Катару бойкот, а затем предложил Эрдогану присоединиться к нему или прослыть врагом Саудовской Аравии.
Катар был союзником Турции. Турки не могли просто взять и отказаться поддерживать его, как того требовали власти Саудовской Аравии. В то же время Эрдоган не хотел ссориться с саудовцами – во всяком случае, так утверждал Актай.
Поэтому турецкие власти сообщили Мухаммеду, что разработают план урегулирования конфликта между Катаром и королевством. Однако, по словам Актая, ответ саудовцев поразил турок: «Если вы с Катаром – значит, вы с Катаром. Если вы хотите примирения – это тоже значит, что вы с Катаром». В 2017 г. Эрдоган даже прилетел в Эр-Рияд, чтобы уладить разногласия, но при личной встрече ему не сказали ничего нового – только то, что Турция должна отказаться от дружбы с Катаром.
* * *
К несчастью для Хашогги, Мухаммед и его заместитель Сауд аль-Кахтани использовали такой же подход и по отношению к нему. Это означало, что журналист не мог быть одновременно и критиком властей, и верным гражданином государства. Он должен был сделать выбор: либо поддерживать Мухаммеда во всем, либо стать его врагом. Аль-Кахтани начал заниматься журналистом.
Сначала помощник наследного принца пытался нейтрализовать диссидента, ограничив ему возможность писать для саудовских СМИ и запретив встречаться с иностранными журналистами. Затем он захотел сделать Хашогги новым рупором государственной пропаганды. Полуторамиллионная армия подписчиков в Twitter и длинный список знакомых, в числе которых были зарубежные политики, журналисты и предприниматели, делали Хашогги идеальным дополнением к легиону Twitter-ботов и пропагандистов.
Мухаммеда и аль-Кахтани по-прежнему сильно беспокоили настроения, царившие в саудовском сегменте Twitter: социальная сеть все еще оставалась единственным способом узнать, что́ думает общество о новом наследном принце. Кроме того, аль-Кахтани продолжал наращивать собственную армию «мух» (аккаунтов лояльных власти пользователей, из них многие были фейковыми), которая генерировала и распространяла хорошие новости и занималась травлей критиков правительства. В какой-то момент он даже создал хештег «черный список» и предложил саудовцам писать доносы на соотечественников, симпатизирующих Катару. «Неужели вы думаете, что все это моя затея? – писал аль-Кахтани в Twitter. – Нет, я лишь слуга, добросовестно исполняющий приказы моих повелителей: короля и его сына, законного наследного принца». Менее публичная сторона работы аль-Кахтани заключалась в проведении бесед с диссидентами, которым он говорил, что они либо будут отзываться о власти положительно, либо окажутся за решеткой.
Однако никакие боты и беседы не могли заткнуть Хашогги рот. Значит, нужно было заставить его молчать. В ноябре 2016 г. аль-Кахтани позвонил журналисту и сказал, что из-за его критических высказываний в адрес президента Трампа и по поводу американо-саудовских отношений ему запрещается публиковать статьи и посты в Twitter. На одном публичном мероприятии в Вашингтоне у Хашогги спросили, считает ли он, что президент Трамп может принести мир на Ближний Восток. Журналист ответил, что это несбыточная мечта. На его слова почти никто не обратил внимания, но правительство Саудовской Аравии сочло необходимым опубликовать официальное заявление, в котором говорилось: «Журналист Джамаль Хашогги не является официальным представителем Саудовской Аравии и не может выражать ее позицию по тому или иному вопросу». Не было никакого королевского указа или хотя бы правительственного распоряжения, запрещавшего Хашогги писать, но он прекрасно знал, как работает система. Игнорируя устный запрет, он рискует разозлить кого-нибудь посерьезнее аль-Кахтани.
После разговора с помощником Мухаммеда дела у Хашогги быстро разладились. Газета Al Hayati отказалась печатать его авторскую колонку. Когда он прилетел в ОАЭ на конференцию, пограничный контроль не пустил его в страну. Не имея возможности писать, журналист даже предложил саудовским властям помощь в урегулировании конфликта с Катаром. Но наследный принц был непреклонен. Хашогги отказали.
Однако спустя какое-то время аль-Кахтани показалось, что полунезависимое положение Хашогги можно использовать для того, чтобы пиарить в Соединенных Штатах Мухаммеда как истинного реформатора. В начале 2017 г. аль-Кахтани простил журналиста (вынеся ему предупреждение), разрешил свободно писать и передвигаться по миру. Он думал, что преподал Хашогги хороший урок.
