о белый фартук палаческую руку и исчезает, поклонившись. Дачная еда, наоборот, коллективна — одни чистят картушку, другие режут лук, а кто-то сыпет уголь в мангал. Роль повара там пре(и)ходяща. Как в Живом Журнале.
Много говорят об откровенности, как об очень странном свойстве публичного дневника. Откровенность — свойство, связанное с обидами.
Теперь надо сказать, что я не очень точен в составлении своей френдленты. Можно много говорить, кривя душой, что она составляется для удобства чтения. Нет, это ещё столкновение самолюбий, рейтинги и прочая суета. Я не верю в то, что любой из людей, что вышел на простор публичности, равнодушен к человеческому вниманию. И числа со знаками всегда льстят к самолюбию. Но в какой-то момент понимаешь, что спасительная леннь пришла на помощь. Я отношусь к списку чтения безалаберно, да.
За пять лет я не написал ни одного подзамочного поста и не стёр ни одного комментария — за исключением тех, что случайно повторились (была в своё время такая техническая проблема). Тут нет никакого героизма — это лишь явление стиля.
У Куприна есть такой манерный рассказ "Счастье" — там царь спрашивает всех, что такое счастье, и некоторые увы, лишаются глаз, жизни, и в общем, стадают, как и положено подданным, которых что-то спрашивает царь. Один говорит всего два слова — "Женская любовь". Царь сразу же распоряжается: "Дайте ему сотню красивейших женщин и девушек моего королевства. Но дайте ему так же кубок с ядом. А когда настанет время, скажите мне — я приду посмотреть на его труп". Так вот: читать большечем три сотни человек в ленте совершенно невозможено — если, конечно, их действительно читать. Конечно, из них часть молчалива, другие пишут раз в месяц — но если бы три сотни писали бы каждый день по два поста… Ну да чо я говорю, вы сами понимаете.
Кто из них ваш друг, кого-то вы вовсе никогда не видели — но есть естественный ограничитель. А количество читателей важно только при манипуляциях с деньгами — если кого-то прикормят сетевые толстосумы. Что я, представляю, кто эти 1750? Нет, не представляю.
С другой стороны, мне повезло. Моя малая популярность привела к тому, что меня посетило сравнительно малое количество сетевых идиотов. Два или три — не больше (я боюсь сглазить, да). Всё равно, что тут им делать? Здесь скучно и непонятно.
Я, кстати, заметил, что давно набранная цифра 1750 стабильна — видимо, больше быть и не может — это число людей, которые либо забыли удалить свои дневники, либо обладают нужным запасом терпеливости. Десять человек в день переменного состава погоды не делают. Одни приходят и уходят, другие — терпят. Сетевым идиотам я не очень интересен.
Впрочем, у меня есть своя политика в этом смысле Вот придёт кто к незнакомому человеку в условные гости — там сидят знакомые меж собой люди, а гость открыл дверь и ляпнул с порога — типа "А не слишком много вы пьёте?". Может, он врач и радеет за людей, может, у него голос груб оттого, что он вернулся только что из плавания и добыл стране селёдки. Может, у него есть что сказать важного и он интересный человек. Но сидящие за столом этого не знают и даже не узнают — потом продолжат пить, и все дела.
Вот я, в Сети совсем недавно — лет десять, и ведя Живой Журнал всего пять лет уже наслушался огромного количества Сетевых идиотов, что советовали мне и другим людям как жить. Я много раз за это время видел дискуссии о закрытости и открытости Сети, а равно как попытками извинить себя словами — "а вы ведите под замком, пишите в стол" и тому подобное. Эти интересные дискуссии, правда, в конце девяностых мне прискучили. Тут ведь как: сидящим за столом мужикам, конечно, негоже дуться: а чё это к нам, противный пришёл, наше общее гламурное настроение нарушил, начал пенять нам за то, что селёдка на газете лежит и водка тёплая. Но и пришельцу смешно обижаться, что его тут же пошлют на хуй. Тут он либо говорит: пардон, взял неверный тон, и тут его могут к столу позвать, дадут дохлую курицу в фольге, соли насыпят в газетку, яичко (извините) залупят. Но он может попытаться сохранить лицо, пытаться утверждать, что всё верно, так и надо, и вот когда он заглянул к городским сумасшедшим по соседству, все ровно так и разговаривали. Тут не только на хуй пошлют, но в бубен могут настучать.
То же самое касается истерических воплей "Под кат!". Этим людям я даже не объяснял, что я — не газета, не состою у читателей на окладе, а просто говорил, что тем, кого невольно обидел, нужно сделать следующее: щёлкнуть мышью на панели настроек, выбрать мою фамилию в списке friends — и нажать "удалить". Это не очень сложная процедура.
Но обычно я всё-таки даю этот совет, прежде, чем послать на хуй.
Ещё я понял, что большую часть людей, что читаю в рамках Живого Журнала вовсе никогда не видел в жизни. И огромного количества людей не знаю по именам — хотя и вовсе не люблю анонимных высказываний.
Живой Журнал как раз позволяет понять, насколько аморально анонимное высказывание — и в этом несомненный плюс ситуации. Именно анонимное, а не под псевдонимом, да.
Что-то я ещё забыл из того, что хотел сказать — и если жив и невредим вернусь с кухни, то допишу.
Извините, если кого обидел.
26 ноября 2006
История про сетевые премии
История про сетевые премии очень грустная. Мне зачем-то прислали полный сценарий вручения премий Рунет с пометкой "Вниманию Владимира БЕРЕЗИНА".
Ознакомился со всеми тайнами (не бойтесь, ничего не выдам), пока не понял, что: а) я ничего там не получаю б) не обижайтесь пожалуйста, дорогие товарищи, но говно ваша церемония — петросяновщина пополам с днем милиции, не говоря уж о дурацких словах "вручант" и "получант", которые я уж и не знаю, кто из вас придумал; в) мне всё это прислали потому что ведущим там понятно кто.
Лучше б я прочитал что-нибудь про то, что меня предлагают продать на чужую ёлку в качестве воздушного шара.
Впрочем, не впервой.
А премия — говно. Сценарий не соврал. Ну, так всё и было, да.
Извините, если кого обидел и не давайте пиздюлей вашему почтальону
29
