Из этой цитаты следует, что Горбачев и в самом деле мог предположить, что его есть за что арестовывать. И когда люди зашли к нему в кабинет, вместо приветствия всерьез спросил:
— Это что, арест?
А когда услышал, что люди к нему приехали «как друзья», уже небрежно и хамовито (по отзывам участников делегации) бросил: «Садитесь!» И начал со всеми говорить на «ты». Было очевидно, что он просто старается сбить незваных гостей с толку.
Встреча закончилась ничем. Никаких решений не было принято, и Горбачев, занявший позицию «моя хата с краю», в заключение, сказал: «Черт с вами, делайте что хотите, но доложите мое мнение». Делегаты переглянулись. Какое мнение? Ни да, ни нет?
НАША ВЕРСИЯ…
В теплое августовское утро 19 августа семья первого президента Бориса Ельцина находилась в доме отдыха «Архангельское». Утро началось с того, что приехала бригада рабочих и начала спешно укладывать асфальт. По дорожкам сада ездил внушительный каток, а за ним ходили рабочие в ярких оранжевых жилетах с лопатами в руках. Асфальт — это была старая история, тянувшаяся несколько месяцев. Директор дома отдыха долго бился со своим начальством за этот асфальт, за ремонт дороги: проблема дорог в России всегда была вечно неразрешимой. И надо же такому случиться, что рабочих и асфальт дали именно в это утро!
Можно себе представить трагикомизм ситуации. Работяги суетятся, разбрасывая на дороге горячий асфальт, а вокруг них снуют какие-то странные люди с автоматами. Группа «Альфа» по приказу председателя КГБ В.Крючкова заняла позиции в Архангельском. Остается загадкой, однако: почему она выпустила Б.Ельцина из дома отдыха? Были ли у «Альфы» четкие указания на то, как себя вести в той или иной ситуации? Все последующие события говорят о том, что четкого плана не было.
Теплая августовская ночь накануне «путча» нагоняла бессонницу. Таня Ельцина долго пыталась заснуть. Ни свежий воздух «Архангельского», ни тишина правительственного дома отдыха не способствовали этому. Наконец ей удалось сомкнуть веки. И, как это обычно бывает при бессоннице, сон оказался поверхностным, неглубоким. Таню-ша проснулась с первыми лучами солнца. Решив, что дальше валяться в кровати бессмысленно, она, накинув халат, включила радио…
— Папа, папа, вставай! — Растрепанная и перепуганная Таня влетела в комнату. — В стране переворот!
Еще не совсем проснувшись, Борис Николаевич удивленно посмотрел на дочь
— Что?! — Борис потер кулаком глаза. — Какой еще переворот? Ты что, меня разыгрываешь?
Таня покачала головой.
— Только что объявили по радио…
— Так это ж незаконно…
Наспех нацепив на себя домашние брюки и даже не став надевать рубашку, Ельцин подошел к телевизору и щелкнул выключателем… В это время в Москве уже стояли бронетранспортеры и танки, а среди людей началась паника. Раз введена в город техника, значит, началась война.
Впоследствии Елена Окулова на страницах мемуаров отца откровенно признается, что ей в преддверии ее собственного дня рождения (21 августа) было страшно и тяжело. «Я после этого, наверно, в течение месяца, как едут грузовые машины, так кидалась смотреть — не танки ли? Понимаю, что этого быть не может, а все равно дергаюсь».
Эту реплику дочери Борис Николаевич включил в свои мемуары, видимо, для того, чтобы показать, что гекачеписты — чудовища.
А вот какая реплика там приводится от лица Татьяны:
«Был один момент страшный, когда нам передали, что в Белом доме произошел взрыв. У мамы подогнулись колени, и она села. Я говорю: не может быть! Побежали звонить, и помощник папы, Лев Евгеньевич Суханов, мне сказал: нет, Таня, у нас все нормально, мы работаем. Это дезинформация».
А вот реплика второго мужа Татьяны, Алексея Дьяченко: «Мы слушали радио «Эхо Москвы», услышали стрельбу на Калининском, и тут же диктор объявил, что горит танк, было столкновение…»
Мужу Елены, Валерию Окулову исторических цитат в ельцинских мемуарах не досталось. Наверно, просто потому, что его не было в гуще событий — он занимался своими самолетами, которые должны были летать точно по расписанию.
Ну и «на закуску» реплика самого Бориса Николаевича. Из жуткого дела «заговора» Ельцин вышел победителем, хотя видел следственный документ, который, хоть и был похож на фальшивку, но все же заслуживал цитирования в президентских мемуарах:
«В беседе с Горбачевым предусматривался даже вариант накануне принятия окончательного решения о введении ЧП уничтожить 18 августа ночью в воздухе самолет, на котором следовала в Москву делегация Российского правительства во главе с Б.Ельциным из Казахстана».
Вот они какие кровавые, оказывается, гэкачеписты!
