от набегов крымчаков и турок! И единоверные греки стонут под игом, и единокровные славяне: сербы, словене, болгары, черногорцы гибнут.
Екатерина внимательно посмотрела на карту и поразмышляла:
— Однако же тут и непонятно, где границы проходят. Рядом и Речь Посполита, и Австрийская империя, и османы, и валахи.
— А земли эти, государыня, искони российскими были.
— Како же они, Михайло Васильевич, османам достались!
— Матушка, ранее весь Понт Эвксинский, то есть Чёрное море, Русским морем называлось. Святослав, наш древний князь, хаживал и под Царьград, Константинополь, а на Кавказе стоял древний город Тьмутаракань, и из-под него ходили на Персию и торговали с Востоком. А потом, после похода Батыева, осела орда в Крыму. Сельджуки на святую Софию полумесяц подняли, императоров византийских сокрушив, и стали султаны эти земли в крови топить. Посему они и запустели.
Императрица озадаченно и недоверчиво слушала. Историю этого края она не знала и, посмотрев на карту с ее южными пространствами, подумала: „Боже, какая необъятная страна. И я должна ею повелевать так, чтобы все видели мою заботу о могуществе и благе. Иначе гибель или забвение“.
Резко повернулась и решительно сказала:
— Надо злодеяния пресечь, защитить невинных, а на оные пустые земли селить всех, кто их расцвету способствовать будет» [135].
Ну и тому подобное далее.
Удивительно мне в этой истории то, как точно подтверждается старая максима о том, что писатель в России должен жить долго.
Если не торопиться менять свои убеждения, то можно дожить до их нового торжества.
В конце восьмидесятых просвещённое общество гоняло людей государственных идеалов в хвост и в гриву, поршень русской истории неостановимо шёл влево (парадоксом было то, что левыми традиционно считали коммунистов, а тут коммунисты оказались скорее справа). Потом поршень ушел в сторону достаточно далеко и скрылся из глаз, и так что некоторые забыли, что он перемещается. Казалось, что новый порядок установился навсегда. Оттого многие сограждане удивились тому, что поршень (ведь это именно поршень) возвращается и, перевалив через нулевую отметку, продолжает движение в сторону, противоположную прежней. С тех пор «демократы» стали называться «либералами». «Патриоты», правда, нового названия не получили, но уж теперь либералов гоняли в хвост и в гриву.
Ганичев умер восьмидесяти пяти лет, дожив до того, когда вернулась та риторика, которую он всегда использовал в своей публицистике. Так устроено движение русской истории, только не всем удаётся дожить до возвращения своих идеалов. Это безусловный успех и исполнение завета «писатель должен жить долго».
Он умер в окружении соратников, среди почёта и уважения разных людей. Президент прислал телеграмму, а Патриарх передал слова соболезнования.
Ганичева похоронили на кладбище в Переделкино — там, где не так далеко лежат его враги. Смерть уравнивает многое, какие там враги — мир изменился. Школьники путают имена и перестали читать книги — и те, что были написаны скучно, но с правильной идеей, и те, что были написаны интересно, но с идеями, подлежащими обдумыванию. Поршень истории не остановить, его движение вечно.
Я смотрю на картину исчезновения молча, не успев сформулировать какой-то важной мысли, считая, что мироздание хочет мне что-то сообщить этой судьбой, последовательностью событий в жизни человека, которого я видел только издали.
16.07.2018
Хищные идеи века (О мещанах и романтиках у Стругацких)
Мы в тайге веселые огни зажжём,
По тропам нехоженым пройдём,
Тайны гор откроем, города построим,
Новые дороги проведём.
«Песня друзей». Музыка — Т. Хренников, слова А. Коваленкова
На волне споров о том, какие книги кто ненавидит (На самом деле это был спор об очень интересном феномене чтения — об использовании его для распознавания свой-чужой. Феномен заключается в том, что книги, что работают как сигнальные флажки, можно не читать), так вот из-за этих споров произошла странная история. Из-за цитаты, приведённой в случайном разговоре N., я вдруг перечитал повесть Стругацких «Хищные вещи века». Причём даже так — сперва перечитал в Сети сам эпизод, а потом (что для меня совсем удивительно) взял с полки бумажную книгу и прочитал её с начала до конца.
Чтобы было понятно, последний раз я читал бумажную книгу много месяцев назад, в сентябре, и это был роман Пелевина, который издательство даёт на рецензию только в бумаге (я его читал по служебной обязанности, а потом писал про него текст).
Но меня поразили собственные действия — как в былые времена, я прочитал всю повесть, при этом обращая внимание на детали и акценты (как оказалось, я много что позабыл, да и было бы удивительно одинаково воспринимать вещь, написанную в 1964 году, когда читаешь её в 1980 и в 2018 году).
Было действительно странно: я привык к совершенно рационалистичной модели чтения, да и не могу сказать, что оставался адептом братьев-фантастов (Трудно даже передать, с какой иронией я отношусь к этим адептам) — одним словом, будто Скрудж МакДак вдруг понимает, что только что основал хоспис.
При этом я перечитал ещё одну повесть Стругацких — «Стажёры».
Надо сказать, есть расхожее мнение о том, что как раз на этой повести у Стругацких меняется манера письма и идеологические установки. Сам Борис Стругацкий в книге «Комментарии к пройденному» пишет: «Всякое мировоззрение зиждется на вере и на фактах. Вера — важнее, но зато факты — сильнее. И если факты начинают подтачивать веру — беда. Приходится менять мировоззрение. Или становиться фанатиком. На выбор. Не знаю, что проще, но хорошо знаю, что хуже. В „Стажерах“ Стругацкие меняют, а сразу же после — ломают свое мировоззрение. Они не захотели стать фанатиками. И слава богу» [136]. «Стажёры» написаны в 1962 году, и напечатаны в 1963-ем. «Хищные вещи века» соответственно — в 1964 году и напечатаны в 1965. Часть читателей не то, чтобы отрекалась от своей юношеской любви к космической романтике, тех книг, но начала потом считать первые повести как бы шкуркой змеи, которую «настоящие Стругацкие» покинули.
Я постараюсь показать, что эти тексты куда интереснее, и именно они дают куда больше знания о политической истории XX века (да и нынешней), чем многие другие.
Для начала нужно пересказать сюжеты, потому что нынче никто не обязан читать книги, а последнее поколение, что всасывало Стругацких через воздух, уже страдает простатитом и подагрой, а отчасти начало вымирать. «Стажёры» — построены на истории чистого душой юноши Юры, по специальности космического сварщика, который
