в военных подразделениях Германии [260].
Непосредственным куратором Бандеры и других националистов, украинских и белорусских, выступал офицер германской разведки Эрвин Штольце. На Нюрнбергском процессе в отношении сотрудничества с лидерами ОУН [261]он давал следующие показания: «Мною лично было дано указание руководителям украинских националистов, германским агентам Мельнику (кличка «Консул-1») и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение в происходящем якобы разложении советского тыла. Мельник доказывал, что он по преемству получил от Коновальца руководство националистическим движением и просил ПОМОЧЬ ему остаться в ЭТОМ руководстве для единства организации. Здесь Мельник обещал принять все меры для примирения с Бандерой. Несмотря на то, что во время моей встречи с Мельником и Бандерой оба они обещали принять все меры к примирению, я лично пришел к выводу, что это примирение не состоится из-за существенных различий между ними. Если Мельник спокойный, интеллигентный чиновник, то Бандера — карьерист, фанатик и бандит [262]….В октябре 1939 года я с Ла-хузеном привлек Бандеру к непосредственной работе в абвере. По своей характеристике Бандера был энергичным агентом и одновременно большим демагогом, карьеристом, фанатиком и бандитом, который пренебрегал всеми принципами человеческой морали для достижения своей цели, всегда готовый совершить любые преступления. Агентурные отношения с Бандерой поддерживал в то время Лахузен, я — полковник Эрвин Штольце, майор Дюринг, зондерфюрер Маркерт и другие» [263].
Встречался Бандера в преддверии войны с СССР и с более весомыми политическими фигурами в германском руководстве — начальником службы военной разведки и контрразведки адмиралом Вильгельмом Канарисом. Понятно, что предметом обсуждения были вопросы, связанные с предстоящим вторжением.
И ОУН [264] в первые недели войны вполне отрабатывала затраченные на ее содержание Германией средства. Оуновцы наносили диверсионные удары в тыл Красной Армии, наводили световыми сигналами на цель немецкие самолеты, совершали убийства партийных работников, препятствовали осуществлению эвакуации. Ими создавались засады на разрозненные отступающие группы красноармейцев. Ряд вооруженных нападений был организован ОУН [265] на тюрьмы, в которых освобождались заключенные. По мере продвижения сил вермахта на восток, оуновские отряды преобразовывались в силы Украинской народной милиции. Все это совершалось, когда Бандера был еще на свободе и поддерживался немцами.
Взаимодействие ОУН [266] с немцами, причем не только мельниковцев, но и бандеровцев, продолжалось и после ареста Бандеры. Выход ОУН (б) [267] из-под контроля германского командования произошел только в 1943 году. Первым вооруженным антинемецким выступлением принято считать атаку сил Украинской повстанческой армии на полицейский участок в поселке Владимирец Ровенской области 7-8 февраля. Это произошло уже после завершения Сталинградской битвы. Мельниковцы между тем продолжали действовать на стороне Германии. Таким образом, хронологически бандеровская часть ОУН [268] выступала на стороне нацистской Германии во Второй мировой войне в период с 1939 по 1943 год. Выйдя из-под контроля Германии, к силам антигитлеровской коалиции она так и не примкнула. ОУН (м) [269] продолжала действовать на стороне Германии до 1944 года, пока не приняла решение о прекращении вооруженной борьбы ввиду ее бесперспективности.
Андрей Шептицкий — грекокатолический фактор украинского национализма
Украинская грекокатолическая церковь Украины еще в XIX веке не стояла на враждебных России позициях. Среди грекокатоликов были широко распространены идеи пересмотра Брестской унии и возвращения в православие. Сторонником русофильской партии являлся, в частности, Иосиф (Сембратович), занимавший сан митрополита Галицкого в 1870–1882 годах. В результате такой позиции в 1882 году он был неканонически отрешен от должности. А вот занимавший менее года пост митрополита Галицкого Юлиан (Сас-Куиловский) был человеком с совершенно иным бэкграундом. Он был участником Венгерской революции, сражался против русских войск. После этого Сас-Куиловский эмигрировал в Турцию, стал капитаном турецкой армии и, получив тяжелое ранение, перебрался во Францию, где и вступил на поприще духовной службы.
Безусловно, наибольшего влияния Галицкая грекокатолическая митрополия достигла при митрополите Андрее (Шептицком) [270] (рис 31). Принадлежа к знатному роду, имея значимые средства и пользуясь большой популярностью, он оказывался политически неуязвим для противников. Ориентация на него галицкой паствы предотвратила, в частности, намерение его ареста немцами после поддержки им Акта о создании Украинского государства. Арестовать Бандеру в связи с такой поддержкой было возможно, Шептицкого — нет.
Митрополит Галицкий принял концепт украинства и сыграл одну из наиболее значимых ролей в распространении идей единства украинской нации — на Западе и Востоке. Без его участия, вероятно, не была бы создана и не получила бы развития Организация украинских националистов [271]. Митрополит Андрей являлся душепастырем Евгения Коновальца. На роль нового вождя организации Андрей Мельник был фактически назначен Шептицким. До своего возвышения лидер ОУН [272] являлся управляющим во владениях Грекокатолической церкви Галицкой митрополии.
Рис. 31. Грекокатолический митрополит Андрей (Шептицкий) как идеолог украинского национализма (ОУН — экстремистская и запрещенная на территории РФ организация)
Возникал, впрочем, вопрос о том, предполагалась ли у единой украинской нации единая конфессиональная принадлежность. Вероятно, исходя из идей национального единства, предполагалась. А если это так, то, по всей видимости, такая перспектива мыслилась на платформе грекокатолицизма [273]. Говоря другими словами, это означало продвижение унии на восток. Впрочем, среди окружения митрополита прорабатывался и другой план: выйти из унии, но при этом в подчинение РПЦ не переходить, а создать автокефальную церковь с Шептицким во главе.
О том, как мыслил решение религиозного вопроса сам Андрей Шептицкий, свидетельствует составленная им еще в 1912 году записка «О мерах по отторжению Русской Украины» [274]. Она была направлена митрополитом на рассмотрение австрийского императора Франца Иосифа. В самом названии записки содержался целевой ориентир — отторгнуть Украину от России. Приводимый ниже фрагмент документа не оставляет сомнений в замыслах новой униатской экспансии на восток в сочетании с военной экспансией:
«Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию Русской Украины, нам предстоит решить тройную задачу: военной, правовой и церковной организации края. Решение этих задач должно отчасти предшествовать какой бы то ни было мирной конференции, не только для споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания украинцев и для урегулирования этого восстания, но и для того, чтобы эти области во всяком случае возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей.
Для этой цели следовало бы использовать все Россией подавленные (подложно искаженные) традиции Украины, дабы настолько прочно возродить их в сознании народных
