ещё в августе сообщили, что
"В Литве начаты съемки европейского телепроекта — четырехсерийного фильма "Война и мир". Экранизация романа Льва Толстого, в которой примут участие телекомпании шести стран, в том числе и России, обойдется в 26 миллионов евро и станет самым крупным европейским совместным проектом за последние несколько лет…сценарий написали итальянцы Лоренцо Фавелла и автор "Однажды в Америке" Энрико Медиоли, режиссером "Войны и мира" станет румын Роберт Дорнхельм. Наташу Ростову сыграет молодая француженка Клеменс Поэзи, Андрея Болконского — итальянец Алессио Бони, Пьера Безухова — немец Александр Байер. Британцу Малкольму Макдауэллу досталась роль старика Болконского. Из Литвы съемки затем переместятся в Санкт-Петербург, а премьера фильма назначена на будущий год.
Между тем в начале года было объявлено о планах еще одной экранизации "Войны и мира". Восьмисерийный телесериал сериал собиралется снять американо-российская кинокомпания. В компании подчеркнули, что сериал будет сниматься с использованием всех последних достижений мирового кинематографа: компьютерной графики, новых звуковых решений, технологии изображения HD. Съемки планируется завершить в конце 2007 года. Снимать сериал будут в разных уголках России, а также в павильонах "Мосфильма". Сообщалось, что бюджет картины составит 60–80 млн долларов".
Поэтому тяжело мне говорить об экранизациях знаменитых романов. На Бондарчуков лаяться…
Между тем, с романами XX века штука интересная. Будь я академиком Фоменко, то рассуждал бы так: вот в летописях говорят о якобы двух романах. Оба романа написаны в XX веке, двумя писателями, каждого из которых много обвиняли в разных нечистоплотных поступках. Оба они получили за свой труд Нобелевские премии.
Очевидно, что это один и тот же писатель — такая постановка вопроса снимает массу проблем. Да, удовлетворены поклонники конспирологической версии о том, что не Шолохов написал "Тихий Дон" — естественно, его написал Пастернак. Потому что Пастернак — это Шолохов, а Шолохов — Пастернак. Для людей, ушибленных Пелевиным, специально объясняю: "Шолохов обрамляет Пастернака и служит для него чем-то вроде изысканного футляра, а Пастернак вдыхает в Шолохова жизненную силу и не дает ему усохнуть. Шолохов — это Пастернак тела, а Пастернак — это Шолохов духа. На стыке этих понятий возникает вся современная культура, которая является диалектическим единством шолоховского ПастернакА (ну и наоборот).
Понятно, так же, что будут удовлетворены и любители Пастернака, а равно как и те, кто недолюбливал Бориса Леонидовича за антисоветскую деятельность. Их примирит с писателем то, что в молодости он комиссарствовал, организовал партизанский отряд под Пермью, и по продовольственному делу налютовал крепко.
Пастернак действительно отказался от Нобелевской премии в пользу Михаила Шолохова, не мог же он раздвоиться в Стокгольме. Печальна судьба шведской премии, но гораздо печальнее судьба молодого казака, что Пастернак выписал из своей станицы, для того, чтобы тот написал стихи для получившего премию романа (там много песен и стихи в приложении). Молодой человек, не привыкший к столичной жизни начал пить, ухлёстывать за девушками и непозволительно близко сошёлся с иностранцами. В итоге он стал утверждать, что роман сочинён вовсе не Пастернаком, а его ровесником Михалом Шолоховым, рукопись была похищена, и проч., и проч.
Ну, понятно, что молодого человека сослали обратно — в станицу Норенскую, где он жевал сало по углам, да пил горькую. Я думаю, что это совершенно справедливо — нечего разевать рот на Нобелевскую премию, тем более — чужую.
Извините, если кого обидел.
11 ноября 2006
История про свежего Пелевина
Ну, я тоже прочитал Пелевина. Гляди, Коко, это же свежий Пушкин, и все дела.
Меня удивляло то, что обнаружилось большое количество моих знакомых, что говорило "Фу! Какая гадость, вот ужас-то!".
Ну, может, кому и ужас — а так, по моему, ничего страшного.
Причём совершенно непонятно, отчего этот пелевинский текст хуже, чем три предыдущих. Более того, он как раз отточен в смысле содержания и приёмов, что употребляет автор.
И вот почему: Пелевин давно перестал быть писателем в обычном, традиционном смысле. Это я говорю безо всякой мистики — Пелевин стал глянцевым беллетристом.
То есть, технология его романов совершенно замечательная — берётся актуальная тема (в этом случае — вампиры, про которых ленивый только не писал), и примитивный сюжет (это даже не сюжет, это такие бесконечные разговоры о сущем, вроде бесед Гостинника и Морехода в классической утопии: "А как питаются на этом острове?" — "А на этом острове питаются так-то и так-то, и одевают специальные одежды для трапезы".
Так описывали быт Телемской обители и массу других сообществ), так вот эти разговоры оснащаются абсолютно понятными метафорами.
Причём именно эти метафоры и будут повторять своим друзьям прочитавшие такой усреднённый пелевинский роман.
Вот героям объясняют, что только богатый человек может позволить себе жить жизнью животного, жрать и спать, не работая. Потому что животные, если они не домашний скот, не работают. «А как же белочки?» — спрашивают герои — «Это не работа» — отвечают им — «Вот если бы белочки с утра до ночи впаривали друг другу прокисшее медвежье говно, это была бы работа. А собирать орехи — это бесплатный шоппинг».
Или в тот момент, когда герою объясняют, как нужно интерпретировать имеющиеся факты, объясняя то, отчего нужно считать, что во власти нет ни одного порядочного человека. Ему говорят: «Если девушка сосёт хуй в публичном доме, из этого с высокой степенью вероятности следует, что перед нами проститутка».
Тот с обидой отвечает: «Почему обязательно проститутка? Может это белошвейка, которая только вчера приехала из деревни и влюбилась в водопроводчика, ремонтирующего в публичном доме душ. А водопроводчик взял её с собой на работу, потому что ей временно негде жить. И там у них выдалась свободная минутка».
— Вот на этом невысказанном предположении и держится весь хрупкий механизм нашего молодого народовластия, — говорят тогда герою, подняв палец, знающие люди.
Ну, и тому подобное дальше. Что, не будут цитировать? Будут, ещё как.
Ну да, ну да, мне говорят, что роман неряшливо написан, дурно вычитан, в разговорах о Сущем есть противоречия и глупости. Но тут как с журналистикой — не бывает успешного автора одной статьи, бывает журналист, что пишет статьи изо дня в день. Огонь ведётся по площадям — и это много раз обсуждалось в ходе разговоров о современной журналистике.
То есть, конечно, немного обидно, что не инженер человеческих душ, а глянцевый журналист, печатающийся в книжном формате — что ж с того. Колумнист, острящий раз в неделю по поводу абсурдности нашей жизни — вполне уважаемый человек. И может собрать из своих колонок