Зато в отношении своего главного политического противника, Горбачева, Борис Ельцин отзывается как-то очень даже по-человечески: «В эти ночные часы Горбачев лихорадочно пытался обдумать произошедшие перемены. Находиться под домашним арестом, фактически в четырех стенах, не зная, что произойдет буквально в следующую минуту, было конечно, очень тяжело. Просто невыносимо».
«Под каждым кустом — снайпер»
Утром 19 августа Борис Ельцин обзвонил всех, кто мог ему понадобиться в ближайшие часы; помогали звонить жена и дочери. Через несколько минут примчался начальник охраны Александр Коржаков. Он начал расставлять посты и выводить из гаражей машины.
Решили писать обращение к гражданам России. Текст от руки записывал Руслан Хасбулатов — тот самый, кого спустя два года, 4 октября, прикажет вывести из обстрелянного с танков Белого дома Борис Ельцин. Глава парламента Руслан Хасбулатов будет объявлен главным саботажником правительственной линии…
Такая вот ирония судьбы.
Текст обращения к гражданам страны диктовали и формулировали все, кто был рядом. Шахрай, Бурбулис, Силаев, Полторанин, Ярошенко. Стали звонить по телефону знакомым, думая, куда передать в первую очередь текст.
Вскоре появился и мэр Петербурга Анатолий Собчак. Он пробыл недолго, потому что торопился уехать в Питер и боялся, что его задержат в пути. Дал свою оценку событиям как юрист. На прощание он пожал Наине руку и трагическим голосом сказал: «Да поможет вам Бог». Эти слова усилили в ее голове ужас происходящего. Она посмотрела на Собчака глазами, полными слез.
Ельцин довольно быстро принимает решение ехать в Белый дом. Очевидно, что его семья переживает это решение болезненно — ведь ей уже мерещатся на всех дорогах вооруженные блок-посты КГБ, а под каждым кустом и на крыше каждого дома — снайпер группы «Альфа».
ИЗ КНИГИ Б. ЕЛЬЦИНА «ЗАПИСКИ ПРЕЗИДЕНТА»:
«Перед самым отъездом из Архангельского жена остановила меня вопросом. Куда вы едете? Там же танки, они вас не пропустят. Надо было что-то сказать, и я сказал. У нас — российский флажок на машине. С ним нас не остановят. Она махнула рукой. Признаться, мало что радовало в тот момент. Все казалось зыбким и ненадежным. А вот флажок был чем-то реальным, настоящим».
Когда Борис Николаевич наденет на себя бронежилет, Наина в сердцах бросит:
— Да что он защитит, этот бронежилет! Стреляют ведь в голову!
В самом деле, такая защита вряд ли бы помогла. Если бы хотели убить — убили бы в любом случае, как ни защищайся.
Почему «Альфа» не выполнила приказ?
Российский спецназ способен был выполнять задачи любого уровня сложности, включая смену правительства на территории другой страны. Вспомните операцию «Шторм-333» и работу российского спецназа по ликвидации правительства Амина в Афганистане 27 декабря 1979 года. Именно тогда боец спецназа Виктор Карпухин поставит точку в операции «Шторм», найдя спрятавшегося во дворце Амина, за это его удостоят звания Героя Советского Союза.
Пройдет десятилетие, и именно ему, командиру группы антитеррора КГБ СССР «Альфа», легендарному бойцу спецназа Виктору Карпухину, в 1991 году поручат задержать кортеж Бориса Ельцина, выехавший из Архангельского. Этот приказ ему будет отдан генералом ВДВ Владиславом Ачаловым.
Но в этот раз в «Альфе» начался разброд… Глядя на кортеж Бориса Ельцина, бойцы «Альфы» вели себя нерешительно. Они не выполнили приказ Карпухина… Почему?
Загадка, ответ на которую спрятан во мраке тех лет…
ИЗ КНИГИ А. КОРЖАКОВА «ОТ РАССВЕТА ДО ЗАКАТА»:
«Я немного успокоился, когда в Архангельское прибыла персональная «Чайка» президента России. После короткого совещания решили ехать открыто — с российским флагом. Мы впервые в жизни сели втроем на заднее сиденье: Борис Николаевич посредине, а по бокам — телохранители, я и Валентин Мамакин. Шеф отказался надеть бронежилет, поэтому мы сверху обложили его жилетами и вдобавок прикрывали Ельцина своими телами. Валентин сидел с левой стороны, за водителем, а я — справа. Наш кортеж с любопытством разглядывали танкисты — несколько машин ехали впереди «Чайки», несколько сзади. Российский флаг гордо развевался на ветру. Заранее договорились, что поедем на большой скорости. Самый опасный участок пути — от ворот Архангельского до выезда на шоссе. Это километра три. Кругом густой, высокий лес. За деревьями, как потом выяснилось, прятались сотрудники «Альфы». Они должны были выполнить приказ руководства ГКЧП — арестовать Ельцина. Но «Альфа» ничего не сделала — бойцы молча наблюдали за пронесшимся кортежем. «Альфисты» потом рассказывали, что только один Виктор Карпухин — начальник спецгруппы — по рации кричал, требовал остановить машины. Карпухина, кстати, после путча пригласил к себе консультантом по безопасности Назарбаев».
