Объявление: — Удостоенное наградами красильное заведение Любонтьер (на Почтовой ул., д. Пучкова) имеет честь довести до сведения, что здесь производится крашение церковной одежды, штофной и парчевой; крашение бархатных камилавок в фиолетовый цвет, крашение и отделка страусовых перьев, блонд, кружев, тарлатану, стеганых одеял без распарыванья. — Хроника: — Из Зарайска. Польский мятеж, подавленный мудрым правлением нашего государя, вызвал пожертвование в г. Зарайске. Кроткие и умные меры, предпринятые для его подавления, — беспримерные в истории. В память этого вырванного из отечества зла в г. Зарайске при храме Благовещенья содействием церковного старосты И.И.Салтыкова выстроен придел во имя архистратига Михаила, в честь покойного начальника северо-западного края, гр. М.П.Муравьева. — В городе. — В час пополудни г. испр. д. Ряз. Губернатора ст. сов. Болдырев открыл губ. земское собрание речью, которая произвела как на господ гласных, так и на присутствовавших в зале собрания приятнейшее впечатление. Г. председатель собрания губернский предводитель А.Н.Рапкин и прочие гласные приветствовали Н.Е.Болдырева искренним пожатием руки и проводили его до дверей собрания.
Вот и все, главное в том ноябре.
1886:
Объявления: — Ведомость о ходе чумы рогатого скота. Перемены по службе. Распределение местностей для взимания питейного сбора. Подписка на газеты и журналы: Минута, Благовест, Радуга, Сын отечества. Новая книга! «Настоящее сокровище для несчастных жертв самоосквернения и разврата составляет книга д-ра Ретау «Самоосквернение» с 3 чертежами. Пусть ее читает всякий, который страдает ужасными последствиями сказанного порока. Она спасла множество лиц от верной гибели». — Содержание номера:— Поучение против воровства (эпиграф: «всякая кража, большая и малая, великий грех перед господом»). — Хроника: — Полотно из хмеля. Заражение сифилисом при бритье бороды. Лечение алкоголизма стрихнином. Смерть от угрызения совести. (Буквально: мужик украл сено, владельцы вышли из-за копны и стали усовещевать его; убитый совестью крестьянин настолько поражен был этим, что он закачался, упал на землю и умер.) Откушение носа. (Потерпевшему казаку присудили за поругание личности 15 р.) — Событие: Неизвестный зверь. (Хищный зверь загрыз двух девочек, крестьянина, свиней, пастухов и пр. Народ дал знать исправнику, который принял меры к его истреблению. Через 10 дней крестьяне 3 деревень убили его в лесу. Что за зверь, установить так и не удалось.)
1896:
— Подписка на газеты и журналы: Вестник Благотворительности, Мировые отголоски (лозунг — «духа не угашать, духом пламенеть»), велосипедная газета Циклист, Истина, Слепец, Кормчий, Странник. — Розыск хозяев к найденному жеребенку. О поимке массы дезертиров и бродяг; подробные описания примет и сравнения из хозяйственного быта. На четыре страницы отчет местного банка Сергия Живаго. Уведомление: при «Правительственном Вестнике» выходят ежемесячно книжки народного чтения «Бог-Помочь». Список лиц, имеющих право выбирать гласных по Рязани. (Весь список уместился на странице и еще осталось место для таксы на лесные порубки.) На станции забыты подержанный зонтик и две резиновых калоши, старых; в случае неявки, через три месяца оные вещи будут проданы с торгов. «Имею честь известить гг. жителей, что мною открыто гальвано-пластическое заведение в Безыменном переулке, соб. д., в котором спецально производятся посредством электрического тока, получаемого от динамомашины, лужение церковных предметов, риз, самоваров и паникадил». — Никаких событий, достойных предания гласности, в этом ноябре не произошло.
1906:
Объявления: — Для торговцев сигнализационный аппарат «Сирена», проездом один день из-заграницы. — Продаются 12 псовых борзых великого князя Николая Николаевича; собаки очень резвые и злобные — Сбежал козел с прямыми рогами. — Корсеты без костей, парижские, Любовь Самойловна Идельсон. — Xроника: — В здании Вольно-Пожарн. о-ва г. Тононов будет демонстрировать для членов команды синематограф. Должно иметь на себе — значки о-ва. — Суд и жизнь: — М.Н.Сергеев, домовладелец, обвиняется в том, что свалил на усадьбу Деревягиной по Средне-Солдатской ул. шесть возов нечистот. Наложен штраф в три рубля. — Архиерейская служба в день рождения вдовствующей императрицы Марии Федоровны, по окончании благодарственный молебен. — События: — Убийство полицмейстера Хорото. (Возвращался из театра домой с актрисой. В него стрелял из браунинга блондин, — повидимому — христианин, так как на нем имеется крест. Судя по огрубелости рук, он принадлежит к мастеровому или рабочему классу. В ту же ночь арестованы два гимназиста.) — Суд: — Отчет по делу Небогатова о сдаче русской эскадры при Цусиме. — Письмо в редакцию — «Милостивый государь, г. редактор, потрудитесь поместить в вашей уважаемой газете опровержение на заметку, помещенную в № 298, что в Николаевском саду были найдены 6 патронов от револьвера системы Браунинг. Нами действительно были потеряны, но не браунинга, а от Борхерта. Группа анархистов». Хроника: — Гл. Упр. по делам печати не разрешило постановки след. пьес: Голод, Мужики, Дурные Пастыри, К звездам. — В этом месяце поражает количество подкинутых младенцев.
