Наступает весна – по тылам, по телам, как по лужам,
где любовники тонут не хуже незрячих котят,
наступает весна, как жена, не любимая мужем, –
только брызги летят!
Это настоящие стихи, в которых нет ни капли фальши. Что здесь любопытно – искренности у провинциальных поэтов обычно больше, чем у столичных. Так как человеку, живущему вдали от литературных тусовок, незачем притворяться. Но при этом у провинциалов частенько хромает техника. А вот Спивак технически достаточно подкован и, живи он в Москве, был бы куда известнее. Многие его тексты ничуть не уступают тем, кого принято считать стилистами:
Во власти ритма, рифмы рамы
раскрой оконные, пока
ещё плывут гиппопотамы –
египетские облака.
Единственно, чего не хватает данному сборнику, – это предисловия. Всё-таки стоит такие книжки сопровождать мнением «человека со стороны», но сопереживающего.
Иван СЕРЕДИН
Теги: Игорь Спивак. Стадий
ПРОЗА
Вацлав Михальский. Адам - первый человек. Кавказская повесть. – М.: Известия, 2014. – 240 с. – 1000 экз.
В 70–80-х гг. прошлого века за группой прозаиков (А. Проханов, В. Маканин, В. Личутин, В. Крупин, В. Михальский, А. Ким, Р. Киреев, А. Курчаткин и др.) закрепилось название "сорокалетние", предложенное Владимиром Бондаренко. Новая повесть В. Михальского не похожа на все предыдущие работы автора. Пожалуй, неизменными остаются только искренность и способность одухотворять героев. Автор обозначил жанр как «кавказская повесть». И уточнил: «Хотя даже не знаю, повесть ли то, что я пишу, роман или что-то другое. Я знаю только, что детство, отрочество и юность я провёл в Дагестане, Кабарде и Чечне. Знаю, что много ездил верхом на лошади и ходил пешком по этим землям. Знаю, что никогда у меня в кармане не было даже перочинного ножика. Знаю, что в моих путешествиях меня не только никто не тронул пальцем, но я всегда находил и стол, и кров гостеприимных хозяев. Знаю и то, что мне сейчас мало кто поверит. Но что делать? Жизнь изменилась, но в угоду ей я не могу изменить моих воспоминаний».
ПОЭЗИЯ
Александр Сорокин. Глазами сердца: Сборник стихов. – М.: Академика, 2013. – 88 с. – 999 экз.
Это пятая книга стихов Александра Сорокина. В аннотации сообщается, что сам он определяет своё художественное видение как метафизический реализм. Такое утверждение может поставить в тупик читателя, который впервые раскроет книгу поэта. Сорокина принято относить к традиционалистам, и первое определение, которое приходит в голову, – «тихая лирика». В то же время нельзя сказать, что ему чужды тенденции современной литературы, что он замкнулся в себе и не развивается как поэт. Он многогранен. И стихи у него разные: в одних прослеживается влияние «есенинской школы», в других слышны бардовские мотивы, и всё это при наличии собственного голоса:
Совестью я не забыт –
Богом сиречь.
И унывать не велит
русская речь.
Не поддаваясь годам,
снегу седин,
перезимуем, а там[?]
Там поглядим!
Стихи Сорокина интересны ещё и тем, что в них присутствует неподдельное чувство любви к Родине. Не дежурное, не бутафорское, но вполне искреннее. А искренности многим современным авторам как раз и не хватает.
ЖЗЛ
Юрий Ростовцев; предисл. В.Я. Курбатова. Виктор Астафьев. – 2-е изд., доп. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 404 с. – 3000 экз.
Широкое и пристальное внимание к Астафьеву привлекают прежде всего художественное своеобразие и социальная острота его произведений. Но, несмотря на видимое обилие материалов, широкий круг почитателей таланта писателя часто не имеет цельного представления о его жизни, взглядах, художественных принципах. Журналисту Ю. Ростовцеву удалось связать в единое целое множество материалов и проследить основные вехи биографии и творчества Астафьева: «Овсянке, расположенной на берегу могучего Енисея, повезло больше своих деревенских сестёр. Благодаря таланту Виктора Астафьева она стала известна всему миру. В орбиту большой литературы оказались вовлечёнными многие люди, порой даже никак с Астафьевым не связанные, с ним лично не знакомые. Трудно пересчитать, сколько они, вслед за писателем, посвятили этому красноярскому селу своих статей, радиопередач, телевизионных фильмов и репортажей».
МЕМУАРЫ
Юрий Леонов. В той стране, которой больше нет. – М.: Вече, 2014. – 512 с. – 1000 экз.