Поначалу журналист и правда вел себя осторожно. На конференции, состоявшейся в России в марте 2017 г., он говорил о демократии на Ближнем Востоке, но ни слова не сказал о монархиях Персидского залива. Хашогги выражал свои мысли взвешенно: он подходил к черте, но не переступал ее, а если переступал, то почти незаметно.
Однако со временем он снова начал высказывать опасные идеи. Дело было в том, что подход Мухаммеда к реформам возмущал Хашогги. Ему казалось, что в стране все делается по указке наследного принца, а на мнения граждан Мухаммед обращает внимание, лишь когда бросает за решетку тех, кто эти мнения высказывает.
Мухаммед действительно пытался сделать свою страну привлекательной для туристов и бороться с коррупцией, но тех, кто критиковал его методы, нередко задерживали службы безопасности, заставляя подписывать обещания, что они больше никогда не будут ругать правительство. Главное, что должны были усвоить простые саудовцы, – что они свободны только до тех пор, пока не мешают Мухаммеду ибн Салману. На первый взгляд казалось, что Саудовская Аравия действительно меняется. Однако главная проблема королевства – отсутствие у людей права голоса и их полная зависимость от прихоти одного человека – не только не была решена, но, напротив, стала более серьезной.
Парадоксально, но факт: при этом Мухаммед просил ближайших советников высказываться о его идеях и проектах максимально честно и хвалил тех, кто открыто говорил, что принц что-то делает неправильно (при этом их взгляды могли прямо противоречить позиции наследного принца).
Однажды вечером между Мухаммедом и одним из его министров состоялся жаркий спор по поводу размера пособий для госслужащих. Принц считал, что бюджетные выплаты чиновникам надо увеличить, так как реализация его «Видения 2030» пока не на том этапе, когда можно увеличить расходы на содержание простых граждан. Министр возражал, что с финансовой точки зрения эти расходы неразумны. В конце концов, устав от спора, чиновник сдался. Он сказал Мухаммеду, что тот наследный принц – значит, ему и решать.
«Если бы я хотел воспользоваться своей властью, чтобы продвинуть эту инициативу, я бы не спорил с тобой три часа до хрипоты», – ответил Мухаммед. Когда вопрос вынесли на голосование, технократы проголосовали против решения Мухаммеда, и выплаты чиновникам остались на прежнем уровне.
Но такие споры происходили исключительно за кулисами. Публичное выражение несогласия с реформами принца и тем более критика их ключевых направлений строго запрещались.
Так, Эссама аз-Замиля арестовали за то, что на своей странице в Twitter он высказал сомнения по поводу грядущего IPO Aramco. По его словам, сделка могла быть оценена в заявленные Мухаммедом 2 трлн долл. только в том случае, если включала бы нефтяные месторождения Aramco. Но они являются национальным достоянием, а значит, прежде чем продавать их, власти должны будут спросить мнение народа.
Помимо аз-Замиля в тюрьме оказались еще около 10 человек, критиковавших планы Мухаммеда или просто сомневавшихся в них. Среди них был поэт, осудивший бойкот Катара, аль-Ауда и еще несколько мусульманских деятелей. Всех их обвиняли в работе на иностранные государства, желающие посеять смуту в Саудовской Аравии.
Хашогги больше не мог молчать. «Это просто абсурд, – заявил он в интервью The New York Times. – Аресты ничем не обоснованы. Задержанные не являются участниками политических движений, у них даже разные точки зрения».
Аль-Кахтани был сыт по горло дерзостью разъезжающего по всему миру и открыто смешивающего правительство с грязью Хашогги. Он вознамерился раз и навсегда положить конец карьере журналиста – сделать так, чтобы тот вообще больше ничего не комментировал. Аль-Кахтани решил ограничить право диссидента на свободное передвижение и запретить ему выступать публично, писать и участвовать в конференциях. Пусть Хашогги мечтает не о конференциях и речах о демократии в арабском мире, а о том, чтобы ему разрешили хотя бы прогулку по Джедде.
Однако один друг журналиста из правительства предупредил его о готовящихся ограничениях. Недаром говорят, что старый друг лучше новых двух. Хашогги не представлял себе жизни без журналистики и публичных выступлений, а потому собрал два чемодана и отправился в Вашингтон, где
