того как мой скудный запас иссяк, его забрала смерть» [565]. На острове погибло более полусотни человек, и некоторые из спутников Байрона были настолько голодны, что начали подумывать о кощунстве – поедании мертвецов. Юнга в бреду отрезал кусок трупа перед похоронами, и его с трудом удержали от употребления человечины в пищу… Хотя в дневниках большинство даже не упоминало о каннибализме, Байрон признал, что некоторые начали разделывать и есть мертвых товарищей – то, что он называл «последней крайностью» [566]. Если в ближайшее время выжившие не выберутся с острова, еще больше людей впадут в нее.
Пятого октября, после 144 дней на острове, Байрон смотрел на то, что казалось голодным миражом. Там, на колодах, где когда-то лежали обломки баркаса, возвышался великолепный корпус. Три метра в ширину и более пятнадцати метров в длину, с досками, идущими от кормы до носа, палубой, где команда могла нести вахту, трюмом под ней для хранения вещей, румпелем для управления и бушпритом. Оставалось совсем немного – покрыть нижнюю часть корпуса воском и жиром для предотвращения течей.
И все же как им спустить переродившийся баркас на воду? Весивший тонны, ковчег был слишком тяжел, чтобы нести его или даже тащить по песку, особенно в их ослабленном состоянии. Казалось, это судно лишь усиливало муки. Тем не менее моряки нашли решение: уложив дорожку из бревен, они скатили по ней ковчег в море [567]. С помощью спасенных веревок они подняли в небо две деревянные мачты. И вот на волнах покачивается новый корабль. Его окрестили «Спидуэлл». Это имя имело особое значение: британский пират Шелвок и его люди, высадившись на берег, построили лодку из бревен своего затонувшего корабля «Спидуэлл» и вернулись в Британию. Балкли провозгласил, что Бог дал им судно для избавления.
Как и другие, Байрон очень хотел вернуться домой. Он скучал по сестре Изабелле, с которой был особенно близок. Даже старший брат, Злой лорд, уже не казался таким плохим. Однако хотя Байрон поддержал кампанию Балкли по возвращению в Британию, в заговоре с целью свержения Чипа он не участвовал и, казалось, цеплялся за последнюю мальчишескую иллюзию, что все выжившие могут мирно уплыть с острова.
* * *
Ранним утром 9 октября Балкли и его товарищи по заговору начали потихоньку собирать разношерстную армию потерпевших кораблекрушение – полуодетых, изголодавших, ослабевших людей. Балкли раздал все свое военное снаряжение: мушкеты, штыки, пистолеты, патроны, абордажные сабли и веревки. Мужчины зарядили ружья и взвели курки.
На подкрадывающемся рассвете отряд двинулся через развалины поселения. Над ними возвышалась гора Несчастья, море шумно вздыхало. Дойдя до жилища Чипа, мятежники остановились, прислушались и ворвались внутрь. Чип спал, свернувшись калачиком на земле, – худой, хрупкий, словно стеклянный, он увидел, что его люди несутся к нему. Прежде чем капитан успел дотянуться до пистолета, его схватили и обошлись с ним «грубовато» [568], как выразился один офицер. Одновременно с капитаном был задержан и Гамильтон, спавший в соседнем доме.
Потерпевшие кораблекрушение решили, что слишком «опасно позволять капитану и дальше наслаждаться свободой» [569], как писал Балкли. И на этот раз лейтенант Бейнс присоединился к восстанию.
Чип выглядел сбитым с толку и, повернувшись к Балкли и другим офицерам, сказал:
– Джентльмены, вы понимаете, что вы сделали? [570]
Балкли и его люди объяснили, что пришли арестовать его за смерть Козенса.
– Я все еще ваш командир, – ответил Чип, – я покажу вам мое назначение.
Получив возможность порыться в своих вещах, Чип достал письмо, данное ему коммодором Ансоном, в котором тот называл его капитаном корабля Его Величества «Вейджер». Он помахал листом бумаги:
– Посмотрите сюда. Посмотрите сюда! Я и подумать не мог, что вы будете мне так служить.
– Сэр, это ваша вина, – сказал Балкли. – Вы не проявили никакой заботы о людях… Вы поступили наоборот, в лучшем случае вы были к ним невнимательны и равнодушны.
Чип отвернулся от офицеров и обратился к рядовым морякам:
– Хорошо, джентльмены, вы застали меня врасплох… Вы молодцы, а мои офицеры – негодяи.
Злоумышленники связали ему руки за спиной.
– Вас я не виню, – сказал он. – Это подлость моих офицеров.
Чип добавил, что эти люди в конечном итоге ответят за свои поступки. Намек был прозрачен: их повесят.
Затем он посмотрел на лейтенанта Бейнса и спросил:
– Итак, сэр, что вы собираетесь делать со мной?
Когда Бейнс объяснил, что офицеры планировали держать его в темнице, Чип сказал:
– Я буду признателен джентльменам, если они позволят мне остаться в своем доме.
Его просьба была отклонена.
– Ну и ну, капитан Бейнс! – презрительно произнес он.
Когда Чипа, полуодетого, но в шляпе, вывели наружу, на пронзительный холод, он старался сохранять достоинство. Он сказал толпе зрителей:
– Вы должны извинить меня за то, что я не снял шляпу, у меня связаны руки.
Балкли не мог не выразить в дневнике определенное восхищение своим противником. Побежденный, связанный, униженный, Чип, тем не менее, остался невозмутимым и мужественным. Наконец-то он, как настоящий капитан, владел собой.
Мгновение спустя к Чипу подошел боцман Кинг, поднял кулак и ударил его по лицу.
– Было твое время, но теперь, черт тебя побери, настало мое! – сказал Кинг.
– Ты негодяй, потому что бьешь джентльмена, когда он связан, – сказал Чип, чье лицо было залито кровью.
Его и Гамильтона посадили в импровизированную тюрьму, под охрану группы из шести моряков и офицера. Никого не впускали без обыска. Балкли, казалось, не собирался рисковать – он не хотел, чтобы Чип сбежал или еще кто-то проник внутрь.
Как фактический командир, Балкли ощущал бремя полной ответственности. «Теперь мы смотрели [на него] как на капитана» [571], – признавался Кэмпбелл. Балкли начал последние приготовления к путешествию в Бразилию. Он приказал людям наполнить пустые бочки из-под пороха дождевой водой, нарезать и разделать несколько оставшихся порций мяса. Затем он распорядился сложить в лодки их скудные припасы, в том числе несколько мешков с мукой. Балкли положил две свои самые драгоценные вещи – дневник и книгу «Образец христианина» – в трюм «Спидуэлла», там они меньше намокнут. Байрон, все еще ошеломленный мятежом, беспокоился, что запасов продовольствия на баркасе хватит всего на несколько дней: «Наш запас муки можно увеличить, подмешав морских водорослей, однако все прочее зависело лишь от успеха наших ружей» [572].
Балкли был полон решимости подавить анархию и вместе с союзниками разработал свод правил и положений для управления группой, когда она выйдет в море:
• Любая птица, рыба или предметы первой необходимости, добытые во время плавания, подлежат разделу поровну между всеми.
• Любой человек, признанный виновным в краже