Болото остается болотом и дыра дырой. Над Россией проходит кровавый дождь 1905 года; через двенадцать лет окончательно созреет урожай. В Рязани это начинается с телеграфной забастовки, грозно шумят хлебопеки и литейщики, и, следом, во весь рост встает рязанский мужик. Везут помещичий хлеб, жгут ненавистные именья, рубят леса. «Все равно подыхать: хоть в тюрьме, хоть на свободе!» Исправники молят губернатора о помощи, ее нет. Казаки уже отказываются: истрепались их сапоги, подбились кони. Недолгая заминка, и вот лихая карательная ватага, стражники и подъесаулы, мчится в Братовку. Расстрел в Секирине. Для подозреваемых — быстрая, на ходу, анкета: «крест есть?.. в бога веришь?.. царя почитаешь?» Всюду на железнодорожных станциях идет жаркая усмирительная работа; порют на снегу, порют и в дамской уборной! Уходят мятежные годы. Революция прячется. На опухшей, осовелой физиономии империи еще тлеет цусимская пощечина. Городовые в громадных валеных, с кожаными обсоюзками, сапогах притаптывают тлен боевых костров. Скушно. Великопостный благовест, свиваясь с апрельскими дымками из труб, струится над обугленной Россией. «Господи и владыко живота моего… дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви даруй ми…» Терпения! Деловито трудятся царские суды. Какими людьми заселяются нежилые окраины!.. Кое-где равнинный, черно-белый пейзаж непривычно разнообразится несложной графикой виселиц. Но уже на исходе ночь, и молоденькие околоточные, затянутые, в ремешках, не властны угасить полоску рассвета над горизонтом. Проходит тучная, звероватая пора. Самые видные люди в Рязани — купцы. Все они ходят в попечителях, состоят в разных думах и управах. Но это уже не Рюмины, даже и не Мальшины. Это плотные, жилистые торговые организмы в поддевках и сюртуках, с лицами, похожими на потертые замшевые кошельки. Их вереница, представленная почти в инфузорном разнообразии, течет перед нами как бы в ядовитом дымке у Аэндорской волшебницы. Миллионеры Шульгины (не те, даже не те!); городской голова Антонов, в особенности лишенный всякого горя от ума; Ижевский, присяжный поверенный и ростовщик; их торопит и расталкивает подрядчик Селиванов, бывший землекоп и церковный староста, ухитрившийся залезть в карман даже к святым Борису и Глебу; дьякон Баландин грядет, покачиваясь, приятный мужчина со множеством волос, предмет спора здешних монастырских дам; семенит гостиничный владелец скряга Ланин, неутомимый холостяк… Дальше следуют толстые: супруги Шимарины едут в двух отдельных прогнувшихся пролетках, запряженных битюгами, — владельцы гастрономического магазина; плывут Приданцевы; игрушечница Рюмина, такая полная, что уже не может видеть себя, приветливо открывает свою лавку; мадам Балакирева, владелица публичного дома, лукаво щурится на нас из общего потока… Движется Игнат Масленников, красивый и бородатый (лесопилка и болтовой завод), специалист по выдаче замуж своих «племянниц»[9]; шагает мимо тот ростовщик с Садовой улицы (д. Ушаковой), что за особые мужские услуги снабжал местную молодежь деньгами, пока не прострелил его молодой офицерик Кудрявцев; и, наконец, незабвенный соперник Масленникова, пароходчик Салтыков, оригинал-любитель, скупавший среди мещан девические невинности по сотне рублей за экземпляр… Впрочем, хватит. Закройте ваш вонючий кофейник, волшебница!
Но слава города в его людях, — и, перечислив этих, поклонимся Рязани за тех, которых подарила она стране и миру. Это из Рязани вышли — поэт Полонский, гравер Пожалостин, издатель «Русского архива» Бартенев, иллюстратор Боклевский, хирург Пирогов, скульптор Голубкина, художник Архипов, поэт Есенин, один из бакинских комиссаров Петров и, наконец, физиолог И.П.Павлов. Все они, за немногими исключениями, ушли навсегда из родного гнезда, но вряд ли Рязань повинна в этом: столица всегда отнимала у провинции ее выдающихся людей… Правда, Рязань оспаривает у бывшего Козлова его Мичурина, у Калуги — Циолковского как уроженцев Рязани; называет рязанцами декабристов Лунина и Волконского; но стоит ли сегодня разбираться в основательности этих притязаний?