Эта книга, по уверению автора, писалась долгие годы. Ю. Леонов рассказывает о том, как жилось в прифронтовом Сочи и в послевоенной голодающей вятской деревне, в тесноте студенческой ночлежки в Свердловске и на просторах Всесоюзной ударной комсомольской стройки в Амурске. Писатель был свидетелем, как бесчинствовали на пограничной Уссури хунвейбины, и заседал на редколлегии столичного литературно-художественного журнала. Память сохранила приметы ушедшего, волнующие и пафосные, нелепые и смешные, но одинаково любимые: «Слякотной весной пятьдесят девятого года редакция нашей молодёжки вела кампанию по сбору утиных яиц. Кого-то из обкома осенила идея заселить водоёмы Сахалина неприхотливыми к еде домашними утками, и в комсомольских организациях был объявлен очередной аврал. Сводки о сдаче яиц шли под фанфары, как сообщения с фронта. Утиная пропаганда велась столь самозабвенно, что однажды лишь чудом удалось изъять из набора мобилизующий лозунг: «От каждого комсомольца – по два яйца».
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Людмила Маркина. Сказка о царе Петре I и столице Санкт-Петербурге. – М.: Арт-Волхонка, 2014. – 50 с. – Тираж не указан.
Комплект из трёх книг о детстве и юности русских государей – Петра, Елизаветы и Екатерины II. Автор всех сказок – Людмила Маркина, хранитель отдела живописи XVIII века в Третьяковской галерее. «Сказка о русской императрице Елизавете Петровне и граде Москве» рассказывает о детских годах будущей императрицы. В «Сказке о том, как немецкая принцесса Фике стала русской императрицей Екатериной Великой» читатели совершат путешествие из далёкого германского Цербста в заснеженную Москву вместе с юной принцессой, для которой Россия станет родной. Из сказки о царе Петре I читатели узнают, как Пётр в детстве учился не бояться воды и мечтал о собственном флоте; как, повзрослев, строил Санкт-Петербург, вводил европейскую моду и основывал Кунсткамеру. Все книги построены на достоверных, но подчас неожиданных и малоизвестных фактах. А лёгкая, ироничная форма изложения делает их привлекательными для читателей самых разных возрастов.
Фото: РИА "Новости"
Третьяковская галерея продолжает цикл монографических выставок и после грандиозных экспозиций, посвящённых Коровину, Дейнеке, Левитану, Нестерову, Гончаровой, снова приглашает зрителей на Крымский Вал. Новый проект "Александр Головин. Фантазии Серебряного века", в котором участвуют 23 музея и частные коллекции России и стран ближнего зарубежья, приурочен к 150-летию со дня рождения выдающегося художника и сценографа отечественного искусства.
Атмосфера Серебряного века охватывает сразу при вступлении в выставочное пространство, хотя и выстроенное согласно внутренней логике, но разнообразием своим и великолепием представленных вещей заставляющее посетителя бросаться в разные стороны. Это удовольствие для самых утончённых гурманов! Около 300 экспонатов разместилось на двух этажах: живопись и графика, произведения декоративно-прикладного искусства, эскизы театральных декораций и костюмов, фотографии, личные вещи художника. Он с детства был приобщён к музыке, литературе, театру, и музыкальная образованность так откликнется в художественных работах Головина, что современники назовут его живопись «музыкой для глаз». Выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества сначала три года учился на архитектурном отделении, потом на живописном - в классах И. Прянишникова, В. Маковского и В. Поленова. В 1890-х Головин был участником Абрамцевского художественного кружка, дружил с М. Врубелем и К. Коровиным, а потому не избежал искушения поработать с глиной и деревом. Отдельный стенд посвящён его майоликам – братина с чарками «Курица», несколько декоративных блюд «Жар-птица», табурет, настенное зеркало, кашпо для зонтов и тростей, ковши и кувшины[?] С нарочитой кустарщицкой грубоватостью выполнены эти замечательные дизайнерские вещи, ярко и ритмично отражающие «национальный дух» русской деревни. Словно в прямом контрасте к этой страничке творчества мастера представлен эскиз одной из майоликовых мозаик – «Клеопатра» – для экстерьера московской гостиницы «Метрополь»: акварель формата 23х62 см и большой чёрно-белый макет. Он выполнен в стилистике европейского модерна, под влиянием прерафаэлитов и художников группы «Наби», с творчеством которых Головин познакомился в заграничных путешествиях. Если на главном фасаде архитектурного шедевра помещено панно Врубеля «Принцесса Грёза», то боковые небольшие керамические панно на античные и мифологические сюжеты созданы именно Александром Головиным.
