теория Дарвина и тп.)
Я бы сказал, что следствием научного прогресса и его символом для меня стал окончательный отрыв науки от сознания обывателя, её узкая специализация. Произошло качественное изменение науки, и её передний край стал окончательно недоступен "среднему образованному человеку", и должен восприниматься им "на веру, через посредников.
3. Что для вас олицетворяет прогресс в социальном устройстве (или регресс?)? Например, ООН, миссии миротворцев, конец колониальной системы, глобализация (желательно, правда, поконкретнее).
Я думаю, что о социальном прогрессе говорить не приходится. Скорее, человечество возвращается в стадию представлений о человеке и группах людей до Нового времени и даже ранее. То есть, используя демократическую риторику, мир всё больше возвращается к системе архаичных ценностей и структур. Возникают династии, теряют смысл выборные институты, возникают предпосылки к серегации, etc. То есть, XX век последовательно показал, а XXI продолжает показывать, что любой человек и любая нация, даже высокообразованная и воспитанная может мгновенно превратиться в зверя.
4. Чтобы вы представили, как пример современного искусства (можно несколько, но из разных областей, скажем, "Red" by King Crimson, картины Кандинского, "Дни затмений" Сокурова)?
Если говорить о диалоге с далёким прошлым, то это искусство движущихся картинок разного сорта. Я понимаю под этим не только кинематограф, но и все типы виртуальной реальности — компьютерные игры, реалити-шоу и другие способы времяпровождения, в которые можно вжиться. Это, так сказать, доступное массам искусство создания малых миров. Нет, и раньше, какой-нибудь правитель мог играть в живые шахматы, приказывая фигурам умирать на клетках по-настоящему, но теперь это поточное, доступное искусство.
5. И вообще, что бы вы одним предложением ответили Сократу на вопрос: "Как у вас там, ребята?"
Очень много людей, слишком много, чтобы вместить в моё сознание.
Извините, если кого обидел.
02 октября 2007
Сижу на вручении премии "Ясная Поляна" Никак не могу понять, как я отношусь к Прилепину: все дело в том, что я не могу определиться с механизмом восприятия — чистый ли это случай литературы, или такое составное образование из текста и образа лысого бунтаря, бывшего омоновца, бывшего лимоновца, пользующегося спросом в глянцевых журналах.
То есть, хорошо бы разобраться с этим — где интерес к тексту
Десять тонн грина ушли Прилепину, ну и хорошо. А двадцать тонн "Современой классики" ушли Леониду Бородину.
Извините, если кого обидел.
02 октября 2007
История про разговоры CMXXXVIII
— Что я должен прочитать? Ничего там не понял.
— Там минималисткая проза исчезающе узкой линии Пушкин-Шаламов-Гальего. Но если не Ваше или не интересно, извините, если обидел.
— Честно говоря, связка «Пушкин-Шаламов-Гальего» больше напоминает задачку "вычеркни лишнее". (Но если это Ваше дорогое или ещё что такое, извините, если обидел). Я заглянул в эту прозу и немного заскучал. Мне отчего понравился тескт неизвестного мне человека про завод: он а)действительно короткий, б) сюжетный, в) очень динамичный. А по вашей ссылке я увидел скучноватые (для меня) экзистенциальные опыты. Я-то их много видел в европейском варианте конца прошлого века — и всегда вежливо скучал — как на выставке абстрактной живописи. Но я понимаю свою пристрастность.
— Стало быть мы из разных субкультур. (Замечательное изобретение — мультикультурность, позволяет избегать дискуссии о единственно верном искусстве) Мне-то абстрактная живопись крайне интересна и близка, тем более, что именно она и есть конкретная (чисто) живопись, поскольку не предлагает представить себе абстрактную корову, которой на холсте нет и в помине, а дает возможность жить и чувствовать просто в цвете, линии и форме, без навязываемых умственных ассоциаций.
— Это — правда, но правда неполная. Потому как я не верю в абсолютную мультикультурность (да и в неабсолютную — тоже). Есть границы принятия: просто у кого-то они чуть шире, вот и всё. Другое дело, что меня очень интересует некое внутреннее обоснование этих границ в искусстве. Часто (в разговорах об абстрактной живописи, например) я усматриваю ситуацию голого короля — вдруг коровы нет, как ложки? Вдруг эти умственные абстракции могут тем же манером получаться от медитацией над картинкой, что на пачке "Беломора"? Если да, то ничего страшного, но только важно давать себе в этом отчёт
— Тогда позволю себе, если Вам не будет лень прочесть, предложить следующий набор соображений…
— Ну что ж, прочитал — хотя «многа букф», осилил с трудом. Для меня ваш заочный спор с Кушнером остаётся за кадром (это внутрипартийные разборки). Но поскольку в вашем тексте много апелляций к теоретической физике, а это как-никак моя специальность, то я тоже сделаю несколько замечаний. Понимаете, есть опасность научной риторики вокруг неподдающегося измерению объекта. Такая риторика часто используется в искусствоведении для обоснования ценности произведения. Но если с неё постепенно снимать шелуху наукообразия, в центре обнаруживается банка томатного супа или забытая посетителем выставки авоська.
Так, я полагаю, обстоит и дело со стихами. Я вовсе не отказываю некому кругу ценителей в искреннем поклонении какому-то тексту. Но наука устроена очень хитро — она знает немного, но все её утверждения можно проверить. Они могут быть повторены в другом месте и другими людьми. А тут мы имеем дело скорее с теологией.
Ваш текст — текст внутренний, потому что терминов в нём много, а вот «прекрасной ясности» в нём я не наблюдаю. Скажи всё тоже самое русскими, неучёными словами — и не будет повода к разговору. Что хотелось сказать-то? Что «мы обладаем монополией на истину в пределах своей юрисдикции»?
И ради этого так многа букф?
— Хотелось сказать, что, искусство и наука — абсолютно разные вещи (а дипломы физика, математика — к.ф.м.н., и даже психолога у меня тоже есть:), и если "в центре обнаруживается некая абстракция, банка томатного супа или забытая посетителем выставки авоська", то к искусству это отношения не имеет. Вероятно Вы все же не прочли первую статью и "Манифест семь", где прямо написано, что в центре остается мое абсолютно субъективное впечатление от прочитанного, состояние сознания, в которое я попал в результате восприятия произведения, и никакие "верификации" (которые Карл Поппер успешно заменил на принцип фальсифицируемости) не могут этот факт отменить или изменить. Моя цель как раз отделить "логическое понимание" в науке от восприятия искусства — это совершенно разные операции, и, на мой субъективный взгляд, тот, кто воспринимает искусство чисто рациональным способом, ничего в нем не "понимает" (Это, в частности, одна из линий раздела на субкультуры: такие люди имеют полное и священное демократическое право на свое мнение
