковинными именами, сами же, впрочем, над этим издеваясь: «Имена героев должны соответствовать их характерам. Если действие происходит в далеком будущем или в иной галактике, то положительным героям дают хорошие имена: Ум, Смел, Дар, Добр, Нега и т. п. (для выбора женских имен могут быть также с успехом использованы названия стиральных порошков).
Отрицательным героям присваиваются имена вроде Смрад, Мрак, Худ, Боль, Вонь. Однако не следует даже самым мерзким типам давать имена, использующиеся в бранном смысле, так как эти слова могут встречаться в лексиконе ученых, особенно молодых, что создает при чтении известную семантическую неопределенность.
Представителям переходных цивилизаций, могущих еще стать на правильный путь, имена даются методом гильотирования. Например, в словаре отыскиваются два самых обычных слова, скажем „стул“ и „гравий“. Отсекая первые буквы, можно назвать героя Тул Равий. Просто и элегантно!» [319]
Прошло время, и говорящие фамилии в целом стали рассматриваться как игра в поддавки.
Но мы вернёмся к началу. Итак, Маяковский придумывает фамилию для булгаковского героя.
На мой взгляд, придумывает неудачно. Он просто совмещает Темирязева и мерзость. Булгаков даёт своему герою семинаристскую фамилию (вовсе не факт, что в ней отзвук имени Абрикосова — это, скорее отзвук в ограниченном словарно-фруктовом наборе читателя). Но главное в том тут, как мне кажется, остроумие Маяковского сбоит. Шутки с фамилиями всегда рисковые, и тут она ему не удалась.
Каламбуры с фамилиями всегда на грани пошлости, будто незатейливое превращение Навального в Овального или Анального. Трансформация Путина в Путлера ровно так же ужасна — всё это выдаёт какие-то неловкие комплексы, и узкую конструкцию воображения.
Когда Ильф и Петров пишут о «конной статуе Тимирязева» [320], то работают с образом (и его абсурдной жизнью), а Маяковский занят механическими соединениями.
Нет, и он в своём праве, к тому же все участники этой истории, её возможные свидетели и слушатели давно истлели в земле, сгорели в печах, в общем, исчезли. Остался звук каламбура, его лёгкий жестяной лязг.
Но дело не в правоте кого-то из мёртвых писателей, а в том, что фамилии — вещь нешуточная, и лишний раз с ними веселиться не надо.
28.10.2019
Гвоздь в голове (о премии «Будущее время» и прогнозах фантастов)
Только что на премии «Будущее время», где соревнуются авторы фантастических рассказов, объявили победителя. Им стала Елена Клещенко с текстом «Веревка повешенного», а в коротком списке был ещё Андрей Столяров и несколько других имён, известных внутри фэндома. Что послужило моим добрым друзьям поводом сказать: «Наконец-то „олдскульные“ фантасты взяли реванш». Для меня же хорошая возможность сформулировать свои соображения и в связи с премией, и о фантастическом рассказе вообще.
«Будущее время» — премия небедная, спонсируемая АФК «Система», и может себе позволить не только внушительный премиальный фонд (понятная мотивация для автора написать текст на заданную тему и в срок), но, что самое главное, работу ридеров-читчиков.
Премии вообще дело очень хорошее. Никакого другого способа привлечь внимание публики к текстам (кроме авторитетных для читателя рецензентов) я не вижу. В любых премиях, кстати, читателю важен не столько победитель (при всём к нему уважении), а именно короткий список, как повод для чтения. Сейчас окончился второй сезон, и, конечно, надо бы дождаться третьего, чтобы более весомо говорить о том, что её лицо сформировалось и установились традиции, но жизнь наша быстротечна, и Бог разберёт, что случится с нами через год.
Я был на церемонии, и обнаружил очень интересную публику. Множество красивых женщин моложе тридцати. (Это сейчас считается «молоденькими девушками»), при этом они были дорого и хорошо одеты. То есть своего рода антитеза нетрезвой фантастической тусовке обычного образца.
Мне стали говорить, что премия превратилась в светское мероприятие, и эти люди, может, вовсе ничего не читают. Но и дурнопахнущие выпившие люди тоже могут ничего не читать. Я помню конвенты прежних времён, где тоже присуждали массу премий за лучшее в минувшем году. Понемногу это превратилось в аналог собачьей выставки, с той девальвацией наград, при которой никто не уходил без медали. Но важнее, что общее голосование преобразилось в выбор не текстов, а фамилий. Нет, красотки в вечерних платьях всё же более любы моему глазу.
Во-первых, интерес в том, что премиальное движение вокруг фантастики получилось не в результате революции в фэндоме, чего при мне как раз боялись старички, а на новом месте. Давно существует премия «Новые горизонты» (с почти нулевым бюджетом, но очень интересная), возникло это «Будущее время», и проросли они где-то в стороне от компостной кучи.
Во-вторых, премии очень интересны, с точки зрения механизма оценки произведения. Посади в жюри молодых геймеров — результат будет один, посади людей старой закалки, с априорным уважением к толстым литературным журналам, и увидим результат «Новых горизонтов», а набери любителей романов про попаданцев — выйдет известно что. Лучше взять самих попаданцев, но непонятно, где найти настоящих. «Будущее время» устроено таким образом, что рассказы в анонимной форме читаются ридерами, и только затем включается жюри. Оно делает свой выбор
