были сложные годы, когда репутация Профсоюзного комитета находилась под угрозой, и нас обвиняли в том, что Комитет принимает решения, руководствуясь сиюминутной политической обстановкой и собственной выгодой. Но мы решительно встали на путь самокритики. Смысла жизни не существует и смысла поступков тоже. Мы можем чрезвычайно много, и наш выбор не так очевиден, однако он руководствуется гуманизмом и… Миллион тугриков в переводе на рубли, а также по кросс-курсу в евро. Впрочем, мы до сих пор так и не поняли, что из того, что мы можем, нам действительно нужно. Он даже не противостоит, он попросту не замечает. И нарративное воображение, которое с энциклопедической страстью представляет пересечение границ как форму жизни…
Внезапно голос спросил Карлсона:
— А вы знаете наших победителей?
Карлсон поперхнулся, но тут же соврал трубке:
— Разумеется.
— Ну тогда вы всё понимаете.
И в ухо ударили короткие гудки.
Он встал и, чувствуя ужасную усталость, вышел в коридор. Совершенно случайно Карлсон свернул в Восточный отдел, где сидел весёлый кореец Ким. Карлсон знал, что всех корейцев зовут «Ким», и поэтому за глаза и в глаза звал восточного коллегу «Малыш». Малыш Ким разливал в толстые чашки чай, и разомлевший Карлсон пожаловался ему на то, что ничего не понял.
— Нечего тебе вздыхать, — ответил Малыш. — Надо было на работу вовремя приходить.
— Я же не знал, — стал оправдываться Карлсон. — Я вообще должен был сегодня на крышу лезть.
— Сам виноват, — сухо подытожил Малыш.
— Все равно я немножко послушал. И ты знаешь, Малыш, я ничего не понял. Почему это так?
— Немножко послушал! Ты дурак. Ты идиот. Ты упустил такой случай, что мне даже говорить с тобой не хочется.
— Ты знаешь, — продолжал Карлсон, — иногда мне казалось, будто я что-то улавливаю, какие-то обрывки мыслей, но вспомнить — и ничего…
— А чей это был телефон?
— Я не знаю. Это там, где дядюшка Юлиус сидит.
— А-а… Правильно, там фрекен Бок сидит, она сейчас рожает. Не везёт дядюшке Юлиусу. Возьмёт новую сотрудницу, поработает она у него полгода — и рожать. Да, Карлсончик, тебе женская трубка попалась. Так что я даже не знаю, чем тебе помочь… Подряд вообще никто не слушает, женщины, наверное, тоже. Ведь Профком обращается ко всем сразу, но одновременно и к каждому в отдельности. Понимаешь? Я, например, рекомендую понимать его выбор так. Разверни имя писателя, его национальность и гражданство, политические взгляды и тему книг в одну строку, избегая знаков препинания, и выбирай слова случайным образом, мысленно бросая кости домино. Тогда, если половинки костей совпадают, слово принимается и выписывается на отдельном листе. Если не совпадает — слово временно отвергается, но остается в строке. Там есть ещё некоторые тонкости, связанные с частотой гласных и согласных, но это уже эффект второго порядка. Понимаешь?
— Нет, — сказал Карлсон, — То есть да. Жалко, я не знал этого метода. И что же нам хотели сказать сегодня?
— Это не единственный метод. Есть ещё, например, метод спирали с переменным ходом. Этот метод довольно груб, но если речь идет только о хозяйственно-экономических проблемах, проблемах с экологией и угнетением меньшинств, то он очень удобен, потому что прост. Есть метод Стивенсон-заде, но он требует электронных приспособлений… Так что, пожалуй, лучше всего метод домино, а в частных случаях, когда словарь специализирован и ограничен, — метод спирали.
— Спасибо, — сказал Карлсон. — А о чем сегодня Профсоюзный комитет сказал?
— Что значит — о чём?
— Как?.. Ну… о чём? За что премию дали, кому? Что председатель сказал?
— Кому?
— Кому? Ну тебе, например.
— К сожалению, я не могу тебе об этом рассказать. Это закрытый материал, а ты все-таки, Карлсончик, внештатный сотрудник. Так что не сердись. Возьми себе ещё варенья и забудь обо всем этом.
11.10.2019
Частная оценка (о премиальном процессе)
Я подумал (довольно долго) и решил, что нужно сказать несколько слов в защиту писателя Самсонова, который со своим романом получил премию «Ясная Поляна». И не оттого вовсе, что я очень рад, что ему присудили эту премию, вовсе нет [314]. Я там был одним из претендентов и, конечно, очень хотел бы, чтобы три миллиона рублей и последующее внимание достались бы мне. Был бы я дураком, если бы не считал, что моя книга гораздо лучше. Но уж когда писателя Самсонова стали ругать, я стал думать, что надо за него заступиться, потому как сам механизм оценки его книги мне не нравится.
Претензии к книге и автору выставляются, как говорится «типовые», и тем-то интересны. Они дают возможность понять, как работает метод оценки художественной литературы у обывателя.
Во-первых, Самсонову пеняют за то, что он написал роман про войну на Донбассе, а сам там не был. Это один из самых неловких приёмов. Потому что ответы на такие слова заготовлены давно. Владимиру Высоцкому вовсе не нужно было иметь внутри двенадцатицилиндровый мотор жидкостного охлаждения и пушку с двумя пулемётами, чтобы написать песню «Я — Як-истребитель». Пушкин не был в Испании, а написал «Каменного гостя» — ну и тому подобное далее.
Во-вторых, писателя Самсонова упрекают в том, что у него не война, а чёрте что, и вовсе не та война, что была в реальности. Ну, так на это уже тоже есть ответ, и его дал Осип Брик в аннотации к статье Шкловского «Матерьял и стиль в романе Льва Толстого „Война и мир“». Брик тогда писал, что: Шкловский нам доказывает то, что если вы хотите узнать, что приключилось в 1812 году, читайте документы, а хотите эмоциональных переживаний и Наташи Ростовой, читайте Льва Николаевича. Я вам скажу больше — о том, что Толстой, переписал всю историю той Отечественной войны, знали все, и Абрам Норов, потерявший под Бородино ногу, ему недаром пенял, что, дескать, граф, вы же боевой офицер, что вы оболгали честных людей, ну как же так можно? Но, так или иначе, 1812 год в России все будут знать по Толстому. Роман «Асан» Маканина, кстати, тоже весь выдуманный и нелепый, а чеченскую войну иностранцы по нему учат. (Если что, я знаю разницу между Толстым и Маканиным, а роман «Асан» последнего я не очень люблю). Тут так: напишешь ловко — твой верх, а напишешь заунывно и скучно — останешься только в статьях порицающей прессы.
В-третьих, писателю Самсонову пеняют за стиль и язык типа «заколдобился старик Ромуальдыч, поднеся портянку свою к носу». (Сперва мне было лень искать точную цитату, но вот она вам,
