— Что, сейчас?
— Нет, сейчас понятно, что ты не можешь. Ты же в Иране. Чуть что скажешь, они тебя сразу пришибут. Но как уедешь отсюда, расскажи. Обещай, что расскажешь!
— Хорошо, обещаю. Зазеркалье
Когда в ноябре 2019 года власти подняли цены на бензин, президент Рухани объяснил причину достаточно откровенно: промышленность страны не справлялась с растущими потребностями населения, поэтому потребление топлива необходимо было снизить. Так происходит далеко не только с бензином — когда необходимый товар предлагается за бесценок, никто его не экономит. Иранские электросети работают на пределе из-за постоянного роста энергопотребления. В домах по всему Ирану стоят старые энергоемкие кондиционеры, которые работают без перерыва. Мечети вообще не платят за электричество. Когда Иран охватила волна майнинга криптовалюты (для которого ничего, кроме электричества, и не нужно), сразу нашлись умельцы, которые начали сооружать майнинговые фермы прямо в подсобных помещениях мечетей. Понятно, что сети не выдерживают такой нагрузки, и летом по стране прокатывается волна веерных отключений. Похожая проблема с водой: даже в регионах, страдающих от дефицита, никто ее не экономит.
Больше того, субсидии забирают львиную долю бюджетных средств. В 2021 году вице-президент Электропромышленного синдиката Ирана Пайам Багери признался, что Исламская республика — единственная страна в мире, которая только на субсидии энергетического сектора расходует около 86 млрд долларов в год — то есть более 20% от своего ВВП[27].
Яркий пример: после выхода Дональда Трампа из ядерной сделки в 2018 году среднегодовые показатели инфляции в Иране ежегодно, по официальным данным, составляли около 40%. При этом тариф на электричество повышали только на 7%. В результате производство электроэнергии с каждым годом становилось все более и более убыточным, вынуждая государство тратить огромные деньги.
Сохранение цен на прежнем уровне с каждым годом требует все больших расходов бюджета. Все как в кэрроловском Зазеркалье: чтобы просто оставаться на месте, надо бежать все быстрее и быстрее. Казалось бы, власти Исламской республики прекрасно осведомлены о проблеме: обсуждение замены системы субсидий на некий вариант более адресной социальной помощи идет еще с середины 2000-х. Однако от поддержки «угнетенных» не так просто отказаться — они считаются опорой этого государства. В итоге болезненные реформы постоянно откладывают «на потом», слишком опасными выглядят политические последствия.
На протяжении 2010-х годов система субсидий все меньше помогала бороться с бедностью, но и отменять ее никто не был готов. К проблеме цен добавилась изношенная инфраструктура. Производство нужных товаров и услуг требует достаточных мощностей, но большая часть средств уходит на поддержку цен. На ремонт и модернизацию нефтеперерабатывающих заводов, электростанций и плотин, особенно в условиях санкций, средств почти не остается. Рано или поздно такое положение дел должно было обернуться сбоем системы.
Первый «протест бедных» пришелся на зиму 2017–2018 годов. В конце декабря неожиданно подорожали яйца. Народ, ожидавший, что жить после подписания ядерной сделки вот-вот станет легче, вместо этого увидел рост цен. Протест был жестким, агрессивным и продолжался около двух недель. Затем, после демарша Трампа, вернулись санкции. Вскоре оказалось, что власти не справляются с задачами производства бензина, что привело к подорожанию и протестам ноября 2019 года.
Эбрахим Раиси, выиграв выборы летом 2021 года, попробовал было провести точечные реформы. В мае 2022-го он отменил льготный курс доллара. По этой системе импортеры стратегических товаров могли купить у государства доллары по цене в 5–6 раз ниже рыночной. На деле льготный курс чаще приводил к коррупции и злоупотреблениям, чем к снижению стоимости стратегических товаров. Также правительство снизило субсидии на муку. Результатом изменений стала рекордная месячная инфляция и локальные протесты с несколькими жертвами. На этом реформирование и закончилось.
