с котом сурово смотрел в объектив. На старике была фуражка с высоким околышем. Старуха печально глядела в сторону.
Эти старики были похожи на немецких крестьян, которых я видел на фотографиях Августа Зандера. Был такой кёльнский фотограф — на его фотографиях крестьяне стояли во фраках на борозде, в тех фраках, которые они одевали только на свадьбы и похороны. Этих крестьян и их фраков уже нет, их всех смело время, они легли в свои пашни под английскими бомбами, их, переодетых в лягушачью форму вморозило в подмосковную землю. А вот взгляд у них был такой же как у муромских старика и старухи.
Мы говорили об исторической личности — то есть, о том, что, судя по костям Илья Муромец действительно долго болел в детстве — что-то с позвоночником у него было. Но вот предсказание калик, о том, что он не умрёт в бою, не сбылось. Сунули ему в грудь какое-то боевое железо. И стал он героем двух стран — одной независимой, а другой — незалежной.
…А потом я поехал дальше. На обочине стоял бронепоезд "Илья Муромец", вернее его некоторая часть. И было известно, что местный народ, разъезжавший на нём, намолотил немало басурман. И даже спалил один такой же германский бронепоезд. Так они стали сочетаться по-новому — Илья Муромец и огнедышащий дракон, современное чудо-юдо.
15 июля 2002
Ну конечно…
Москва. Вы честны и прямолинейны, любите искусство больших форм и считаете, что без вас любое мероприятие обречено на провал. Ваш любимый головной убор — кепка, любимое украшение — кольца. Несмотря на суетливость, вас очень любят друзья. У кого еще в любое время дня и ночи можно полакомиться икрой, намазанной на каравай, и до утра вести разговоры "за жизнь" на кухне?
Пройти тест "
Какой вы город
".
19 июля 2002
История про первое и несостоявшееся
Теперь я расскажу несколько историй, которые давно были обещаны разным людям. Поскольку я совершенно не помню, каким людям и когда они были обещаны, то я расскажу их как придётся, в произвольном порядке и без повода.
Есть у меня человек, что зовётся "мой несостоявшийся тесть". Впрочем, ему это, наверное, было бы неприятно услышать, поэтому я расскажу лишь об истории термина, будучи уверен в том, что он это не прочитает.
Однажды я работал на каком-то книжном мероприятии, и он пришёл ко мне в гости. Я что-то объяснил ему, и вот, он ушёл вдоль книжных рядов.
Приятель мой, Александр Феликсович, с удивлением спросил, кто это.
— Видишь ли, — отвечал я. — Это мой несостоявшийся тесть.
И рассказал ему нашу историю.
Александр Феликсович выслушал меня и заметил:
— Ты зря называешь его несостоявшимся. Судя по твоему к нему отношению, он-то как раз состоявшийся — просто между вами отсутствует промежуточное звено.
И правда, промежуточное звено было устроено, счастливо и жило в другой стране. С моей стороны было нечестно примазываться к этой жизни, поскольку настоящий тесть всё-таки был.
Итак, иногда мы перемещались по городу вместе, тряся вениками, ворочали шайки общественных бань. Жизнь длилась — лишённая промежуточного звена, будто недоказанная теория эволюции.
Но история моей первой любви скорбная. Поэтому я расскажу её особый фрагмент.
В том доме, куда я ходил, жила помимо прочих уважаемых людей, не менее уважаемая пожилая женщина — Мэри Моисеевна. Мэри Моисеевна была очень странная женщина. Во-первых, она была Мэри, а не Мария, во-вторых, она была еврейка из старой Риги. Еврей в Риге был не совсем еврей. Про эту породу Виктор Шкловский сказал: "Они не русские и не немки, они сыворотка из-под простокваши".
Как-то Мэри Моисеевна однажды решила поделиться со мной дневными наблюдениями:
— Вы знаете, Владимир Сергеевич, иду я мимо булочной и вижу — какой-то молодой человек лежит пьяный в луже. Думала — вы. А присмотрелась — не вы…
В этой огромной разветвлённой семье была другая специальная старушка, что занималась хранением геральдических знаков. Она рисовала огромное геральдическое древо, к которому что ни день, то прирастала новая веточка.
Прошло несколько лет, и она подступила ко мне с очевидным вопросом:
— Володя, как вас вписать в наше древо?
Я мрачно ответил:
— Впишите меня карандашом.
И, как всякая острота, эта фраза оказалась отвратительно пророческой.
20 июля 2002
История про электромагнитные поля
Я расскажу ещё одну обещанную историю.
Эпиграф: — Баба! Голая! С ковшиком! — вопил Пушков.
Даниил Хармс. Лекция.
Как-то весной я вошёл в аудиторию, и приступил к бессмысленным посевам.
— Вам необходимо, — говорил я, — иметь представление о том, с чём вы имеете дело. И если сегодня мы будем говорить об электронных средствах массовой информации, то мы должны понимать, что это такое тоже. Вот, вы знаете, в начале века одна известная певица, спев что-то перед микрофоном в Доме Радио, выбежала вон и начала ловить извозчика, объясняя, что должна успеть послушать свои песни. Посмотреть, как получилось.
Между тем, студенты спали, тянулась леденцом первая пара. Только жужжала "Юнкерсом" муха у плафонов на потолке.
Грусть окутала меня демоническим облаком, и я повернулся к аудитории.
— Так вот, нужно представлять себе, что такое радиоволны. Собственно, это и есть электромагнитные волны. А электромагнитные волны и поля описываются в общем случае уравнения-ми Максвелла. Вот смотрите — первое уравнение это обобщение закона Био-Савара о возбуждении магнитного поля электрическими токами.
Вот слева у вас интеграл по замкнутому контуру Hdl а в правой части под интегралом проекция плотности тока проводимости на нормаль к бесконечно малой площадке, а второй член (в частных производствах) — проекция тока смещения на ту же нормаль…
Ничто не нарушало монотонного звука моего голоса. Сонные гуманитарии клевали носами, и всё так же жужжала толстая муха.
Я начал нервничать. Шутка явно не удалась.
Я начал скороговоркой рассказывать о законе электромагнитной индукции Фарадея.
— Вектор Умова-Пойтинга! — начал горячиться я.
— Дивергенция B равна нулю! Магнитных зарядов нет! — всё было бестолку.
Наконец, со второго ряда лениво поднялась рука отличницы.
— Владимир Сергеевич, а на экзамене это выводить надо?..
20 июля 2002
История про кроликов. Третья
Одной моей знакомой подарили кролика. Карликового. Кролик был симпатичный, шевелил носом и тряс ушами. Он действительно был крохотный — в размер пачки сигарет.
Все носились с этим кроликом, пуськали его и жмакали. Как он выжил от этой смертельной любви — неизвестно. Но шли дни, наступила зима, и
