я не расстроен — тому в ухо.
Сейчас я посчитал — я написал 43 печатные статьи про водку (вина, коньяки и другие спиртосодержащие жидкости я не считаю). Профессор Гамулин, где ты?
Извините, если кого обидел.
24 ноября 2006
История про разговоры DCLXIX
— Не все умеют отдохнуть. У меня вот руки всё время дрожат — изображение нечёткое.
— Это всё преломление света и игры разума.
— А кряква?
— Плавничок?
— Заведёшь ты меня вечно в дебри маразма и бросишь там. Одно слово — писатель! Да. А ещё там стоит Гамельннский крысолов и взмахами дудочки регулирует движение.
— И с крыс штраф берёт!
— Братан, их тут сотни, их тут сотни, братан! — как говорил один водитель, которому позвонил на мобильный друг, чтобы предупредить о сумасшедшем, что гонит в их районе по встречной полосе.
Извините, если кого обидел.
25 ноября 2006
История про разговоры DCLXX
— Из любопытства поглядела портфолио копирайтера. В числе доблестей указывается "знание и чутье русского языка"
— Чую, чую! Русским языком пахнет.
Извините, если кого обидел.
25 ноября 2006
История про разговоры DCLXXI
— Видите ли, коллега, история печальнее чем кажется. И вот почему. Огромное количество людей стало обсуждать этот корявый текст. Между тем, человек не только живущий в России, но и рассматривающий её в телевизионном ящике, понимает, что этот текст коряв и смешон.
Но это огромное количество людей принялось его обсуждать, делать выводы о близлежащем конце света и отъёме денег. Печаль именно в том, что это огромное количество людей обладает повышенной виктимностью. Работники перьев и клавиш всегда любят рассуждать о том, как их завтра выдернут из-за мониторов, лишат свободы слова и расстреляют. Иногда их желания материализуются — в разной форме, джин вылезает из бутылки — для того, чтобы все имели возможность крикнуть "Да, мы так и думали!"… Так вот это общественное ожидание Страшной Неприятности, и готовность всюду узреть Знаки — это-то и есть самое печальное.
— Реакция моего приятеля на всю эту хуйню была следующей: "Важно не то, что матрица имеет тебя вообще, а то, куда она тебя имеет". Ибо матрица не может не иметь — добавлю от себя. Птичьий грипп, биометрия в паспортах и цензура — они лезут из кемберлитовых трубок, как из жопы. Можно считать это хоть материализацией страхов Коллективного Я, хоть джинном из бутылки, хоть чем ещё. Но зачем всё это?
— Это я тоже хотел бы узнать. Потому что в этом письме каждая фраза в отдельности понятна. Типа "Нет — беззаконию". Кто ж поспорит? А вместе — не очень интересно. Но примечательно, что ругать подписантов начали ещё не читая — вернее, читая только отрывки. Это морок общественного безумия: написан абсолютно обтекаемый текст. Максимально шарообразный, надо отдать должное писарю. Читается как в ту, так и в другую сторону, куда ни катни. Но при этом оппоненты подписантов вчитали в текст этого обращения каждый, что хотел. Топали ногами, радостно пререкались — обвинить ли их в изнасиловании инородцев, или просто в ненависти к демократии. Вот такая история с этим обращением.
— Ну, Вы меня немного успокаиваете. Целый день сегодня не могу понять общественной драмы и всенародной трагедии.
— И ещё — там текст ещё хитрее, потому что он сначала был идеальный, как платоновский шар, а потом из него что-то вырезали. Какой-то загадочный абзац про налоги — будто реплика из разговора, ответ на что-то. Я думаю, что на самом деле это секта иллюминаторов-кабанистов, а все им завидуют, да.
— Вот и я говорю. Мало меня вещей возмущают. А вот возмущает то, что общество не подталкивает людей к изучению языков и обучению плаванию. Я бы молился за того упыря-вождя, который всех бы плавать учил и языкам. Ну, и ещё как делать искусственное дыхание, конечно.
— Его бы быстро убили. А все эти мнения — суть портрет «творческой интеллигенции».
— Я бы не сказал, что творческой. Это офисная интеллигенция, я бы предложил этот термин (по-моему, раньше его никто не использовал. В Сети полно высказываний менеджеров среднего звена, офисных клерков — нижний класс клановой номенклатуры. Демократия в действии — собственно интеллекту это отношение имеет непрямое. Ну и народная масса в этой страте отфильтрована имущественно.
— От клановой номенклатуры слышу
— Да уж, куда нам, жалким офисным пролетариям, копошащимся у подножия пирамиды клановой номенклатуры, до вольно парящих в высотах мысли интеллектуалов творческого труда. Редкий пример кланового снобизма.
Извините, если кого обидел.
25 ноября 2006
История по порядку ведения
Пять лет назад, на день рождения, мне подарили код-приглашение на открытие Живого Журнала.
За это время произошло много интересного. Твои друзья, с кем ты перестукивался через Сеть (применительно к Сети это очень точный глагол), так вот, твои друзья переменили три-четыре работы, а то и пару стран. Пять лет — большой срок. Грохнешь жену с любовником — по аффекту пять лет и дадут.
Самое интересное в ретроспекции — наблюдение за женщинами. Вот ты помнишь её метущиеся заметки — с этим или с этим? Пробовала с тем, а потом с его другом, потом зашли оба — и это не очень понравилось. Прошло пять лет, и она — мать двух детей, эффективный менеджер. Совмещает то и это. А вот к другой ты подбивал клинья сам — дневник её пуст, она, по слухам, заграницей. Электрические буквы мертвы, ничего не поймёшь.
Мёртвых тоже много — дневники обрываются на абстрактной ноте — и это добавляет достоверности в электронную смерть. А то было бы похоже на известный анекдот про выпадающее из конверта письмо, с припиской: «Извини, что забыл положить сюда денег».
Выслуга лет хорошо измеряется — все ходы записаны.
Записей в журнале: 2,528
Комментариев: Написано: 49,842 — Получено: 55,587
То есть, две с половиной тысячи постов и пятьдесят тысяч комментариев.
Живой Журнал — это очень интересное дело, потому что это почти диктофонная запись разговоров, и чем дольше его ведёшь, тем больше он он похож на борхесовский архив.
Было бы, кстати, интересно записывать все разговоры своей жизни — хотя бы год, но понятно, что это невозможно.
Живой Журнал, кстати, противоположен литературе — собственно литературные тексты в нём менее популярны, ведь литература, если только это настоящая литература, не предусматривает возможности диалога с писателем.
Литература похожа на посиделки в ресторане — иногда из недр появляется повар, вытирает
