l:href="#n_247">[247]. Нацистских лидеров беспокоило, что простой народ попросту не осознает всей чудовищности сексуальных связей между немцами и евреями, несших опасность для всей расы; немцев следовало «образовывать и просвещать» [248], по сути, обращая в свою веру. Для этой цели Герке, к примеру, летом 1933 года выступил по радио с лекцией с запоминающимся названием «Учись мыслить как расист». Он терпеливо объяснял своим слушателям, все еще нуждавшимся в нацистской идеологической обработке, что брак с евреем попросту «тошнотворен» [249]. Николаи, со своей стороны, в брошюре, опубликованной в 1932 году, за год до того, как Гитлер стал канцлером, старательно объяснял избирателям, что евреи являются распространителями нечистокровности: собственно говоря, они вообще не являлись представителями «чистой» расы и все они были Mischlinge, помесями, продуктом тысячелетий беспорядочного скрещивания [250].
Предупреждения Николаи 1932 года об опасностях, которые представляют еврейские помеси, основывались на стандартном взгляде нацистов на историю, неоднократно повторявшемся в литературе того времени. Человеческая история являлась многотысячелетней хроникой расового упадка высших рас, которые дегенерировали и в конце концов полностью исчезли в результате расового смешения. Учитывая риск для «нордической» Германии, срочно требовалось новое законодательство о браке. Смешение рас вследствие неразборчивых браков было схоже со смешением рас вследствие неразборчивой иммиграции, и евреи представляли для Германии опасность в обоих отношениях:
Сегодня различные Völker, по сути, разделены государственными границами. Тот факт, что и поныне не наблюдается более сильного смешения [Vermischung] всех Völker, чем то, которое уже имеет место, напрямую связан с оседлостью большинства Völker. У евреев же данной оседлости не существует. Верно, что они поддерживают собственное völkisch-единство за счет как можно более строгой закрытости своего общества, поддерживаемой иудейской религией. Тем не менее они всегда были кочевниками и остаются ими по сей день. В соответствии с их понятием справедливости, государственные границы должны исчезнуть, и все связи, объединяющие völkisch-сообщество, должны быть ослаблены, чтобы различные Völker могли беспорядочно смешиваться друг с другом, образуя единое человечество [251].
Евреи были «чуждыми элементами», нарушавшими как международные, так и сексуальные границы; они открывали дверь в самый худший из возможных вариантов – появление «единого человечества». «Наш Völk в опасности!» – кричал другой нацистский юридический текст в 1934 году, повторяя стандартный лозунг [252].
Могло бы показаться, что все эти нацистские бредни были далеки от всего, что происходило в Соединенных Штатах. Но на самом деле, как показывает эта глава, именно в «Законе о крови» мы обнаруживаем наиболее провокационные свидетельства непосредственного интереса нацистов к американским юридическим моделям и наиболее тревожные признаки их прямого влияния. Американское законодательство явно упоминается в ключевом документе радикальных нацистов, устанавливающем базовую структуру «Закона о крови», так называемом Preußische Denkschrift, Прусском меморандуме, распространявшемся нацистскими радикалами в 1933 году. Во время последующих дебатов – в частности, на важном собрании в июне 1934 года, от которого сохранилась объемная стенографическая запись, – регулярно обсуждались американские модели. В частности, американские модели поддерживала наиболее радикальная нацистская группировка, яростные защитники строгого запрета на сексуальное смешение. Наконец, сам «Закон о крови», появившийся в Нюрнберге, носил отпечаток американского влияния, этот факт я аргументирую далее.
История американского влияния, описываемая в этой главе, определенно создает гнетущее впечатление. Но, опять-таки, вряд ли это особо удивит читателей, знающих расовую историю Америки начала XX века. Известный факт, что большая часть Америки была заражена расовым безумием: как отмечалось в нацистской литературе, множество американцев попросту считало, что чернокожие мужчины регулярно насилуют белых женщин [253]. Американские суды, о чем было известно немецким авторам, могли высказывать как неоспоримый факт, что «смешение двух рас приводит к появлению помесей и упадку цивилизации» [254]; американский Верховный суд учитывал мнение белых жителей южных штатов, чьи аргументы не отличались от аргументов нацистов [255], а южные расисты, такие как сенатор Теодор Бильбо, убежденный сторонник «Нового курса» начала 1930-х, мог рассказывать истории об упадке рас из-за их смешения в столь же паническом тоне, как и Гельмут Николаи: выступая против «смешения крови» во время дебатов против судов Линча 1938 года, которое, как он заявлял, уничтожило белую цивилизацию на большей части земного шара, Бильбо привел страницу из «Mein Kampf» Гитлера в подтверждение того, что всего лишь «одна капля негритянской крови в жилах чистейшего белого уничтожает изобретательный дух его разума и парализует его творческие способности» [256]. (Собственно, Бильбо пошел дальше, чем готовы были пойти нацисты: как мы увидим далее, даже нацисты решительно отвергли правило одной капли крови как чрезмерную крайность.)
Тем не менее, даже если Америка также была заражена расовым безумием, оказанное ею влияние на «Закон о крови» связано вовсе не со взглядами ее населения, но с характерными законодательными приемами, которые разработали американцы с целью борьбы с угрозой расового смешения. И в этом Америка опять-таки была мировым лидером.
Прежде всего, Соединенные Штаты предлагали модель законодательства, направленного против смешения рас. Идея, что браков между «высшими» и «низшими» расами следует избегать, была широко распространена в мире в эпоху евгеники начала XX века [257]. Тем не менее реальные законодательные запреты были редкостью, и вряд ли нацистам удалось бы обнаружить примеры, отличные от американского. Как заявил рейхсминистр юстиции на собрании в июне 1934 года, о котором пойдет речь в большей части данной главы, было бы «весьма интересно взглянуть, как в мире справляются с этой проблемой другие Völker», и Соединенные Штаты оказались единственной моделью, которую министерство юстиции сумело найти в качестве базы [258]. То же верно и в отношении нацистской литературы, которая приводит немало примеров, связанных с обычаями или требованиями общества запретов, но почти ни одного соответствующего закона вне территории США [259].
Особенно важно, что Соединенные Штаты давали пример исключительных законодательных прецедентов: тридцать американских штатов не только объявляли расово смешанные браки недействительными с точки зрения гражданского права, но многие из них также угрожали вступавшим в подобные браки наказанием, иногда тяжким, что было крайне необычно в мировой юридической практике. Криминализация брака – большая редкость в истории права. В течение столетий признавались недействительными многие виды брака, но единственным из них, серьезно преследовавшимся в современном западном мире, было двоебрачие [260]. Даже столь помешанная на расовой чистоте страна, как Австралия в эпоху политики «Белой Австралии», не следовала по зловещему пути Америки. К примеру, один из основных австралийских законов 1910 года попросту гласил, что «никакой брак женщины-аборигенки с любым не являющимся аборигеном лицом не может быть заключен без письменного разрешения протектора, одобренного министром» [261]. Данный закон в принципе допускал преследование, но не предполагал