К началу беспрецедентных протестов, разразившихся осенью 2022 года, социальная политика Ирана прошла через причудливый круг перемен. В годы ирано-иракской войны она фактически спасла страну, а в послевоенные годы дала возможность людям зажить как никогда раньше хорошо. Та же социальная политика породила средний класс, который первым бросил вызов исламским порядкам. Одновременно тяжелым грузом на экономику страны легла застывшая, не поддающаяся реформам система субсидий. Эффективность ее неуклонно снижалась, и к концу 2010-х она превратилась в «чемодан без ручки», проблему, которую невозможно решить безболезненно. Лозунги о помощи бедным никуда не делись, но теперь за ними не стоит никакого практического содержания. В 2010-е и 2020-е положение иранских неимущих только ухудшалось. Спасение «угнетенных» стало популистской мантрой, которую Исламская республика больше не способна воплотить в жизнь.
Поскольку пророк Мухаммад и имам Хусейн были арабами, их имена приводятся в соответствии с арабской транскрипцией. Иранские варианты тех же имен — Мохаммад и Хосейн.
В исламе — павший мученической смертью борец за правое дело.
В исламе — борец за веру, ведущий джихад.
Народная партия Ирана («Хезб-е тудей-е Иран»), просоветская марксистско-ленинская партия, активная в Иране с 1941 года.
Harris, Kevan. A Social Revolution: Politics and the Welfare State in Iran. Oakland: University of California Press, 2017. p.3-4 (о доле женщин среди студентов); 11 (об уровне грамотности среди женщин в Иране и Турции)
Mahmood Messkoub, Social policy in Iran in the twentieth century / Iranian Studies, volume 39, number 2, June 2006. p.241
Harris, Kevan. A Social Revolution: Politics and the Welfare State in Iran. Oakland: University of California Press, 2017. p.69-73
Перс. «негодяй» (нецензурное). Изначально в традиционной иранской культуре имело значение «сутенер». Однако в современном персидском используется почти исключительно как резкое ругательство по отношению к скользкому и непорядочному человеку (подробнее см. приложение «Словарь персидских ругательств и оскорбительных выражений»)
Перс. дословно: «Рухани сожрал дерьмо». Устойчивое нецензурное выражение, обозначающее «нести чепуху»
Персидская служба «Би-би-си», 31 мая 2020 года / وزیر کشور ایران م یگوید بیش از ۲۰۰ نفر در جر یان اعتراضات آبان کشته شدند
https://www.bbc.com/persian/iran-52865225
Salehi-Isfahani, Djavad. Long Term Trends in Poverty and Inequality in Iran. Tyranny of Numbers Blog, 29 March 2016
https://djavadsalehi.com/2016/03 /29/long-term-trends-inpoverty- and-inequality-in-iran/
Интервью вице-президента Электропромышленного синдиката Ирана Пайама Багери, портал «Барг Ньюз», 11 июля 2021 года
https://barghnews.com/fa/news/ یاران هی- ۸۶ -میلیارد-دلاری-/ 46305بخش-انرژی
Парадокс третий Шиизм до мозга костей
Насколько религиозен современный Иран? Власти Исламской республики на этот вопрос ответили бы «на сто процентов»: у мусульман-шиитов, составляющих абсолютное большинство населения страны (как и у находящихся в меньшинстве иранских суннитов), нет возможности сменить религию, и за пределами Ирана страна прочно ассоциируется с фанатичной верой. Однако реальность сложнее: за десятилетия правления исламистов накопилось разочарование и сформировалась серьезная прослойка граждан, которые скептически относятся к исламу и вовсе не считают себя мусульманами. Впрочем, и эти люди не полностью свободны от шиитских догм и практик: они настолько въелись в повседневную жизнь иранцев и переплелись с национальной культурой, что даже неверующие, испытывающие к государству только ненависть, в сердцах выкрикивают мусульманские изречения.
